Юрий Валин - Эльдорадо для Кошки-2 (СИ) Страница 18

…Стиснув зубы, Катрин прыгнула вперед. Лесной грабитель успел лишь подняться на ноги. Неизвестно, оставались ли у него изначально шансы унести свою задницу, но роковой удар ножа свел их к нулю. Катрин ударила как копьем — с такой силой, что лезвие глефы, расчленив позвоночник, вышло из груди сукиного сына. Мужчина повалился вперед, увлекая за собой глефу…

…Выпустив древко, Катрин кинула взгляд в сторону подруги. У Блоод все шло штатно. Правда, двумя самцами одновременно пользоваться было неудобно. Поэтому тот, что поплоше, уже свернулся на траве калачиком — из-под его руки торчала рукоять стилета. Его более крупный и полнокровный приятель покорно оседал на землю в нежнейших объятиях суккуба…

Катрин перевела взгляд на лежащую у ее ног Ингерн. Глаза девчонки изумленно моргали — она смотрела в небо. Из раны чуть ниже левой груди частыми толчками выплескивалась кровь. Ингерн глянула на кровавый ручеёк, снова моргнула…

Конец. Проникающее, несовместимое с жизнью. Там ведь сердце…

В голове Катрин промелькнуло все, что рассказывали охотники у горьковатых костров в африканской саванне. О ранах. Колото-резаных, огнестрельных, слепых и навылет, о минно-взрывных, что дробят кости и лохматят плоть, превращая конечность в драную тряпку. О том, как нужно и должно профессионалу цепляться за жизнь. До последнего. До чуда…

Катрин упала на колени.

— Спокойно, девочка, — ладонь, прижатая к ране, моментально стала горячей. Родник пульсировал, толкал прямо в ладонь.

— Меня убили? — прошептала Ингерн.

— Нет. Хочешь жить — будешь. Молчи. Руку сюда. Слушайся!

Тут до Катрин дошло, что за звук так назойливо терзает уши. Выл Даллап. Он выбрался из чащи как раз в тот момент, когда сдуревший урод ткнул ножом жену. Ветеран видел достаточно ран и увечий, чтобы осознать. Закрыв руками лицо, солидный мужчина монотонно и страшно голосил…

Ингерн с трудом приподняла руку. Жизнь из юной женщины уходила с каждым толчком крови. Катрин подхватила бледную кисть.

— Моя леди, почему он кричит?

— Не слушай. Не бойся. Слушайся только меня. Не смей бояться, говорю!

Катрин не медля, грубовато согнула пальцы девчонки, направила. Ингерн в ужасе распахнула глаза — её указательный палец погружался в собственную, скользкую, пульсирующую горячую плоть. Боль пришла на мгновение позже…

— Держать! Крепко! — зарычала командирша.

Парализованная болью и ужасом проникновения в собственное тело, Ингерн замерла. Палец, уйдя глубоко внутрь, затыкал колотую рану, но кровь все равно обильно сочилась, окрашивая грудь и живот ярким и блестящим лаком. Катрин сдавила скользкую плоть вокруг пугающей живой затычки.

— Даллап!!!

Мужчина выл, ничего не слыша. В обреченном монотонном вое едва можно было разобрать горестное:

— Убили, убили…

— Блоод!

Подруга страстно обнимала жертву. Мужчина неподвижно вытянулся на спине, и только вздувшийся бугор на его ветхих домотканых портках иллюстрировал остатки жизни, еще сосредоточенные в питательном бурдюке. Рот суккуба алчно припал к крепкой шее, кругленькая попка подрагивала от наслаждения…

— Блоод, сука! На фантики порву, мля ненасытная! Ты нужна, пиявка чертова!

Ланон-ши, наконец, оторвалась от пьянящего источника. Волосы закрывали ее глаза, Катрин видела лишь темный, измазанный рот да блеск оскаленных клыков.

— Ты нужна, сучка! Иди сюда, — взмолилась Катрин.

Блоод, путаясь в траве, поползла на четвереньках. Затянувшийся оргазм дергал, едва не валил ее напряженное тело. Желтоглазая даркша походила на переевшую кошку.

Катрин хотелось завизжать от нетерпения и ярости.

— Он еще жив, — пробормотала Блоод со счастливой улыбкой. — Еще много…

— Блоод, детка, ты мне нужна. Трезвей сейчас же! Потом наловим десяток жирных мужиков.

— Да. Жирных? — в полных блаженства змеиных глазах начало появляться нечто осмысленное.

— Дай в морду Даллапу. Живее! Он обязан очухаться.

Суккуб послушно направилась к рыдающему мужчине. Она сумела даже подняться с четверенек. Ударила. Только пощечина вышла слабенькая, почти детская.

— Врежь! По-настоящему, — простонала в отчаянии Катрин. Под пальцами булькало. От умоляющего взгляда Ингерн некуда было деться.

Блоод махнула рукой. Даллап охнул и невольно отдернул от лица ладони, на которых остались глубокие царапины. Коготки у суккуба были острее стали.

Ветеран, всхлипывая, уставился на девушек.

— Даллап, плаксивая скотина, сейчас подведешь сюда телегу. И только попробуй копаться. Если Ингерн умрет, клянусь — я уложу тебя с ней рядом, истеричка ты гимназическая!

Мужчина побрел к телеге.

— Живее, урод! — подхлестнула его Катрин. — Блоод, ко мне! Ты же у нас спец по кровопусканию. Так вот, эта кровь выливаться не должна. Держи руку Ингерн — палец вместо пробки. И делай все, что угодно, лишь бы кровь остановилась.

— Я умираю? — прохрипела Ингерн, — её губы окрасились розовым.

— Держи себя крепче и не умрешь, — прорычала Катрин.

Ее скользкие пальцы уступили место когтистым ладошкам суккуба. На миг кровь плеснула фонтанчиком. Но острые пальчики Блоод тут же превратили его в вялый ручей. Зажимать рану пальцами, конечно, занятие безнадежное. Насколько помнила Катрин, экстермед учит бойцов спецназа, действуя подобным образом, попытаться дотянуть до прибытия профессиональной медицинской помощи. Только где она, профессиональная медпомощь? Да и там выживают с такими ранениями лишь чудом…

Даллап, путаясь в собственных ногах, подвел телегу. Катрин сходу отвесила мужчине пинок:

— Шевелись, сука! Мы одни должны ее спасать?

Ветеран, похоже, не слишком и почувствовал удар. Все бормотал что-то трогательно-сопливое.

«Сейчас он окончательно спятит, тогда и мне останется только сесть и заплакать», — с ужасом осознала Катрин, торопливо очищая место на телеге.

— Берем. Бло, не отвлекайся.

Ингерн тоненько застонала, когда ее подняли на телегу. Сосредоточенная суккуб, ни на мгновение не отпускающая рану, полусела-полулегла рядом со служанкой.

— Даллап, езжай быстро, но так, чтобы не трясло. И не говори мне, что так не получится. Убью. Пошел!

Ветеран покорно шевельнул вожжами. Телега тронулась.

Катрин выдернула глефу из спины трупа. Подбежала к недоеденному «компаньону» Блоод. Разбойник слабо двигал ногами. Безумно белели белки закатившихся глаз. На грязных штанах в районе паха красовалось влажное пятно. Ну, хоть кто-то получил удовольствие от этой встречи…

Катрин, сдерживаясь, вполсилы двинула ногой по бородатой роже. Глаза мужика слегка прояснились.

— Не убивай, — пробормотал он с идиотской улыбкой.

— Не буду, — успокоила его Катрин. — Ты из деревни?

— Да. Не бей меня, а?

— Конечно, я тебе сейчас освежающий минет сделаю. Передашь своим старшим, что я жду их здесь через три дня. А чтобы ты не забыл, давай-ка свои ручонки шаловливые.

Девушка прижала коленом бессильные руки, выхватила нож…

Мужчина взвыл, лишившись одним махом обоих больших пальцев. Не зря агент САЕ на Базе средневековые обычаи изучала — известная мера, применяемая к древним военнопленным. Гуманная. Лук ему больше не натягивать, но жрать самостоятельно еще сможет научиться.

— Сунь в угли, кровь остановится, — посоветовала Катрин. — Впрочем, сдохнешь — плакать не буду. Оставляю тебе яйца исключительно для того, чтобы мог доковылять до своей вшивой деревушки. Если ваши главные через три дня сюда не заявятся, кастрирую всех подряд, а прижигать вавки будете на углях своих дерьмовых лачуг. Усвоил?

Искалеченный насильник прорыдал нечто утвердительное.

Катрин свистнула, подзывая коня. Вороной, обиженный тем, что его бросили одного в лесу, только фыркнул и демонстративно отошел. Девушка двинулась к вышколенному суккубом гнедому. Конь неохотно позволил подобрать повод. Катрин поднялась в седло.

— Не будь дурнем. Нашел время обижаться, — сказала шпионка своему Вороному. — Бери скакуна Даллапа и давайте следом. Добровольно не вернешься — пущу на колбасу.

Катрин догнала остальных у склона прибрежного холма. Телега двигалась, но дело было плохо. Ингерн лежала бледная, как мел, зато рукава рубашки суккуба по локоть пропитались кровью.

— Быстрее, Даллап, — сказала Катрин.

— Трясти будет. Она умирает. Зачем мучить? — безразлично пробормотал мужчина.

— Не рассуждать! Быстрее, тварь жирная! И гони, жопа, пока я тебе горло не вырвала! — в неистовстве заорала Катрин.

Даллап втянул голову в плечи. Ингерн, пытавшаяся облизать кровавую пену с губ Ингерн, попробовала захныкать.

— Замри, твою…!

Катрин продолжала поливать матом все вокруг, заглушая тихие стоны раненой девушки и собственный ужас.