Андрей Левицкий - Нашествие. Буря миров Страница 18

Обычные жители Терианы, понял Лабус. В смысле, такими они были до Нашествия, а когда варханы захватили их город, присоединились к повстанцам. С собой у них были две повозки, запряженные рогачами, одна машина вроде варханской тачанки, только с выгнутыми бортами и фарой-полумесяцем, и почти три десятка стволов. Еще пять они смогли заполучить здесь, среди них — ПК, с которым худо-бедно научились обращаться, правда, боеприпасов к нему почти не осталось.

Обойдя лагерь, Лабус подошел к стоящим между беседками рогачам, жрущим траву с газона. Он любил всякую домашнюю животину, с удовольствием возился с коровами и свиньями, кроликами и курами, когда приезжал к родичам в деревню. Рогачи показались Косте существами исключительно тупыми — впрочем, земные коровы тоже интеллектом не блистали — и меланхоличными. Они громко плямкали коричневыми губами, чавкали, плевались зеленой травяной жвачкой, в брюхах у них клокотало и бурчало. Костя потрогал бок одного, постучал по нему кулаком — ну и шкура у тварей! Наверняка из нее варханы свои кожаные доспехи и кроят. Рядом в повозке спал укрытый одеялом парень с забинтованной головой, на краю сидела, свесив ноги, женщина, грызла яблоко и хмуро поглядывала на Костю. Наконец она сделал какой-то жест… Он понял это так, что шуметь не надо, и тихо отошел.

Должно быть, ночка у терианцев выдалась беспокойная — еще несколько человек дремали на столах в беседках. Тощий сутулый мужик угрюмо копался в капоте машины с фарой-полумесяцем, двое чистили оружие, а из здания ресторанной кухни тянуло съестным — что-то там готовили. На крыше кухни и возле ворот дежурили часовые. Люди как люди, простые мужчины и женщины, даже, можно сказать, мужики и бабы, и старики с молодежью у них тоже обычные. Ну, покрой одежды слегка непривычный… Но Костя ожидал большей экзотики от людей другого мира, от их поведения, жестов, — а они совсем как земляне.

Он заглянул в автобус. Григоренко скучал на подножке, девушка лежала на койке, поджав ноги, но не спала — неподвижно глядела перед собой. Костя, присев на корточки, положил ладонь на бритую голову, стараясь не касаться залитых воском дыр, и спросил:

— Ну, как ты?

Она молчала. Лабус уже начал выпрямляться, когда ее губы шевельнулись.

— Что? — Костя подался ближе к ней.

Очень тихий, неразборчивый шепот достиг его ушей — одно или два слова, а может, и не слова, просто бессмысленные звуки.

Потом девушка замолчала и прикрыла глаза.

— Как тебя зовут? — спросил Лабус и, не дождавшись ответа, встал: снаружи раздался громкий голос Курортника.

Вышел, приказав Вене продолжать дежурить. Леха стоял у входа в кухню.

— Сюда иди! — махнул он и скрылся в дверях.

Внутри собрались человек десять; на подоконнике сидели, с любопытством вытянув шеи, двое подростков, пацан и девчонка, они держались за руки… а еще каждый сжимал по пистолету-дробовику. В глубине просторного помещения две женщины что-то резали и чистили на кухонном столе, а ближе к входу поблескивал серебром передатчик. Такой же, как в автобусе: покатая серебристая тумбочка на гнутых ножках, со всякими выступами-бородавками и монитором на скошенной верхней части. По монитору бежали зеленые значки.

Сидящий на стуле Юриан заговорил, часто повторяя слова «Териана» и «Центаврос».

Над ним стояли Сотник с Яковом и Курортник, на табурете рядом присел Явсен.

— Териана говорит! — провозгласил пеон.

— Вышли на связь с Терианой? — уточнил Сотник.

Яков подтвердил:

— Именно так, Игорек.

— И что?

Явсен и Юриан склонились над монитором.

— Ну, я ничего не понимаю, но вот Явсен наш…

Значки мигнули — и погасли. Юриан, подождав еще немного, снова заговорил.

— Териана — приказ! — объявил Явсен. — Кир — Териана.

— Кирилл жив?! — воскликнул Яков. — А Леша? Про Лешу моего ничего не говорят?

— Леша нет-знать. Кир нет-знать. Потеря. Нет-знать Кир, Леша. Нет!

— Они потерялись на Териане? — спросил Лабус.

— Не могу понять, — развел руками Яков. — Явсен, ты скажи… Леша, Кир — на Териане? Им-Териана? Они… — запинаясь, он добавил несколько слов на лингвейке.

— Кир арея хадук. Надо Кир Центаврос. Кир надо Центаврос. Нам. — Явсен широко развел руки, — надо Центаврос. Сейчас. Срочно. Быстро.

Юриан сдвинул бугорок на боку передатчика, и монитор погас.

— Центаврос, — со значением повторил командир терианцев.

Явсен поддакнул:

— Земла-Центаврос надо быстро!

— Да что это за Центаврос такой? — не выдержал Курортник.

— Центаврос! Нет-знать? — Явсен поманил их за собой. — Идти!

Лабус с Курортником, Яков, Игорь — все вышли наружу вслед за пеоном. Отойдя от здания, тот показал на купол в вышине, вытянул над головой руки и растопырил пальцы, словно изображая фонтан.

— Бых! Центаврос — идти — быстро! Центаврос… — он оглядел их непонимающие лица, бегом вернулся в столовую, выскочил с ножом в руках и присел на корточки. Начертив на земле круг, воткнул нож в центре. Обвел круг рукой, ткнул пальцем в небо.

— Эгидос!

— Эгидос — это купол на лингвейке, — пояснил Яков.

— Эгидос, от? — Явсен снова показал на круг, а после коснулся торчащей вверх рукояти ножа. — Центаврос — от! Эгидос — от! Центаврос — от!

Он замолчал, вопросительно глядя на обступивших его людей. Из здания показался Юриан, встал рядом.

— Кирюха говорил, все началось в Подольске, — задумчиво произнес Яков. — А Явсен имеет в виду, что эта штука, Центаврос, находится в центре купола. В Подольске, стало быть? Может, они так ту установку называют, ну, генератор, который поддерживает купол? Центаврос, э… Центаврос ахатон Эгидос? — спросил он у Явсена.

— Эгидос! — Пеон выпрямился, взяв нож. — Центаврос нет-ахатон. Центаврос — гармада… — дальше последовала куча непонятных слов.

Яков пожевал губами.

— «Гармада» — это на лингвейке, насколько я понимаю, что-то такое большое, большая постройка, но особого назначения, военная. У них есть «града», а есть «гармада», первое — «жилой дом», а второе — «военный дом». То есть даже не дом, а скорее башня. По-моему, так.

— Из Терианы им сейчас приказали ехать в Подольск, под центр купола, — я правильно понял? — уточнил Сотник.

— Тут уж нет сомнений, Игорек, именно таки и приказали.

— А почему они раньше не связались с Терианой? — спросил Лабус. — Они на Земле уже сколько?

— Явсен сказал: три дня.

— Ну вот, и передатчик у них с самого начала. Так в чем же дело?

Яков вздохнул.

— Я этот вопрос, Костик, одним из первых Юриану задал, но ответ непонятный какой-то. Что-то про… — он помахал рукой, — какие-то, короче говоря, завихрения. Между Терианой и Землей.

— Помехи, что ли?

— Может, и так. Флуктуации. Разберусь лучше в лингвейке — переведу.

Юриан, повернувшись к Сотнику, обвел рукой его спутников, посмотрел Игорю в глаза и задал вопрос. Яков даже не стал переводить — и так ясно было, о чем спрашивает командир отряда. А вот когда заговорила подошедшая Вета, Яков перевел:

— Проводница умерла. Заражение…

Лабус покосился на Курортника — напарник так крепко сжал челюсти, что на скулах выступили желваки. Учительница походила на его мать: Виктория Петровна такая же сухопарая, со строгим лицом и всегда носила брючные костюмы. Ясно, что Леха сейчас вспоминает ее и отца с сестрой.

Молчание затягивалось, и наконец Игорь ответил на вопрос Юриана:

— Да, мы поедем с вами в Подольск. Но я хочу четко знать: что там спрятано и что нам надо будет делать.

Хорьку становилось скучно — давно никого не надо было спасать и защищать. К тому же снова хотелось в туалет, и как быть, если вокруг столько народу? Разве что отползти в конец автобуса да крышу окропить — но это ведь смотря как за дело взяться, ежели всерьез, так оно потечет вниз по стенке, могут заметить.

Люди вокруг начали собираться. Двух быков запрягли в повозку, откуда-то выкатили вторую, прицепили к машине с фарой-полумесяцем. Иностранцы уже рассаживались, как вдруг из большого здания, откуда пахло едой, выскочил Курортник. Его окликнули командир с Лабусом, они заспорили. Курортник развернулся и ушел в одну из беседок. Появился, неся на руках какую-то тетку, с виду — не иностранку, в брюках и пиджаке, с замотанной ногой. Положив на траву, кинулся за кухню и выбежал с лопатой. И стал копать яму на газоне в тени беседки.

Иностранцы с повозок, Сотник и Лабус глядели на него. Потом Лабус плюнул и тоже ушел за кухню, чтобы возвратиться с лопатой. Он стал помогать Курортнику, вскоре к ним присоединился молодой парень по имени Веня, которого командир позвал из автобуса, а после и трое иностранцев, включая высокую девушку — к ней все обращались «Вета». А Сотник принялся сколачивать крест из досок.