Генезис - Василий Страница 18

Они купили несколько кружек и термос, куклу, что-то ещё у ребят вокруг, но постепенно, успокоились. Брюнета с некоторым недоумением посмотрела на кучу сумок в руках охраны.

Уже собираясь уходить, пришедшая в себя девушка поняла, что её просто грубо развели на покупку ненужного барахла. Но скандала устраивать не спешила, лишь окинула меня и вывеску над прилавком оценивающим взглядом.

— Накадзима, да? Я запомню, малец.

— Меня зовут Гор, Неизвестная Девушка, — коротко поклонился я.

— Алиса, — степенно представилась она, но, уже отворачиваясь, не смогла не уколоть напоследок: — Удачной торговли, барыга.

И, развернувшись, неспешно направилась прочь, сопровождаемая охраной, загруженной пакетами с покупками.

Я же облегчённо выдохнул. Много лет не торговал лицом к лицу, но помнят руки работу, помнят! И как цыганки постоянно так работали? Ведь столько сил уходит… Усевшись за прилавок, помассировал ладонями лицо. Устал.

— Да ты у меня молодец, внук! Твой прадед бы тобой гордился, мой папа знатный торгаш.

Я положил лоб на руки, пробормотав сквозь вырвавшийся зевок:

— Тогда почему мы живём всё в том же доме?

— Это дом моего мужа, внук.

На её лицо набежала тень, и я не решился расспрашивать дальше, не желая напоминать о потере близких.

Хотя у меня не так уж мало живых родственников. У бабушки есть отец и брат, у которого есть свои потомки. Есть дед и бабушка по линии мамы со своими родственниками. Просто я их всех не особо знаю.

По материнской линии родня на другой половине Венеры. А родня по бабушке на Земле, и, по-хорошему, пока я тут, стоило бы навестить, познакомиться. Но когда? Всё же, мы тут по делам. Да и, такое ощущение, что они не стремятся с нами общаться. К тому же, это слова бабушки, а как оно там на самом деле — неизвестно. Люди часто неоправданно пристрастны.

Мне самому никогда не хотелось лишних вопросов о своих странностях. Стану постарше — постараюсь навести со всеми мосты сам.

— Собираемся? — ещё раз зевнул. — Возможно, завтра продадим больше…

— Не сомневайся, внук. Продадим.

Она оказалась права: на следующий день народ потихоньку потянулся на края ярмарки, и товар стал расходиться. Ещё через неделю мы продали половину своих кружек, и я таки сторговал обломки пилотного костюма за семьсот монет.

Уже не зря прилетали, так что расслабился и стал спокойно продавать свои поделки, с нетерпением ожидая, когда вернёмся домой, и я усядусь за восстановление костюма.

Восстановить технику будет не так уж сложно, а вот с программной частью придётся пострадать. Впрочем, тем интереснее: будет мотивация изучить что-то новое. Да и запредельно сложного там быть ничего не должно. Оно в любом случае стандартизировано с управлением настоящей мехой, иначе в таком продукте мало смысла для военных. А там весь софт у меня есть, хотя и старый.

Барахолка действительно оказалась кладезем интересный вещей. Я купил дюжину древних кристаллов, на которых может быть что угодно, комплект старой формы, высокие ботинки и ещё кучу мелкого хлама под восстановление.

На душе благодаря продажам царил мир, покой и гармония. Товар уже расходился исключительно в фонд моего будущего подключения к сети, и я даже немного поднял цены. Судя по всему, мы продадим большую часть.

К сожалению, понял, что большой бизнес построить не получится: за время хождения по ярмарке я нашёл четыре варианта подобных термосов и кружек. Два из которых значительно дешевле, чем я предлагаю. А немного пообщавшись с продавцами, понял, что у них под боком больший запас своего сырья. Не вывезу я конкуренцию с теми, у кого в распоряжении сотни и тысячи тонн коралла.

Да мне и не нужно, откровенно говоря. Наторговался в прошлой жизни, больше не тянет. Это всегда было больше просто источником дохода, чем призванием. Денег, которые я тратил на развлечения, выбирая максимально тревожащие: от стрельбы до прыжков с парашютом. Удивительно, я пережил восхождение на Эверест, за которое уплатил большую сумму, а умер по вине лопнувшего колеса и спящего водителя фуры…

Торговые ряды потихоньку опустели, и я начал перемещать товар в сейф под прилавком. Весь не влезет, так что возле стоят две сумки и рюкзак, которые понесу в гостиницу. Полчаса сборов, и я надел свою сбрую из вещей, завистливо смотря на бабушку, у которой в руках лишь небольшая сумочка.

— Что, внук, тяжка судьба торговца? — хмыкнула родственница. — Может тебе помочь?

Я раздражённо пропыхтел, с трудом таща баулы.

— Спасибо, сам!

Однажды как-то принял помощь. Она со смехом отложила пару кружек в свою сумку и, на мой офигевший взгляд, только величественно отмахнулась со словами: «невместно пожилой даме тяжести носить». И усмехнулась.

Вот такая вот «школа жизни» от Анны Павловны. Раз ты всё придумал, организовал и получишь основную прибыль, то и всю тяжесть неси сам. Дражайшая родственница вместо моих хотелок про сеть предлагает построить или купить аэрокар. Лучше — купить. Это надёжнее и красивее.

Так что мы не сошлись во мнениях, и теперь она отыгрывается за всё хорошее. Нет, я не спорю, машину тоже хочется. Однако мне летать по возрасту нельзя, а она выбирается из родного городка, дай бог, пару раз в месяц.

Странная, конечно, дыра в правилах. Летать на крыльях можно с девяти, а водить машину с шестнадцати? Разумеется, угробить машиной других легче, чем своим телом, но всё же… Неудивительно, что тренер в секции полётов, в итоге, избавился от малолетки. Проблемы никому не нужны.

Хотя сейчас машина бы пригодилась. Тащить наше барахло мне пришлось более километра до стоянки.

— Взял бы ты тележку… — с лёгкой жалостью протянула бабушка, когда мы, наконец, оказались возле автобуса до гостиницы.

— Завтра возьму, — раздражённо запихивая сумки в багажник, буркнул я.

— Ты это и вчера говорил, и позавчера…

Ответил ей улыбчивый молодой парень, также размещающий свой товар:

— Да сколько там нести, всего ничего. А тележка десять рублей стоит!

— Я бы тоже не брал, если бы товара поменьше было, — согласился с нами ещё один торговец, рядом с которым на высоте коленей как раз и парила такая, нагруженная выше его роста.

Анна Павловна оглядела остальных, молчаливо поддерживающих его слова и протянула:

— Скряги…

— На том стоит торговля! — с достоинством прогудел дородный продавец с тележкой, огладив длинную густую бороду.

Хмыкнув, я полез в пассажирское отделение и сел на сидение. Лететь до отеля почти полчаса: что поделать — все, кто близко к ярмарке, заламывают нехилые цены. Хорошо хоть координаты гостиницы нам передала Аки-сан, а здесь у них уже всё налажено. Утром привозят торговцев, вечером увозят.

Под разговор о том, что «ярмарка становится хуже с каждым годом» и хвастовство, кто и сколько сегодня продал, полёт прошёл быстро. А потом, не выгружая товар, все разбрелись по гостиничным номерам, и я в очередной раз порадовался, что, всё же, выбил себе отдельное обиталище.

Да, пришлось наступить на горло собственной жадности, но личное пространство — святое. Пусть и самое дешёвое помещение, что у них было — в мансарде с малюсеньким окошком. Главное — отдельное, а на легкие неудобства пофиг.

Душ, переодеться в шорты и футболку, и я спустился на ужин, заранее присматривая среди предложенных блюд то, что возьму с собой завтра на обед. Когда поели, я в который раз поинтересовался у бабушки:

— Может, закажем машину, погуляем по городу? Когда ещё будет возможность, столица же!

Конечно, вставать через восемь часов, а до этого весь день за прилавком, и бабушка не молода бегать по городу после работы. Однако посмотреть современную Москву очень хочется. Так что на всякий случай поинтересовался ещё раз, как и каждый вечер ранее:

— Я могу один.

Она тяжело вздохнула, впрочем, тут же улыбнулась.

— Заказывай такси и собирайся. Но завтра утром полетишь один, я появлюсь только к обеду.

— Д-а-а!

Я обрадованно вскинул кулак кверху и, вылетев из-за стола, вихрем понёсся в номер.

Куртка, штаны, кроссовки, и обратно в фойе гостиницы, мимоходом попросив девушку за стойкой вызвать такси.

Спустя двадцать минут прибыла машина, а там спустилась родственница и, увидев, как я в нетерпении мнусь возле аэрокара, покачала головой:

— Хорошо быть молодым, столько энергии…

Открыв перед ней заднюю дверь, я сам запрыгнул вперёд, жадно уставившись в окно. Город многократно уничтожался почти полностью, лишался столичного статуса. Но выжил, пройдя через семь