Василий Головачев - Посланник Страница 18

Роман вернулся без меча, и Такэда отозвал его в сторону:

– Мне нужен боец. И не через два-три года, а через два-три месяца.

– Невозможно, Оямович, и ты это знаешь.

– Не знаю. Он в прекрасной физической форме, входит в сборную России по акробатике, супплес развит, растяжка великолепная…

– Согласен, база неплохая, но даже гению не под силу усвоить все приемы россдао, чтобы стать мастером, за два-три месяца.

– Ты еще не работал с ним, увидишь. К тому же я немножко поднатаскал его по концентрации [16], хотя и не научил пользоваться ею.

– Посмотрим. Все?

– Ему очень понадобится кэндо [17].

Роман покачал головой.

– Темнишь ты что-то, Оямович. Кэндо, а тем более сеча, – искусство прошлого, в нашей жизни оно ему не понадобится. Вот знать приемы защиты против пистолета и автомата, а также ножа – это да, этого у нас сколько угодно.

– Кто знает, что ему может пригодиться, – философски заключил Такэда. – И еще одна просьба, пусть она тебя не удивляет: после тренировок посмотри за ним тихонько, чтобы он не заметил, пока не дойдет до дому.

Инструктор хмыкнул, прищурился.

– Я в эти «контрразведные» игры не играю.

Такэда остался серьезным.

– Ему угрожает опасность, Рома. Трижды он влип в инциденты, чудом выкарабкиваясь живым. Я не могу раскрыть тебе всего, прими на веру.

Роман оглядел лицо инженера серыми неулыбчивыми глазами и хлопнул ладонью по подставленной ладони.

Такэда подошел к сгорающему от любопытства танцору:

– Волнуешься? Хочешь наставление?

– Валяй.

– Время не трать даром —молод ты или стар,Учись ударомотвечать на удар.Пусть крепче булатной сталибудет твоя рука,Чтобы зря враги уповалина мощь стального клинка.

Это из трактата по Окинава-тэ, восемнадцатый век.

– Не сбивай его с толку, – проворчал Роман, испытующе глядя на Никиту, который был чуть выше его, но в два раза шире. – Россдао не требует набивки рук до крепости булатной стали. Прежде чем мы начнем, юноша, извольте выслушать несколько общих замечаний. Первое: родер никогда не нападает первым. Второе: ученик должен практиковаться без перерыва. Есть где заниматься самостоятельно?

– Есть.

– Третье: борьбу использовать только для законной самозащиты.

– В отношении к учителю и старшим ученик должен проявлять учтивость и благоразумие, – подхватил Никита и залился краской, заметив явное недовольство инструктора. – Извините, я, кажется…

– Надо было первой заповедью сделать принцип: не перебивать старших, – мрачно ответил Роман. – Что ж, раз ты хорошо знаешь кодекс [18], повторяться не буду. Последнее замечание самое главное: столкновение с препятствием чуждо высшим уровням искусства, а я причисляю к ним и россдао. К мастеру-родеру никто не пристанет. В любой толпе он и заметен и незаметен одновременно.

– Кажется, я понимаю, – медленно произнес Никита. – Незаметен, как и любой человек, идущий по своим делам и занятый своими проблемами, и заметен для тех, кто захотел бы напасть на него. Так?

Роман улыбнулся.

– Соображаешь. Что ж, начнем, маэстро…

Месяц пролетел незаметно.

Сухов занимался с Романом почти ежедневно по два-три часа и, кроме этого, самостоятельно по четыре-пять часов каждый день, преодолев тягу к акробатике – тренер сборной ничего не понял из его невразумительного объяснения и пригрозил отчислить из команды, если он не выкинет блажь из головы. Тянуло и на сцену, танцевать и просто пообщаться с коллегами по искусству, окунуться в привычный мир закулисных историй, приятельских вечеринок и даже ссор. Но времени не хватало, и Никита лишь раз побывал в Малом театре, побеседовал с балетмейстером и уговорил его дать отпуск до середины сентября. Балетмейстер был человеком умным, к тому же он знал мать танцора, и отказывать Сухову не стал, несмотря на то что похожих молодых исполнителей, ждущих вакансий в театре, было немало.

С легкой душой Никита отдался тренировкам с Романом, овладевая россдао с такой скоростью, что удивил даже Такэду, не рассчитывавшего на особо быстрый успех. Отравляло существование только отсутствие Ксении, приславшей откуда-то из-за Урала открытку с видом на сопки и словами: «Желаю удачи в сюгэн-до. Встретимся, если ты этого захочешь».

Тон письма показался Никите сухим, холодным, он разозлился и приказал себе забыть о Ксении, не понимая и не желая понять причины ее отъезда. О предупреждении Такэды, что «печать зла» действует и на друзей «меченого», он забыл. К тому же его бесило знание Ксенией японских терминов и умелое их применение. Сюгэн-до, например, означало – путь приобретения могущества. По мнению Никиты, желая ему удачи в сюгэн-до, Ксения как бы признавала его слабость.

Такэда на заявление Никиты о «разрыве с Ксенией и всеми художниками заодно» лишь заметил:

– В одну упряжку впрячь не можно осла и трепетную лань.

И Сухов, поразмышляв, признал, что погорячился.

Дважды за месяц срабатывала «печать зла»: сначала рухнула крыша гаража, когда танцор полез в подвал за полиролем для машины, а потом на кухне упал навесной шкаф с посудой. Ни в том, ни в другом случае Никита не пострадал – спасала какая-нибудь случайность, но и видимых причин происшествий он не обнаружил. Изломы балок крыши гаража, сделанных из бруса, указывали на их прочность, и тем не менее они не выдержали веса крыши. Шкаф на кухне помогал крепить ему Такэда, всегда делавший все основательно, не торопясь, на совесть, и все же кирпичная стена вдруг выщербилась в местах установки деревянных втулок с винтами, причем именно в тот момент, когда танцор полез в шкаф за тарелкой.

Кроме этих событий, Сухову трижды пришлось отбиваться от хулиганских шаек, о чем он не любил вспоминать, ибо каждый раз встревал в разборки между членами этих шаек с намерением «помочь».

Такэда на сообщения Сухова о происшествиях лишь пожимал плечами, отказавшись их комментировать, зато стал чаще ночевать у танцора или оставлять его у себя дома. Последнее нравилось Никите больше, потому что у него появлялся прекрасный спарринг-партнер и учитель.

В одно из посещений квартиры Сухова Такэда застал его танцующим.

– Я не могу не танцевать, – смутился Никита. – Все время тянет на сцену.

– Я бы удивился, если бы не тянуло. Танец – творческий акт, требующий вдохновения и чувства эстетического удовлетворения, и без него ты – спортсмен-середняк, так что находи время и на танцевальный тренинг. Что вы сегодня проходили?

Никита пошел в душ и уже оттуда сообщил:

– Прыжок с колен и удар.

– Один из приемов иаи-дзюцу. Я же говорил: россдао впитывает все лучшее, что было известно в мировой практике единоборств. Но в айкидо этот прием изучается обычно на третьем году обучения. Не спешит ли Роман?

Никита не ответил, отфыркиваясь под струями душа.

– Что еще вы проходите?

– Контратаку при защите, передвижение; блоки и расчет дистанции и подходящего момента для защиты или нападения. – Сухов появился из ванной с мокрыми волосами, на ходу вытираясь полотенцем.

– До-ай и ма-ай [19], – пробормотал Такэда. – Или я ничего не смыслю в борьбе, или Роман спешит. Или ты гений.

– Что ты там бормочешь?

– Я вижу, русский стиль очень многое взял из айкидо.

– Это тебя удивляет? Россдао, как и айкидо, этически можно отнести к разряду защиты против неспровоцированного нападения, и работают мастера-родеры на уровне рефлексов.

– В том все и дело, Ник. Мастера айкидо никогда серьезно не ранят нападающего, особенно более низкого уровня. А для этого в первую очередь требуются навыки концентрации внутренней энергии и колоссальная психологическая и психическая подготовка – рефлекс-прием должен быть адекватен нападению.

– Почему ты думаешь, что мы это не тренируем? Мы начали с концентрации. Я, например, уже могу добиваться эффекта «несгибаемой руки». Хочешь проверить?

– Потом как-нибудь, в спарринге. – Такэда был ошеломлен, и лишь привычка сдерживаться не позволила ему выразить удивление вслух. – Я рад, что у тебя получается. Но не обольщайся быстрыми успехами, это может сыграть над тобой злую шутку.

Никита сделал обиженный вид.

– Ясумэ [20], Толя, все идет нормально. Пару вопросов можно? Зачем мне знание кэндо, вернее, фехтования? Мне что, придется с кем-то драться на мечах? Роман у меня спросил то же самое, а ответа я не знаю.

– И я не знаю, – спокойно сказал Такэда. – Однако без этого знания тебе не осилить Пути стопроцентно. Твой противник усечет это сразу.

Никита задумался, устраиваясь на диване в позе размышления, потом встрепенулся:

– Ты говорил, что нам придется путешествовать из… э-э… хрона в хрон, да? Из одного Мира Веера в другой. Каким образом? Ведь Миры отделены друг от друга твоим потенциальным порогом, иначе давно перемешались бы.