Антон Орлов - Убийца наваждений Страница 17

Однажды Смеющегося Ловца застала Сой, тоже нагрянувшая без предварительной договоренности, а потом их обоих застал Темре. Та еще была хохма. Воспоминание о том эпизоде до сих пор вызывало у него оторопь.

Оставалось только дожидаться, когда Клесто надоест эта блажь. Надоест ведь ему рано или поздно.

– Ты посмотри, что я принес, – произнес он мечтательным голосом, погладив тонкими когтистыми пальцами граненое стекло небольшой бутыли, стоявшей перед ним на столе. – Старая венгоская маланга. Долгие зимние вечера, сладкие специи, треск поленьев в камине, осторожная игра взглядов и недомолвок, горячее вино с ароматом терпких тропических фруктов – словно намек на что-то, что могло бы быть, но здесь и сейчас не произойдет… И все это – в одном глотке. Зимой малангу нужно пить подогретой, а в другие времена года она должна быть не теплее и не холоднее, чем воздух в комнате. Попробуй. Сегодня я угощаю, а твой рарьянгле оставим на другой раз.

– Откуда такая редкость? – справился Темре, наливая в бокал вязкое янтарное вино. – Это ж государственное достояние заодно с золотым запасом, запрещенное к употреблению рядовыми гражданами. Ты втравил меня в криминал.

Это здравое утверждение не помешало ему насладиться сначала букетом, а потом и вкусом драгоценного напитка.

– Купил у интенданта Державной Палаты, приняв для отвода глаз человеческий облик. Мне накануне повезло, я случайно нашел свой старый тайник. Не помню, когда я его устроил, десять или двести лет назад, но денег там оказалось чересчур много, целый сундучок. Почему ты опоздал?

– Из-за морока. Завернул на пять минут к родственникам и нарвался там на эту дрянь, которая в довершение всего от меня сбежала.

– Поймаешь, – подзадоривающее усмехнулся Клесто. – Я же помню, как ты ловил меня, это было незабываемо, как пляска молний.

– Поймаю, если мне за это заплатят, – сухо уточнил убийца наваждений.

Тратить на поиски Акробатки прорву никем не оплаченного времени он не собирался. И если на то пошло, воспоминания о том, как он гонялся за Клесто, вовсе не доставляли ему такого же удовольствия, как разнежившемуся в кресле напротив собеседнику. Невелика радость вспоминать, как тебя одурачили. Да и авансу от владельцев злополучного особняка не хватало ровным счетом одного нуля, чтобы можно было считать его соразмерной компенсацией за это безобразие.

– Жаль, мне нечасто случается найти что-нибудь из своих сокровищ, – вздохнул Клесто, разливая в бокалы остатки маланги. – Обычно я превращаю деньги в сухую листву, чтобы их не украли, это лучший способ что-нибудь спрятать, но их уносит ветер, они теряются и смешиваются с настоящими листьями – попробуй потом хоть что-то отыскать!

Ким Энно

«Раллаб» ожидался в лонварском порту по графику через несколько дней. Приезжий из Иллихеи, сошедший с «Принцессы Куннайп» и зарегистрированный в Гостевом Управлении под именем Шулнара Мегорчи, по этому поводу психовал изрядно. Словно невезучий игрок, который подчистую продулся в пирамидки и решился еще на один раз в надежде отыграться, а у самого и руки дрожат, и рот кривится, и душа похожа на охваченную нехорошей сутолокой площадь, потому что пропал он, совсем пропал, если и теперь не подфартит.

На пароходе, носящем гордое имя иллихейской столицы, вполне могут приплыть мерзавцы, посланные по его душу.

Цепняки из имперской тайной полиции, получившие приказ арестовать хасетанского мошенника Клетчаба Луджерефа, который в течение двадцати четырех лет выдавал себя за Ксавата цан Ревернуха, потомственного аристократа и министерского служащего.

Отягчающее обстоятельство: он не только убил настоящего Ревернуха, но перед тем еще и поменялся с ним внешностью, воспользовавшись для этого зеркалом-перевертышем – магическим артефактом, за одно обладание которым можно загреметь на каторгу. Однозначно смертная казнь, в таком деле никакой срок давности не спасет.

Но это еще не самый страшный вариант. Хуже будет, если его сцапают агенты высокородных цан Аванебихов – влиятельнейших в Империи магнатов, которые водят дружбу с пожирателем душ, известным под именем Короля Сорегдийских гор.

Из-за ссоры с треклятой древней тварью честному аферисту Луджерефу пришлось поступиться своими принципами и воровскими законами – пойти, слыханное ли дело, на государственную службу. Он тогда не опозорился на весь Хасетан лишь потому, что ни одна собака об этом не прознала. Человек шальной удачи Клетчаб Луджереф для всех исчез, а имя столичного чиновника Ксавата цан Ревернуха никому из его прежних корешей ни о чем не говорило.

Этим летом он попытался покончить с сорегдийским живоглотом, столковался ради этого с известным истребителем нечисти, согласился рискнуть собой, то есть сыграть роль приманки… И проиграл. Потому и пришлось бежать за океан.

Если люди Аванебихов его настигнут, они его не убьют. И властям сдавать не станут. Они преподнесут его своему разлюбезному деловому партнеру, окаянной твари из Сорегдийский гор, которая спит и видит, как бы его схарчить. А если тебя съест пожиратель душ, ты пропал – никакого перерождения не будет, даже самого плохонького.

Впрочем, если его схватят официальные посланцы Империи, тоже никаких гарантий, что дело не закончится последним путешествием в Сорегдийские горы. Все продается и покупается, вопрос лишь в цене, а за ней Аванебихи не постоят, лишь бы угодить хозяину горной страны, где у них шахты и заводы по переработке сырья.

Без надежды никуда, вот и у Клетчаба до последнего времени теплилась сука-надежда, что пожирателю душ сейчас не до него: сперва надо с другим врагом поквитаться. С парнем из тех иммигрантов, которых жрецы-маги наловчились таскать с помощью Пятерых из сопредельного мира, ибо демографическая ситуация в Империи давно уже оставляла желать лучшего.

Парня звали Ник, он находился в услужении у преподобной жрицы, которая скиталась по иллихейским дорогам, словно рядовая «бродячая кошка», зарабатывая, где придется, деньги для ордена Лунноглазой. Хотя нет бы ей сидеть в каком-нибудь монастыре да плевать из высокого окошка на тех, кто глазеет с почтением снизу вверх. Вот из-за этих-то двоих Клетчаба и угораздило прогневать богиню, что ходит в кошачьей шкуре, истинная правда, они во всем виноваты.

Ник мало того, что проявил неуважение к Клетчабу, который тогда звался Ксаватом цан Ревернухом, так еще и чего-то не поделил с оборотнем, выбравшимся из своих горных владений, чтобы в очередной раз погулять по свету. Подробностей Клетчаб не знал, но парень ни много ни мало натравил на сорегдийскую тварь грызверга.

Эта страшенная псина с двойными рядами зубов, которые все что угодно перекусят напополам, принадлежала супруге высокородного цан Эглеварта, недремлющего наместника государя в Макиштуанском княжестве. Монашка с Ником подрядились доставить грызверга из Рифала в Макишту, засадив его для транспортировки в специальный кристалл – жрецы высшего посвящения горазды на такие фокусы. По дороге они разделились: преподобная отправилась на храмовый праздник, а парень поехал дальше один, кулон с кристаллом висел у него на шее.

Видать, когда ему не посчастливилось схлестнуться с проклятым оборотнем – совсем как Луджерефу четверть века тому назад, – он, не будь дурак, произнес магическое слово, и свирепая зверюга вывалилась из кулона в обычное пространство. Она долго гонялась за Королем Сорегдийских гор – инстинкты взыграли, грызвергов когда-то вывели, как псов-преследователей, – и под конец чуть его не растерзала, но тот все-таки успел ступить на свою территорию, где мигом скинул человечью личину и обернулся древним чудовищем.

Вроде бы яснее ясного, что Нику после этого не жить. Радуясь, что внимание злопамятной твари на ближайшее время переключилось на новую жертву, Клетчаб рискнул наведаться в Хасетан – свой родной город, который все эти двадцать четыре года оставался для него недостижимой мечтой, бередящей душу. Певучий южный говор, белеющие в жемчужно-розовых сумерках приморские кварталы, пивные, бордели, весело гомонящие рынки, игорные притоны, благоухающий водорослями и рыбацкими сетями ветер, разгульная атмосфера шальной удачи, какой не найти ни в одном из других имперских городов. От всего этого он без вина опьянел – хотя вино, само собой, тоже присутствовало – и, как всякий пьяный, потерял осторожность.

Едва не погорел. Еще чуть-чуть – и взяли бы его тепленьким. О прежней опостылевшей жизни в шкуре министерского чиновника хотелось забыть, но он все же решил для порядка навести справки по своим давно отлаженным каналам. И оказалось, дела обстоят совсем неважнецки.

Ник сдал вступительные экзамены в Макиштуанский университет и живет себе в Макишту как ни в чем не бывало, хотя ему бы умотать подальше от Сорегдийских гор, поменять имя, раствориться в великой людской массе, населяющей Иллихейскую Империю… От скудоумия? Так его же и впрямь до сих пор никто не тронул! Мало того, у него состоялся доверительный разговор с высокородной Эннайп цан Аванебих, юной мерзавкой, выполняющей обязанности официальной посредницы между Аванебихами и Королем Сорегдийских гор.