На чужих берегах - Алексей Пинчук Страница 18

— Прям как в детство вернулся…

После того как сходил за водой еще раз, накинул китель, и отправился кузницу. Там, встал у двери, и какое-то время наблюдал за таинством. Кузнец и его дочь изготавливали какой-то сложный механизм, причем Кайя все время что то колдовала над металлом, а ее отец щипцами и молоточком придавал детали нужную форму.

Зрелище меняющего форму куска железа, искрящегося магическими искорками, завораживало, и я опомнился, только когда меня окликнул Ламар.

— Ветер дай.

Кивнув, я подошел к мехам, и обхватив толстую ручку, принялся равномерно подавать воздух, при этом глядя во все глаза на работу мастера. И радуясь при этом, что меня впервые пригласили поучаствовать в процессе. Глядишь, еще через недельку и вовсе позволят молотком постучать, создавая что-нибудь, а там…

— Больше! — Вырвал меня из мечтаний голос кузница, и я опомнившись, начал активнее работать мехами.

А ближе к обеду, когда я уже едва смог разогнуть спину, мне продемонстрировали результат как минимум нескольких дней работы. И я весь обед гадал что же это за штука такая, и только к вечеру сообразил, да и то с подсказкой. Кайя видя мои мучения просто показала мне на одну из башен города, на которой был установлен здоровенный арбалет. Мы как раз шли на ежедневные вечерние занятия, которые девушка проводила с местными детьми. Проводились они в одной из пустующих хижин, которую, по всей видимости община выделила специально для этого. И дорога наша шла вдоль крепостной стены.

— Для корабля. — Пояснила моя спутница.

— То есть мы создали деталь корабельной артиллерии? — Уточнил я по привычке на родном языке, а потом спросил уже на местном — Где корабль?

Универсальный жест, которым мне ответила Кайя, расшифровывать не пришлось. Нету…

Не став расстраивать девушку дальнейшими расспросами, я заткнулся, задумавшись о мастерстве местных кузнецов. Металл, который ковался как мягкий воск, я после тайком попробовал поцарапать своим кинжалом, и не преуспел. На черной поверхности не осталось даже следов от моих попыток.

Вздохнув, я только головой покачал. Когда я сам достигну таких успехов? Получится ли у меня до отбытия домой научиться хоть чему-то? Вопросы, вопросы… Единственный вопрос, на который я точно знал ответ, это то, что еще до осени я попробую отправиться на остров, где находится мой портал. И этому было несколько причин. Причем первая была самой банальной, осенью начнется сезон штормов, а путешествие на лодке и без того весьма рискованное занятие. А вторая причина, заключалась в том, что осенью общину, которая меня приняла ждут серьезные изменения. Какие конкретно я так пока и не понял, но в том, что что-то назревает, был уверен. Как и в том, что срок этому событию как раз таки осень. Уж больно часто это слово звучало в вечерних разговорах кузнеца с дочерью. И атмосфера этих разговоров была если не похоронная, то тягостная точно.

За размышлениями и так не долгая дорога пролетела совсем незаметно, и вот мы уже внутри дома, где рассевшись в ряд на полу нас ждут трое детей, лет десяти. Все трое мальчишки, озорные и непоседливые, как и все в этом возрасте. Поэтому занятия никогда не занимали больше часа. Нет, проводились занятия и с детьми более старшего возраста, но реже, и меня на них не звали. Смысла не было, все равно ничего не пойму. В эту же группу я приходил уже в четвертый раз. С тех самых пор, как встал на ноги. И если в первое мое посещение класса, дети постоянно косились на меня отвлекаясь от процесса, чем жутко раздражали строгую учительницу, то теперь молча проводили взглядами и забыли, чем вызвали мое немалое облегчение. Если честно то поначалу я был уверен, что Кайе все это надоест, рано или поздно, и меня выставят на улицу.

Войдя в дом, привычно проковылял в дальний угол, где и уселся прямо на пол в ожидании урока. Причем мне сразу выдали сверток с завернутым в тряпицу кусочком горного хрусталя, как и в прошлый раз и прочитали лекцию:

— Смотри. Повторяй.

Кивнув, я расстелил перед собой кусок ткани и положив на нее камень, приготовился. Тем же самым занимались и дети, сидящие передо мной. Вот только им Кайя что-то долго и многословно рассказывала, а я сидел как дурак, практически ничего не понимая. Ну и ладно, в конце концов что я, не русский, что ли? Мы же всегда сначала делаем, а уже потом читаем инструкцию, да и то только если что-то сломаем… Но чаще все-таки что-то получается.

Вот и сегодня, я хмуро следил, как дети медленно, но уверенно заставляют летающие вокруг искорки влетать в кристаллы хрусталя, и пытался понять, как же они это делают? Вроде не шевелятся, значит руки и всяческие жесты тут не причем. Не говорят ничего, только сопят напряженно в две дырочки, а один и вовсе даже язык слегка высунул — сосредоточен, блин… Значит и заклинания тоже мимо. Даже мысленно проговариваемые — наверняка бы хоть кто-нибудь губами шевелил. Дети же…

Так и сидел. То смотрел на других, то сам таращил глаза, пытаясь силой мысли впихнуть хоть одну искорку в камешек. И все отчетливее понимал, что что-то делаю не так. Дети то сидят расслабленные, а я наоборот напряжен, и даже устал, как будто стометровку пробежал.

Попытался расслабиться, прикрыл глаза… Вдох, выдох, вдох выдох…

— Пойдем! — Встрепенувшись, я открыл глаза и с недоумением огляделся вокруг. На улице уже начало темнеть, дети куда-то исчезли, а надо мной стояла ехидно улыбающаяся Кайя, протягивая мне руку.

— Блин… Вот тебе и расслабился… — Пробормотал я, хватаясь за протянутую руку и со стоном выпрямляя онемевшие ноги. — Стыдно должно быть, Серега! Со времен института на занятиях не спал. Хотя, с тех времен я и на занятиях и не был…

По пути домой, Кайя все время на меня косилась, и весело улыбалась, чуть ли не впервые с момента прибытия на этот остров. А я что? Хоть что-то у меня получилось. Если не колдовать, то хотя бы поднять настроение девушке. А то ходит все время хмурая.

Впрочем, ее хорошее настроение испарилось как туман под ярким солнцем, стоило нам подойти к бухте и увидеть там толпу народа, радостно встречающую два корабля, только что прибывших на родную землю.

Воины, сошедшие на берег, несли многочисленные мешки, по всей видимости с добычей, и гордо