Просто Никита: Солдат - Евгений Бергер Страница 18

Он говорил, что месть это как длинный нож, у которого нет ручки, и в обе стороны торчит лезвие. Если таким ножом резать врага или хлеб, то в любом случае будешь резать свою руку.

Еще тогда я понял, что месть не приводит ни к чему хорошему.

Папа рассказывал про ярость.

Чувство, от которого в голове только одна мысль — сделать врагу как можно больнее и при возможности убить его.

Папу и маму забрала болезнь, которой нельзя было дать в морду или же просто насадить на штык-нож. Зато Лейтенанта и всех остальных забрали кобольды и шаман, с которыми можно было сделать очень много всего.

Однако…

Ярости я не чувствовал.

Было немного страшно, и почему-то слегка кружилась голова. Это не было похоже на ярость, о которой рассказывал отец. После боя, когда меня нашли, мне сказали, что это контузия от взрывов. Но на тот момент я делал то, что мне приказал мой командир.

Я убивал кобольдов и двигался в сторону шамана и его тележки.

Я расстрелял все свои патроны, потом начал бить их штык-ножом. А, когда понял, что кобольдов слишком много, я побежал, выставив винтовку вперед.

Этому нас учил лейтенант Дуглас.

Он рассказывал, что во времена гражданской войны так ходили в атаку. Строем, выставив винтовки вперед.

Поначалу всё получалось. Кобольды были ниже меня ростом и легче. Если хорошенько на бегу ударить этого ублюдка винтовкой в грудь, то она войдет почти до самого цевья. Можно бежать дальше и снова бить следующего кобольда, но с двумя бежать уже сложнее.

Именно поэтому я использовал заклинание «усиления», которое мне показывал папа.

Я очень любил папу.

И очень боялся маму.

Особенно, когда у нее в руках была кастрюля.

Эх, молока хочется.

С пенкой.

* * *

Генерал хмуро оглядел то, что осталось от крепости.

Стены в нескольких местах знатно покрошило и высота в самых разбитых участках составляла не больше трех метров. Дым от казарм подымался в небо. Часть солдат успели сложить на плацу между штурмами, но последняя атака была настолько кровавой, что трупы убирать было уже некому.

Целых солдат не осталось.

— Марио, — хриплым голосом произнес генерал Рид. — Сколько нас в строю?

— Восемнадцать, сэр, — отозвался невысокий смуглый мужчина с пышными усами, которые с одной стороны были слегка опалены. Кисть его левой руки была обмотана пропитанным кровью платком.

— Что с кобольдами?

— Готовят новую атаку, сэр, — отозвался помощник.

Генерал сделал пару шагов и суровым взглядом уставился на противников, что уже тащили таран в их сторону и выстраивались в боевой порядок.

— Марио, — расправив плечи, произнес Генерал. — Кто на воротах?

— Сержант Сорэнти, — отозвался тот. — Ему перебило ноги.

Генерал подошел к краю стены и взглянул вниз. Там у ворот были навалены бочки с порохом, а также россыпью валялись гранаты, что им щедро выделили со складов.

— Сержант Сорэнти! — гаркнул офицер.

— Сэр! Сержант Сорэнти к последнему бою готов! — отозвался лежавший возле бочек с фитилем солдат.

— Поджигать, только когда ворвутся! Слышишь? — произнес Рид. — Только, когда увидишь их рожи, которые вот-вот отправятся обратно в да!

— Сэр, да, сэр!

Генерал кивнул, взглянул на приближающуюся орду и горько усмехнулся.

— Марио, — произнес он хриплым голосом.

— Да, сэр?

— Для меня было честью биться с тобой.

— Для меня тоже, сэр, — кивнул помощник с погонами старшины.

Орда кобольдов приближалась все ближе. Когда они дошли до первых трупов своих собратьев, командир гаркнул во всю глотку:

— Огонь по готовности!

Раздались первые хлопки выстрелов. Бойцы открыли пусть и жидкий, но постоянный огонь. Генерал же с мрачным лицом, на котором появилась перекошенная улыбка произнес:

— Живыми нас не отпустят. Нам уже терять нечего, Марио. Бери гаранты. Попробуем нашпиговать свинцом ублюдков, что тащат таран.

Помощник подхватил сумку с гранатами и хотел было отправиться за небольшой выступ на стене, чтобы спрятаться вместе с командиром, но тут неожиданно чуть в стороне от крепости послышались взрывы.

БУДУМ!

БУДУМ!

БУДУМ!

В сторону кобольдов полетели снаряды. Тяжелые чугунные бомбы делали просеку в рядах противника, а когда фитиль доходил, взрывались, раскидывая тела темных тварей в разные стороны.

— Сэр! — взволнованно произнес помощник. — Помощь! Помощь от Харрисона!

— Сукин сын… — произнес Рид. — Как же я рад видеть этих убогих! Бинокль! Бинокль мне, быстро!

Марио бросил сумку, затем быстро снял с шеи старый поцарапанный бинокль и протянул генералу. Тот схватил его и впился взглядом в прибывшую подмогу.

— Сотня… сотня бойцов и три допотопных орудия… — произнес он и повернул голову к кобольдам, что развернулись к новым противникам. — Это отсрочка.

БУДУМ!

БУДУМ!

БУДУМ!

Снова залп и снова по кобольдам. Правда, одно орудие угодило прямо в таран, попав в какую-то балку, отчего он покосился. Затем прозвучал взрыв, и хлипкая кривая конструкция разлетелась в стороны.

— Твою мать, где эти засранцы были вчера⁈ — с грустью произнес Рид, наблюдая, как первые кобольды добрались до орудий и принялись забрасывать их пусть и кустарными, но все же гранатами.

— Что будем делать, сэр? — осторожно спросил помощник.

— Как всегда, Марио. Постараемся не сдохнуть, — сморщился генерал от вида взрыва пороха рядом с одной из пушек.

Рид скосил взгляд на своих бойцов, что продолжали стрелять в сторону кобольдов, а затем вновь сморщился от очередного взрыва пороха со стороны подмоги.

— Размотали… — тихо произнес Марио.

— Да уж. Небольшая отсрочка получилась, — горько усмехнулся генерал.

Тут к воротам, рассчитывая не понятно на что, побежал десяток кобольдов, которые тут же получили пару гранат. Одну от Марио и одну от генерала.

БУДУМ-ДУМ!

Раздался тонкий визг темных тварей, который быстро прекратился после еще одной гранаты. Не успели жалобные крики успокоиться, как к воротам полез очередной десяток кобольдов.

За полчаса боя сумка у помощника опустела наполовину. За это время выстрелы и взрывы со стороны подкрепления Хариссона окончательно стихли.

— Сейчас на нас попрут, сэр, — произнес Марио, выглядывая из-за укрытия.

Генерал поднялся, достал бинокль и взглянул в сторону подкрепления. Там, перед плато, где земля покрылась кровью и телами кобольдов, уже никаких признаков боя не было.

— Ну, хотя бы покрошили их на славу, — сморщившись, произнес Рид и убрал от лица бинокль. — Жаль до