Валерий Вайнин - Четвертое правило Мангуста Страница 19

А я смотрел в окно, за которым гасло июльское небо, все в облаках и в звездах Небо гасло над крышами домов, будто само становилось крышей. И Москва казалась огромным чердаком, набитым всякой всячиной.

– Прекрати реветь, – прошептала за моей спиной Дашка.

– Не фантазируй, – буркнул я.

Она развернула меня к себе лицом.

– Кого хочешь обмануть, плакса?

Комнату наполнял вечерний сумрак. Голая Дарья дер. жала меня за плечи и смотрела в глаза.

– Двигай в душ, – потребовал я. – Нечего тут разгуливать.

Она кивнула:

– Иду. Но давай сперва договоримся: ты ревешь только для меня.

Обдумав это предложение, я ответил:

– Заметано. – И мы по всей форме ударили по рукам.

После душа Дарья свернулась в постели калачиком, а я присел рядом, поцеловал ее и пожелал спокойной ночи. Заснула она быстро, держась за мою руку. Я аккуратно освободился и встал под душ.

Душ был ледяным. Вернее, холодным настолько, насколько позволял московский водопровод. Затем я насухо вытерся, вошел в комнату и сел на коврик в позе «лотоса». Закрыв глаза, я расслабился, как учил Стив Пирс. Через короткое время тело мое погрузилось в космические потоки, для которых ни стены домов, ни толщи планет не препятствие. Без волевых усилий я оторвался от пола, поднялся в воздух и, сохраняя позу «лотоса», завис над спящей Дашкой. Теперь все, что ей угрожало, не могло миновать меня. Тело мое ощущало холод пространства и жар далеких звезд. И ощущения эти ласково меня баюкали, наполняя невиданной силой. Дашка улыбалась во сне, и никакого зла вокруг нее в данный момент не витало. Вот и славно: выспится спокойно, а там поглядим. Ох, поглядим!

Вдруг зазвонил телефон. И в звонке этом тоже ничего плохого не ощущалось. Расплетя ноги, я опустился на пол и взял трубку. Дарья не проснулась. Я вышел с телефоном на кухню, прикрыв дверь. Звонил Илья.

– Не спишь? – осведомился он полушепотом.

Я хмыкнул:

– Хороший вопрос.

Илья приглушенно хохотнул.

– Для разминки. У меня тут идейка возникла.

– Надеюсь, она того стоит. – Часы показывали полчетвертого ночи.

– Ну, без ложной скромности… – Илья выдержал паузу. – Выдвигаю гипотезу: твой двойник и лже-Француз отношения друг к другу не имеют. То есть вообще никак между собой не связаны, просто день тебе выпал неудачный. Если эту гипотезу принять…

– Погоди, погоди! – Мозги мои лихорадочно заработали. – Если взглянуть с этой позиции, все как будто становится по местам. Двойники – как бы слуги хмыря, которого мне заказала цыганка…

– Какие еще двойники? – забеспокоился Илья. – Сколько их?

– Пока двое. Потом, старик: Дашка завтра расскажет. Значит, так. Встреча с тем хмырем запланирована не была, – развил я свою мысль. – Надо лишь найти его…

– Кстати, – ввернул Илья, – тебе не приходило в голову, что двойник… или двойники эти – управляемые голограммы? Наподобие тех, что ты нам демонстрировал.

Мне тотчас припомнилась родинка под ухом двойника и карман его рубахи: зеркальное отражение. Однако я покачал головой.

– Исключено. Голограмма бесплотна, а двойники вполне осязаемы. Даже духами пахнут.

– Что же они такое, старик? Клоны, что ли? Это ж, пардон, полный писец!

– Потом, Илюша, потом. Иначе мозги вывихнем. Теперь о лже-Французе. Вот это не случайность, это заранее готовилось. И ублюдок этот, похоже, неплохо меня знает.

Илья возразил:

– Необязательно знает сам. Может, кто-то из его окружения. Не удивлюсь, если вчера в баре за тобой следил не только МУР.

Меня прямо шарахнуло: лысый! Своим агрессивным поведением он меня словно тестировал, словно пытался раскусить, что я из себя представляю.

– Старик, – выдохнул я в трубку, – ты супер. Ей-богу Дашка зря обозвала тебя гением.

– Ага, что-то нащупал?! – обрадовался Илья.

Тут в трубке послышался сонный женский голос «Илюша, ты сдурел? Знаешь, который час?» – «Алка, успокойся, – перешел на шепот Илья, – я тихо, как мышка». – «Это называется тихо?! – разгневалась женщина. – Опять со своей Дуськой?! Дай-ка скажу ей пару ласковых!» – «Ша! Очень ты ее напугала!» – прикрикнул Илья и произнес в трубку:

– Дуська, пока. Обдумай все хорошенько.

Мы одновременно дали отбой.

Черт возьми, если кто-то заслуживает памятника при жизни – это старина Гольдберг. До полного понимания событий, разумеется, было далеко, но в мозгах у меня заметно прояснилось. Работенка предстояла нелегкая и, мягко сказать, малоприятная, однако уклониться возможности не было. Настало время переходить к разведке боем.

ГЛАВА 10

Проснулся я оттого, что Дашка, лежа на моей груди, покусывала мои губы, нос, уши – все то, что могла прихватить зубами. Ощущение было восхитительным. Стоило мне открыть глаза, она произнесла:

– Разрешаю присоединиться. Но больше не опаздывай.

Что происходило дальше, описать невозможно. Достаточно лишь заметить, что часа через два Дашка точно так же лежала на моей груди, но кусаться уже не могла: не было сил. Однако мне хорошо было известно, что силы ее быстро восстанавливаются.

– С кем говорил ночью? – осведомилась она, гладя мои волосы. – Давай-давай, вздыхай: обожаю так качаться. Ну, с кем?

Я укрыл ее одеялом.

– Отвечу только в присутствии адвоката.

– Ладно, ставлю вопрос иначе. Что сказал тебе Илья?

Порой я и вправду готов поклясться, что она читает мои мысли.

– Илья совершил интеллектуальный прорыв. – Я выложил ей версию о том, что двойники никак не связаны с лже-Французом. Затем добавил к этому ряд ночных рассуждений и подытожил: – Остался пустячок: отыскать хмыря в полотняном костюме и выловить того лысого забияку.

Дашка лежала тихо-тихо, очевидно размышляя. Потом проговорила со вздохом:

– Знаешь, почему Гольдберг такой умный? Потому что сидел со мной за одной партой.

– Жуткая хвастунья, – сказал я.

Дарья приподняла голову:

– Кто хвастунья?

– Угадай с трех попыток.

– Ах, так? Хочешь, озвучу умную мысль?

– Валяй, – кивнул я. – Для разнообразия.

Дашка назидательно подняла указательный палец:

– Возьмем лже-Француза. В чем его интересы? Ответ прост: грабить, оставаясь безнаказанным. Именно с этой целью он подписывается твоей кличкой. Правильно?… Продолжим рассуждать. Допустим, ты полностью оправдаешься перед МУРом – выгодно это самозванцу? Конечно же, нет. Ибо МУР отстанет от тебя и примется искать его. То есть подстава коту под хвост. А если, допустим, тебя арестуют…

– К чему ты клонишь? – не утерпел я. – Все это вроде очевидно.

Зеленые Дашкины глаза сверкнули.

– Любовь моя, ты дурак! Если тебя арестуют, твоему кровожадному тезке и это не в жилу. Потому что очередное преступление нельзя уже будет приписать тебе. Значит, с его точки зрения, загремишь ты или оправдаешься – один черт. Что же остается? Подумай. Если для подставы он выбрал тебя, то наверняка знает, что ни МУР, ни ФСБ, никакая другая контора с тобой не сладят. Стало быть, об аресте твоем можно не волноваться. Надо лишь побеспокоиться о том…

– …чтобы я не отмылся до конца. – У меня возникло ощущение, будто меня под дых лягнула лошадь. – А чтобы я не отмылся, нужно периодически кропить мой след кровью. Чтобы меня вместе с МУРом держать в постоянном напряге. Озвучила-таки умную мысль!

Дашка вновь положила голову мне на грудь.

– Наверное, – прошептала она, – поэтому он и пытался убить капитана Сычову. Вот она идет по следу подозреваемого, даже сидит на его коленях – но вдруг бац!.. Долго тебе пришлось бы отмываться, любовь моя, если б ты по прихоти своей не оживил эту вздорную особу.

Повисла тишина.

– Что с вами делать, с такими умными? – пробормотал я.

Дашка вздохнула:

– Хотел меня в Токио отправить, засранец. Кто бы тебя тут охранял?

Зазвонил телефон.

Выбравшись из-под жены, я проворчал:

– А кто теперь охраняет Токио? – Я взял трубку.

Звонила моя директриса:

– Глеб Михайлович, не могли бы вы срочно приехать в школу?

– Это еще зачем? – неприветливо отозвался я.

– Нужно обсудить покраску классов. Срочно. – Взволнованный голос Зинаиды явно не соответствовал заявленной теме. – По телефону я не могу, – добавила она, предвосхищая мой вопрос. – Я должна все вам показать, объяснить… Через час сможете?

«Что у нее там стряслось?» – недоумевал я. А вслух сказал:

– Конечно, Зинаида Павловна. Вопрос важный.

Она вздохнула с облегчением:

– Значит, через час жду вас у себя в кабинете.

Дав отбой, я задумчиво уставился на трубку. Не нравился мне голос директрисы, очень не нравился. Передо мной возникла взлохмаченная Дарья.

– Что там?

– Зинаида в школу требует. Как бы насчет покраски.

– Я с тобой.

– Черта лысого. Охрана отдыхает. – Я направился в душ.

Войдя за мной следом, Дашка с возгласом «подвинься, фраер!» сунулась под ледяные струи. Визг ее, должно быть, напугал соседей.