Василий Головачев - Атлантарктида Страница 18

Капитан Брайдер дал пассажирам добро на короткую прогулку «на свежем воздухе», и Вербов сотоварищи вылезли на палубу ракетоносца, под крупные сверкающие звёзды южного неба.

С минуту молчали, вслушиваясь в плеск волн о корпус подлодки, вдыхая солёный запах океана, всматриваясь в бездонную черносинь небосвода с россыпями созвездий.

– Красота! – тихо проговорила Инга, зябко запахивая куртку под порывом холодного ветра. – Никогда не видела таких звёзд!

Что‑то легонько стукнуло о скулу лодки слева.

Вспыхнул фонарь, на мгновение освещая обрез воды.

Люди на палубе молча проводили глазами пластиковую бутылку из‑под какого‑то напитка, проплывающую мимо.

– Вот вам и красота, – мрачно усмехнулся Лобанов. – По центру океана плавает мусор!

– Ещё в середине прошлого века Тур Хейердал описывал струи мусора, среди которых плыл его легендарный плот «Кон‑Тики», – задумчиво сказал Дрёмов. – С тех пор ничего не изменилось, точнее, мусора стало гораздо больше.

– Всё, чем пользуется человек, – добавил Пальковский с сожалением, – он превращает в отходы.

– Такова природа человека, – пожал плечами Лобанов. – Тупик эволюции, а не вершина, как говаривал один замечательный сатирик. Интересно, существует ли во Вселенной иной способ переработки информации и материи, после которого остаются не отходы, не мусор и грязь, а качественно новое вещество, новая материя, новое совершенство? Как вы думаете, товарищ майор?

Последний вопрос предназначался Вершининой, но ответила она не сразу, односложно:

– Не знаю… хотелось бы верить.

На палубу спустился капитан Брайдер.

– Майор, мы готовы к продолжению рейда. Получены рекомендации с базы, ознакомьтесь. – Брайдер протянул Вербову конверт.

Денис вынул из конверта листок бумаги.

– Посветите.

Матрос, минутой ранее осветивший воду, подошёл ближе, включил фонарь.

Вербов пробежал глазами текст сообщения, скомкал листок, сунул в карман.

– Поговорим в посту управления, капитан.

– Надо погружаться, через десять минут над нами пролетит американский спутник.

– Хорошо, уходим.

Полезли на корпус рубки, по одному ныряя в люк.

Лобанов помог Вершининой, дождался в рубке Вербова.

– Что нам скинули?

– Американцы подогнали к берегам Антарктиды два эсминца и две подводные лодки. Туда же направился их авианосец «Трамп». Мы вполне можем наткнуться на них. Задача осложняется.

– Кто предупреждён, тот вооружён. Они нас не обнаружат, да и не знают, что мы на подходе.

– Всё равно придётся работать по ВВУ.

– Что такое ВВУ?

– Императив тревоги, аббревиатура слов «внезапно возникшая угроза».

– Ничего, не впервой, – осклабился Лобанов, провожая глазами Вершинину. – Эту машину не зря называют истребителем подводных атомоходов, прорвёмся.

– Не хотелось бы начинать подводные войны.

– Это никому не хочется. Идём, чего встал?

– Я должен поговорить с капитаном.

– Тогда я к себе, пойду успокою чекистку. – Лобанов исчез в люке.

Вербов оглядел рубку, заполненную сиянием индикаторных панелей.

Дежурная смена офицеров и матросов спокойно работала, привычно вслушиваясь в звуки внешнего мира и всматриваясь в приборы, стерегущие покой огромного подводного корабля. Их голоса звучали буднично, лица отражали деловитую сосредоточенность, все прекрасно знали своё дело, и Вербову невольно передалась атмосфера слаженности и безмятежной уверенности, сплачивающая коллектив больше, чем приказ капитана.

В рубке появился Брайдер.

– Ныряем!

Пояс приборных панелей отозвался серией индикаторных вспышек. Лодка ощутимо шевельнулась.

Брайдер поговорил со старпомом, подошёл к Вербову.

– Мне предписано идти в море Росса. Под шельфом машина поступает в полное ваше распоряжение. Только что получено ещё одно сообщение с базы.

Вербов напрягся.

– Да?

– Неизвестный беспилотник свалился на шахту у станции «Южный полюс» и разрушил корпус обслуживания. Связь с подводным роботом в озере потеряна.

Вербов сжал зубы.

– Неизвестный беспилотник?

– Сделан в Израиле, но запустить его мог кто угодно.

– Там куча антарктических станций других стран.

– Вряд ли это сделали полярники, скорее – военные, с борта одного из эсминцев. Большие дроны обладают дальностью полёта до пятисот километров.

– Идём в темпе!

– Маршрут проложен, коррекционное всплытие – западнее островов Тристан‑да‑Кунья[11] Оттуда до Антарктиды уже рукой подать.

– Как долго нам идти туда, по вашим расчётам?

– Без малого трое суток.

– Удачи, капитан. – Вербов пожал руку Брайдеру и поспешил в свою каюту.

Лобанов был уже там, выглядел смущённо.

Вербов улыбнулся в душе, понимая, что Вершинина не приняла ухаживаний приятеля.

– Успокоил чекистку?

– Получил отлуп, – фыркнул капитан. – Ты был прав, у неё характер невинной девы, подозревающей всех мужиков в покушении на близость.

– Стерва, – лукаво бросил Вербов.

– Она не стерва, но комплименты ей лучше не говорить. Она ведь не замужем, насколько я знаю?

Вербов хлебнул минералки из такой же пластиковой бутылки, какую они встретили наверху, сел на свою койку, чувствуя всем телом, как массив лодки со всем её содержимым проваливается в глубь океана.

– Это имеет значение?

– В общем‑то не имеет, однако лучше заранее знать возможные препятствия. Для счастья женщине обязательно нужен мужчина, для несчастья достаточно и мужа.

– Устраивайся, философ, – рассмеялся Вербов. – Жизнь покажет, кто кому нужен.

Москва, Министерство обороны России. 26 декабря, утро

В отличие от министра, проявлявшего упорство в достижении цели и бульдожью хватку, успешно решавшего поставленные перед ним задачи с помощью хорошо подобранного коллектива министерства, глава ГРУ Волгин любил утончённые интеллектуальные проблемы, ценил красоту и изящество в их решении и не начинал деятельность, не чувствуя к ней духовного влечения. Генералом он стал в тридцать пять лет, и министр иногда завидовал ему, хотя Петряну Павловичу грех было жаловаться на судьбу. В России ещё не было случая, чтобы министром обороны становился человек в возрасте до сорока лет. Правда, министр обороны США был ещё моложе, поэтому о своём возрасте Евтюх не думал как о некоем преимуществе.

Перед встречей с начальником ГРУ министр пролистал электронную почту и окончательно уверился в своих выводах относительно зреющего конфликта в Антарктиде. Получив оплеуху в Арктике, американцы шли ва‑банк на противоположном полюсе Земли, не считаясь ни с чем, и этот вызов надо было принимать жёстко, а не сбрасывать через МИД трусливые дипломатические ноты.

Волгин прибыл с похвальной точностью, олицетворяя собой человека слова, привыкшего рассчитывать время до секунды.

Петрян Павлович снова, в который уже раз, оценил способность генерала быть неприметным в любой обстановке, выглядеть вежливым подростком или тихим стеснительным «ботаником», умевшим на самом деле принимать взвешенные и верные в рамках специфики ГРУ решения.

– Садитесь, Мирон Андреевич, – сказал Евтюх. – Докладывайте.

– Всё идёт по плану, Петрян Павлович, – сказал Волгин. – «Грозный» обогнул Антарктиду со стороны моря Беллинсгаузена и вошёл в воды моря Амундсена. Ожидаем, что лодка приблизится к шельфовому леднику Росса сегодня к вечеру по Москве.

– Как экипаж?

– Никаких проблем. Группа Вербова полностью освоила управление «Крабом» и готова к походу.

– Как обстоят дела на станции? Шахту починили?

– Так точно, связь с мини‑субмариной восстановлена. Самолёт забрал тела погибших и доставил во Владивосток. Замена погибших уже работает, среди них – наши сотрудники. Есть подозрения в недобросовестности одного из членов экспедиции. Мы готовим аккуратную проверку этого человека.

– Кто он?

– Молодой компьютерщик Борис Ремзин. Кстати, креатура директора Фонда перспективных исследований, поддерживающего прикладные исследовательские программы полярников.

Министр нахмурился.

– Свяжитесь с федералами, Мирон Андреевич, пусть пороют в этом направлении. Если ваш… хм, Ремзин работает на сторону, то и у директора Фонда рыльце в пушку.

– Слушаюсь.

– Нашли того, кто запустил к станции дрон?

– По всем косвенным данным, дрон запущен с борта эсминца «Франклин», дрейфующего в море Росса.

Министр повернулся к светящемуся экрану компьютера, обладающему объёмным эффектом, пробежался пальцами по клавиатуре, вгляделся в изображение американского корабля, всплывшее в центре экрана.

– Серьёзная посудина.

– Наши эсминцы посерьёзнее.