В шаге от вечности - Алексей Алексеевич Доронин Страница 18

вниз, тот, кого в Ржавых землях знали как Слепого — а раньше под другим, ныне забытым именем — увидел лужу, покрытую радужной маслянистой пленкой. А ведь когда-то тут была процветающая ферма, на сотне гектаров выращивали фрукты и овощи. Теперь от хозяйственных построек остались коробки стен без крыш, а поля затянуло илом. Линия железобетонных столбов, ушедших на несколько футов в грязь, обозначала направление к городу.

Слепой тряхнул головой. С поверхности мутной воды на него глядел потертый жизнью, но еще не старый мужик. В темной пропыленной одежде, с черной повязкой на левом глазу. Правый светился умом и волей, которая всегда заставляла его врагов отступать, а товарищей — прислушиваться к нему. Он настолько привык обходиться одним глазом, что почти не ощущал неудобств. И сужения поля зрения тоже уже не замечал.

Отхлебнув из фляги, висевшей на поясе, он поморщился. Фляга хорошая, армейская, с камуфляжным чехлом. Но вода была затхлая и вдобавок еще пахла машинным маслом и пластмассой. Прополоскал рот, но воду не выплюнул, а проглотил.

Нет, у них не было дефицита питьевой воды. Контролируя три скважины, два десятка колодцев и устье чистого, незагрязненного ручья, который брал свое начало в Каскадных горах, а также несколько километров его каменистого русла, бригада даже продавала воду всем желающим. И для питья, и для полива. Конечно, у местных реднеков, чиканос и особенно городских беженцев не было денег, поэтому платили они за живительную влагу в основном натурой, отдавая не меньше половины своего урожая. А ведь еще существовал налог за защиту. Который они тоже платили бригаде. Поэтому, когда урожая не хватало, чтобы рассчитаться, — платили своим трудом, практически рабским. И все равно оставались должны, попадая в кабалу. Что поделаешь, жизнь — жестокая штука.

Потрескивал в кармане разгрузки счетчик. Нужная вещь там, где вода размыла и разрушила не только фруктовые плантации, но и немало химических предприятий и пару АЭС. И так же потрескивала рация, включенная на сканирование эфира на самых популярных в Долине частотах. Но эфир был пуст. Все попрятались в ожидании песчаной бури. Самое время, чтобы сделать вылазку и собрать все ценное, что могло остаться от разграбленного каравана старьевщиков из города.

За ним шли, ступая почти след в след, как серые тени, его бойцы. У многих лица были закрыты платками на манер арабских шемагов. Хотя как раз арабов среди них сейчас не было.

Некоторые из местных почему-то не доверяли мусульманам. А сам он плевал на предрассудки и не доверял никому.

Через полчаса они миновали межевой знак — опору линии электропередач со скелетом на самом верху. Костяк был настолько отбелен временем, солнцем и ветрами, что уже не привлекал ворон, а его отдельные части были искусно соединены проволочками, вставленными в просверленные дырки, и только за счет этого держались вместе. Костяная рука, подвязанная веревками, указывала на север, как стрелка компаса. Костей, конечно, был недокомплект — чертов шутник использовал только самые крупные. Ящер даже помнил его прозвище, хотя того шутника уже почти год не было в живых, а его собственные кости растащили койоты.

Они шли вдоль шоссе, которое можно было узнать только по ободранным рекламным щитам и проржавевшим дорожным знакам. Кругом было поле засохшей грязи, из которого торчали редкие автомобили — в основном легковушки, то отдельно, то сбившиеся в кучки. Среди них возвышались несколько бензовозов с давно сухими цистернами и пара фур, разграбленных еще в первую неделю Потопа.

По мере приближения к Сакраменто машины попадались все чаще. В них почти не было мертвецов, потому что беженцы — кроме самых глупых и жадных — успели их бросить, видя приближение волны. Но дальше в сторону мегаполиса скелетов попадалось более, чем достаточно, потому что дороги были запружены, и далеко не всем удалось добраться до возвышенностей. В самом городе катастрофа застала людей врасплох и многие не смогли спастись, потому что эвакуацию объявили слишком поздно, и волна цунами прошлась по городским улицам, поднимаясь в узких местах и низинах до третьих этажей. Выжили те, кто успел забраться выше. Все, кто не хотел бросать свои дома и имущество — отправились на корм рыбам. Сами рыбы, впрочем, недолго радовались — море отсюда ушло, и осталось болото, которое постепенно высыхало под жарким калифорнийским солнцем. Теперь тут была пустошь.

Но город-могильник им сейчас был не нужен. Поэтому, не доходя до приметного виадука, где часто случались засады (которые устраивали в основном они сами), группа свернула на однополосную бетонную дорогу, тоже почти скрытую наносами, и пошла на юг.

Они никогда сами не называли себя бандой, хотя именно так их звали другие. Бандой черепов, или skullzz. Татуировки в виде скалящейся черепушки были у каждого.

Это место не знало ядерной войны, хотя и выглядело очень похоже. Катастрофу принесла вода, а не огонь. Та самая вода, которая по иронии судьбы, была для них дефицитом и драгоценностью, за которую убивали… при том, что другой, бесполезной соленой воды всего в десяти милях было столько, что хоть утопись.

Но пресной не хватало. И половина ее была отравлена. Не зря тут в Ржавое озеро впадала река Дохлая. Тоже появившаяся уже после потопа.

— Я на позиции, — произнесла рация голосом Раджи. — Фиксирую перемещение объекта. Объект похож на собаку. Продолжаю наблюдение.

Слепой поморщился.

— Говори по-простому, индус. Ты не в Болливуде. И даже не в Голливуде.

— Понятно, босс. Продолжаю наблюдение.

— Смотри, не проворонь чего-нибудь. И не выделывайся.

Он имел в виду: не изображай из себя американского военного из кино, когда сам ты не ветеран из «Морских котиков», а выходец из трущоб Бенгалии. В отряде полный интернационал, какой только возможен. И он был приблизительным срезом населения Побережья, а не чем-то экзотическим.

Раджа − новенький, его звучное прозвище было чем-то средним между авансом и издевательством. Его приняли в группу всего месяц назад, раньше он жил в Дэдпорте, в палаточном лагере беженцев, где только у самых богатых имелись трейлеры или переделанные под жилье контейнеры, и перебивался рыбалкой и охотой на мелкую дичь типа собак, а может и кошек.

Пока он себя ничем толковым не проявил, хотя и косяков за ним тоже не было. Сегодня ему доверили прикрывать их в головном дозоре отчасти потому, что он был одним из наименее ценных.

В небе кружил стервятник. На обочине у щита, где еще висели выцветшие обрывки баннера — «Всего «49.99 долларов!» — валялся череп лошади, будто реквизит для фильма-вестерна. Рядом с ним, свернувшись, лежала змея-гремучка.