Андрей Буторин - Упавшие в Зону. Вынужденная посадка Страница 18

– От срани и слышу, – попытался подняться на ноги разведчик, и ему это, хоть и с трудом, удалось. – А ну, гони сюда мой бластер, мародер! Он тебе все равно бесполезен, только на меня настроен.

– Я ж думал, ты того… – вынул из-за пояса и подал Плюху бластер Шершень.

– Не дождешься, – пристроил на бедро оружие разведчик. – Ну так что – мы теперь в расчете? Ты меня спас, я тебя…

– А спирт?! – возмущенно воздел к небу руки сталкер.

Глава 8

Шершень был так счастлив, что сплясал бы сейчас гопака, будь чуть поменьше зрителей. Но зритель – «несгораемый» Плюх – стоял рядом, и от пляски сталкер воздержался. Но довольной улыбки он сдержать все же не смог. Разумеется, это сразу заметил разведчик.

– Неужели и впрямь рад, что я выжил? – тоже улыбаясь, спросил он.

– А то, – ответил Шершень. – Теперь хоть могилу копать не надо.

– С чего вдруг такая щепетильность? Мог бы и так бросить.

– Так!.. – тотчас потеряв веселость, буркнул сталкер. – Что мы, не люди?

Разумеется, он лукавил. Оттого и хорошее настроение пропало. Точнее, сам-то он как раз и собирался похоронить разведчика, как-никак жизнь-то он ему стопудово спас, да еще собой жертвуя. Только вот Бизон и другие вряд ли бы на это согласились. Скафандр бы стянули – Бизон его, понятно, себе бы забрал, – а тело хорошо если ветками бы закидали. Без изысков. Причем, скорее всего, два тела – ведь он, Шершень, в таком случае становился им тоже не нужен.

И все же радость постепенно вернулась к сталкеру, пусть и не в том же объеме, что до этого. Да и было чему радоваться, чего уж тут!.. Начать с того, что он только что избежал неминуемой смерти от «каменелона». Уже одно это – радость так радость! А тут еще и Плюх, оказывается, живой-живехонький. За самого парня, конечно, тоже можно порадоваться, но его смерть он бы как-нибудь пережил, чай, не брат-сват. Зато эта самая смерть, скорее всего, повлекла бы за собой и его собственную гибель от рук оставшихся ни с чем подельников, о чем он как раз только что думал. Но даже если бы они и оставили его в живых – что дальше-то делать, так-на? Идти к кораблю бессмысленно, а заниматься тем же, чем ранее, после того как столь близким было избавление, показалось бы тошным. Во всяком случае, поначалу.

Все перечисленное было крупной удачей, к тому же повезло еще и в том, что Плюх очухался раньше, чем он дотащил парня до лесу. Что бы подумал разведчик, увидев рядом с Шершнем еще троих охламонов? Конечно, наплести можно было бы что угодно, но зачем лишние сложности? И план бы тогда опять пришлось переигрывать, тот самый, что наспех составили, когда сталкер якобы ходил к схрону.

А план и так-то был, мягко выражаясь, не ахти… Но ладно еще, хоть о чем-то договорились. А то ведь поначалу, стоило Шершню признаться, что он разослал липовое сообщение по всем адресам и получил ответ от Лешего, который увидел Плюх, Бизон его чуть не пришиб на месте. Удалось защититься ответным обвинением: на кой хрен подельники сунули «кузнечика» в Лазаревку. Крыть им было нечем, сами понимали, что затея была совершенно идиотской. Поэтому решили так: не разубеждать косморазведчика, что Блямс побывал в Лазаревском, но втюхать ему информацию, что «богомол» оттуда чудесным образом выбрался и все-таки отправился к кораблю. Однако на коммуникатор решили теперь не полагаться, посчитав, что услышать о спасении друга для Плюха будет более «доказательно», чем прочитать. Причем, подбросить дезинформацию по некоторым прикидкам показалось лучше не сразу, а уже на подходе к Лазаревскому: дескать, сообщишь сейчас, а по дороге разведчика будут мучить сомнения и, увидев поселок, он все же захочет на всякий случай его посетить. А если узнает, когда будет рядом, то свежие – причем радостные – новости станут причиной отмены сомнительного решения за здорово живешь затевать игры со смертью. Хотели еще связаться с Лешим и за небольшое вознаграждение попросить его прислать новое сообщение, что он видел желто-зеленого «богомола» в районе Синего луга, но потом все же решили, что это будет уже перебором и может показаться косморазведчику подозрительным.

«Дезинформаторами» должны были стать Робин и Толстый, которым следовало обогнать Шершня и Плюха на пути к Лазаревке. Бизон, как и прежде, собирался в отдалении наблюдать с тыла.

Поскольку для исполнения данного плана возвращаться в лес вовсе не требовалось, сталкер сказал пришедшему в себя разведчику:

– Ну так что, точно тебя хоронить не стоит? Не передумал? – и хохотнул, кивнув на скафандр: – А то разденься сразу, так-на, чего зря добру пропадать.

– Если очень хочется, попытайся меня похоронить, – буркнул в ответ Плюх. – Только не советую. И на будущее знай: если захочешь от меня избавиться, позарившись на скафандр или на бластер, то затея глупая: скафандр и бластер управляются с помощью моего чипа, – постучал разведчик по голове пальцем. – Ты даже снять с меня скафандр не сможешь. А бластер, как я уже говорил, тоже в любых руках, кроме моих, всего лишь болванка, которой разве что как дубинкой пользоваться, да и то он для этого слишком легкий.

– Чего ты взъелся-то? – изобразил удивление Шершень. – Я ведь пошутил. На хрена мне твой бластер-шмастер, я к своей «Печенге» привык. А избавляться мне от тебя – какой смысл? Захочу – уйду. Только, по-моему, это я тебе нужен, а не наоборот. Разве не так?

– Это еще как сказать… – начал разведчик, и сталкер насторожился, ожидая продолжения. Однако Плюх фразу не закончил и дальше заговорил совсем иным, спокойным и деловым тоном: – Да, мне без тебя было бы гораздо сложнее, поэтому если ты решил остаться со мной, то давай продолжим поиски моего друга. Надеюсь, ты нашел свой схрон?

– Схрон?.. – сглотнул от неожиданности Шершень, но тут же вспомнил, что именно это сказал разведчику, когда пошел на встречу с подельниками. Пришлось выкручиваться: – А вот со схроном хроно́во… Хреново, то есть. Кто-то его раньше меня нашел, так-на.

– Ёшки-блошки! Что же ты его так… гм-м… хреново спрятал?

– Спрятал я его нормально. Но тут такие искатели имеются… У некоторых прям нюх на чужое добро. А кто-то и собак использует, а то и вовсе монстров-нюхачей каких.

– То есть мы остались без патронов?

– Ну, кое-что есть пока… Если в Лазаревское не ходить, то…

– В Лазаревское мы пойдем, – отрубил Плюх. – Во всяком случае, я. Можешь не пытаться меня отговаривать.

– Да я так… – замялся сталкер. – Пойдем – так пойдем. Все-таки у тебя ж бластер.

– Заряда осталось не так уж и много, – вздохнул косморазведчик. – На каменюку ползучую пришлось максимальный режим использовать. Но это ничего не меняет, я обязан выручить Блямса. Хотя бы попытаться. Так что давай-ка двигать в нужном направлении. Насколько я понимаю, нам в лесу больше делать нечего.

– Так я как раз и стал говорить, – встрепенулся Шершень, – что раз тебя хоронить не нужно, то идти нам вон туда, – махнул он рукой в сторону.

– Вот и пойдем туда, – резко повернувшись, стремительно зашагал Плюх.

Сталкеру ничего не оставалось, как догнать разведчика.

– Ты сильно-то не беги, – сказал он. – Опять забыл, что это Зона?

– Здесь же все как на ладони, – все же чуть сбавил шаг Плюх.

– Зоне плевать на твою ладонь, так-на. Не всякую аномалию издали увидишь. А есть такая холера в крапинку, что пока не ступишь, не поймешь. Я ведь тебе о «перепутке» рассказывал. Да и «солярий» тот же…

– Его слышно было.

– И сильно тебе это помогло? – хмыкнул Шершень.

Косморазведчик промолчал. А потом заговорил, уже не так самоуверенно:

– Вот давай, чтобы времени зря не тратить, и расскажи мне о здешних аномалиях, пока идем. Кстати, долго нам идти?

– Так-то не особо бы долго, – почесал в затылке Шершень. – До Лазаревки отсюда километров пятнадцать. Так что, если бы просто идти, даже не особо торопясь, то часа за три бы дотопали. Но равнина скоро закончится. Дальше будет всякое. Кактусовое поле, То-вверх-то-вниз, Дорога-в-одну-сторону…

– Стоп-стоп-стоп! – взмахнул руками косморазведчик. – Это что, аномалии такие?

– Можно и так сказать, – пожал плечами сталкер. – Только аномалии обычно опасные и появиться могут в любом месте, а эти – всегда на своем. Ну и опасности в них как бы и нет особой, неудобства в основном. Разве что в Кактусовом поле аккуратнее нужно быть.

– Уколоться можно? – улыбнулся Плюх.

– Ага, уколоться, – фыркнул Шершень. – Дойдем, узнаешь, – и гоготнул: – А то сейчас скажу – неинтересно будет.

– Расскажи тогда о настоящих аномалиях. Ну и о прочих гадостях, вроде давешнего «каменелона». Почему так назвали, кстати?

– Меня на крестины не приглашали. Да мне как-то и по хрен: «каменелон» и «каменелон». Главное, держаться от него подальше.

– Наверное, что-то вроде сокращения от «каменный слон», – высказал предположение Плюх.

– Говорю ж тебе, так-на: мне по хрен. Да и тебе не о названиях нужно думать. Вот ты аномалиями интересуешься. А что про них понапрасну трындеть? Ну, расскажу, что «бутер» тебя словно масло по земле размазывает – легче тебе станет, когда это случится? А пока не размажет – не узнаешь. Кто-то ходит, камни перед собой разбрасывает, чтобы, значит, понять заранее, есть там, впереди, что или нет. Ну, бывает, и я брошу, когда уже знаю, что тут что-то есть, но не знаю, где эта хрень точно начинается и заканчивается. Только камни, к примеру, тот самый «бутер» не учуют – он, падлюка, только на живое действует. И не только он. Тут, скажу я тебе, особый нюх нужен, чуйка сталкерская. И этому никак не научишь, оно или есть, или его нет.