Василий Головачев - Возвращение настоящего Страница 18

– Стоять! – с металлом в голосе приказала Марьяна. – Накормлю свинцом! Нож бросай!

Качок посмотрел на стонущего вожака, разжал руку, роняя нож.

– Всем отойти от костра! Живо!

Переглянувшиеся экспроприаторы опасливо сдали к границе освещённого пространства.

Марьяна направила ствол снайперки на вожака.

– Живой?

– Йа… тъибя… – с трудом выговорил бугай.

Где-то неподалёку раздался долгий, с переливами хрип-вой.

Все замерли, прислушиваясь.

– С ними воюйте, – указала девушка на лес стволом винтовки, – с нами не надо. Забирай свою шайку и бегом марш! Советую подумать, как жить дальше, хищников тут и без вас хватает. Что стоишь? Разогнуть? Пошёл!

Ренат, очнувшись, развернул здоровяка лицом к своим подельникам, подтолкнул.

– Перебирай ногами, дохляк!

Вожак засеменил в темноту, спотыкаясь и матерясь, компания спустилась с холма, стало тихо.

Марьяна протянула винтовку спутнику, подбросила в костёр веток и снова села, обхватив колени руками.

– Детей жалко…

– К-каких детей? – не понял Ренат, присаживаясь рядом. – Это взрослые самцы…

– Я не о них, видел детей в тех компаниях, которые мы встречали? Каково им, представляешь? Да и родителям тоже.

Он помолчал, не зная, как относиться к реплике, пошевелил горящие ветки, посмотрел на профиль девушки.

– Ловко ты их… случайно, не в полицейском спецназе работаешь?

– Нет, я чемпионка мира по тхеквондо, с детства занималась под руководством отца. Он у меня тренер сборной России.

– Тогда понятно. А я вот не боец, никогда никакими карате-айкидо не упражнялся.

– Зато стреляешь хорошо.

– Дядя научил. – Ренат подумал о родственнике, который тоже мог оказаться здесь. – У нас хорошая связка получается. Что ты обо всём этом думаешь?

– Ничего. Обыкновенные гопники.

– Я имел в виду о нашем положении.

Марьяна долго не отвечала, не сводя завороженного взгляда с пляшущих языков огня, пожиравших ветки реликтовых сосен; по воздуху разлился аромат смолы и неведомых трав.

Молчал и Ренат, глядя на огонь, чувствуя душевное облегчение после демонстрации спутницей боевых умений. Характер у неё был независимый и решительный, и по большому счёту за неё можно было не беспокоиться.

– Мы мало видели, – наконец проговорила Марьяна. – Ходим вокруг озера как привязанные. Поискать бы границу…

– Какую границу?

– Границу парка.

– На парк эта местность не похожа, – мотнул он головой.

– В любом случае надо искать причину, по какой здесь собрали столько народу. Возможно, это всё-таки эксперимент.

– Не бывает таких масштабных экспериментов. По моим подсчётам, по здешним буеракам бродят тысячи людей. Не слишком ли много подопытных кроликов отловлено?

– А Хиросима?

– Что – Хиросима?

– Американцы провели эксперимент – сбросили бомбу и угробили двести с лишним тысяч японцев. Здесь происходит то же самое, только без атомной бомбы.

Ренат поворошил ветки. Костёр вспыхнул ярче.

– Ты хочешь сказать, что нас бросили сюда, чтобы убить?

– Посмотреть, выживем мы без каких-либо средств к существованию или нет.

Он с интересом всмотрелся в ставшее «индейским» от света костра лицо девушки.

– Кому это взбрело в голову?

– Кому-то взбрело.

– Странно всё… мы говорили о пришельцах… может, это и в самом деле сделали пришельцы, но я не верю. Нужна цель, нужен какой-то смысл, но его нет.

– Для нас, но не для них. Мы его просто не видим.

– Ты так спокойно об этом говоришь…

– А что, надо кричать и метаться по лесу, как те, кого мы уже встречали?

– Я не это имел в виду, – пробормотал Ренат. Снова поворошил ветки, засмеялся. – Есть хорошая шутка в тему: если вы спокойны, а вокруг вас в панике бегают люди, значит, вы ни фига не поняли.

Шутка не возымела действия, Марьяна на неё не отреагировала.

– Давай спать, я устала. Надеюсь, та банда не вернётся.

– Ложись, я покараулю.

Он встал, подал ей свою куртку.

– Сейчас принесу зелёных веток и травы.

– Не стоит, и так усну. – Она выбрала ложбинку между камнями, улеглась, сонно пробормотала: – Спасибо.

Ренат постоял рядом, прислушиваясь одним ухом к её дыханию, другим – к долетающим из леса звукам «мезозойской жизни», потом вернулся к костру. Повозился, устраиваясь спиной к валуну, положил руку на винтовку так, чтобы в случае нужды ею можно было воспользоваться без промедления. Какое-то время бдительно слушал лесные шорохи, подбрасывал сухие ветки. Уснул незаметно для себя…

Ночь, однако, прошла спокойно.

Он дважды просыпался от близких криков каких-то ночных существ, но засыпал снова, убедившись в отсутствии опасности.

Проснулся окончательно от холода.

Рассвело, солнце вот-вот должно было появиться над лесом в противоположной от озера стороне.

Марьяна спала, свернувшись калачиком под курткой Рената. Нервы у неё были крепкие, и на ночные крики она не реагировала.

Ёжась от предутреннего ветерка, он помахал руками, поприседал, восстанавливая кровообращение, сложил ветки над ещё тёплым кострищем и разжёг огонь.

Марьяна проснулась от дыма, села, кулачками протёрла глаза.

– Ты что, не ложился?

– Нет, поспал. Два раза хватался за винтовку, в лесу кто-то орал дурным голосом.

– Я ничегошеньки не слышала.

– Устала, мы километров двадцать отмахали, кружа по местным буеракам. Нам бы джипчик плохонький, да? Хотя бы типа «УАЗа Патриота». Или лучше вертолёт.

– Кофе бы для начала.

Он сожалеюще развёл руками.

– Про кофе забудь. Пока не вернёмся.

Марьяна усмехнулась, вставая.

– А мы вернёмся?

Он не нашёлся, что ответить, и девушка сбежала с холмика к зарослям хвощей и плаунов.

– Я умоюсь.

– Стой! – запоздало крикнул он.

Однако спутница не послушалась, что едва не привело к трагедии: в кустах за стеной хвощей и папоротников сидел зверь, какого они ещё не встречали, и единственное, что спасло девушку, – это отсутствие у зверя тонуса.

Ренат услышал вскрик, схватил винтовку, кинулся вниз с холма, предчувствуя беду, и едва не был сбит с ног выбежавшей навстречу Марьяной.

Вслед за ней из буйного вала зелени высунулась сначала длинная зубастая голова ящера, затем гибкая, метровой длины шея и, наконец, вылезло огромное мешкообразное тело с голой морщинистой кожей, не защищённое ни костными пластинами, ни шипами. Кожа на спине ящера была шершавая и зеленоватая, будто обросла мхом, в то время как показавшееся на миг брюхо отсвечивало серебром, словно поросло плотным лишайником.

Это был нотозавр, один из последних ящеров своего рода, лидировавшего в триасовом периоде мезозойской эры, и он ещё не очнулся от ночного сна, который был подобен мёртвому оцепенению благодаря низкой температуре тела, меняющейся в зависимости от температуры окружающей среды. В холодные ночи кровь в жилах зверя застывала и разогревалась только теплом солнечных лучей.