Джек Чалкер - Демоны на Радужном Мосту Страница 19

Трэннон Коуз был ибрумом – существом, похожим на набор овальных стручков, соединенных друг с другом веретенообразными ершиками. Он казался хрупким, но двигался со стремительностью и грацией, противоречившими его внешности. Ибрумы, когда им это было нужно, могли быть очень крутыми ребятами.

Модра вошла в больничную дверь, отыскала глазами Трэна и Дарквиста и направилась к ним.

– Ну, в чем дело?

– Очевидно, я был прав, – отозвался Дарквист. – Трис внезапно оказался в безвыходном положении, он потерял все самое дорогое для себя, но не имел возможности уйти так, как того требовал его рассудок. Мы боялись, что это выльется в насилие, и так оно и произошло, но не в той форме, как мы предполагали.

– Очевидно, он направился прямо в Дистрикт и ударился в загул, – вступил в разговор Коуз. – Он наглотался столько таблеток радости и всякой прочей дряни, что его кровь пришлось отправлять на анализ, чтобы определить, сколько в ней натурального. Все эти три с половиной дня он только этим и занимался, засев в какой-то конуре, которую ему уступил один наш здешний приятель – мы время от времени оказываем ему кое-какие услуги. Должно быть, Трис принял слишком большую дозу, а потом очнулся и почувствовал сильную депрессию, которую всегда вызывает вся эта химия, и это наложилось на его собственную депрессию. Он выстрелил себе в голову – судя по всему, из какого-то древнего огнестрельного оружия, которое у него то ли было, то ли он его у кого-то позаимствовал.

Она ахнула и застыла, точно громом пораженная.

– Так он мертв?

– Именно это обычно и случается с теми, кто пускает себе пулю в лоб, – сухо отозвался Дарквист. – Вопрос в том, позволить или не позволить ему остаться в этом состоянии.

Это заявление потрясло Модру почти так же сильно, как первая новость.

– Как? Но ты же только что сказал…

– Что он мертв, – закончил за нее Дарквист. – В большинстве случаев с этим ничего нельзя было бы сделать. Но мы – в столице. Здесь технологии несколько более совершенны, чем дозволяется иметь простым гражданам, поскольку все здешние хирурги – цимоли, которые могут подключаться к сети и получать друг от друга медицинские сведения, необходимые для лечения любой расы. Похоже, мы с Трисом наткнулись на моральную, правовую и этическую головоломку. Ага, вот и дежурный врач. Мы хотели, чтобы ты тоже приехала, поскольку в каком-то смысле это дело зависит от нас.

Хирург оказался человеком, по крайней мере, внешне, – это была довольно молодая и хрупкая женщина со смуглым лицом и очень короткими волосами, одетая в операционный костюм. Она двигалась как-то странно; вблизи ее поведение могло показаться даже слегка пугающим.

Для Модры здесь был еще один неприятный аспект. Она была эмпаткой, и несмотря на то, что она умела приглушать свои ощущения, полностью подавить их она не могла, а будучи усталой, оказывалась совершенно бессильной перед ними. Почти все в этой приемной излучали хоть что-нибудь – страх, тревогу, радость, печаль, – эмоции, свойственные почти всем формам жизни. Все, кроме женщины-хирурга и еще нескольких человек в докторской одежде. Модре пришлось заставить себя не обращать внимания на возникшее у нее неприятное чувство, постоянно напоминая себе, что женщина-врач действительно находится рядом с ними. От нее не исходило совершенно никаких эмоций, никаких чувств, как будто она была стеной, стойкой или креслом.

– Прошу прощения, если мое поведение показалось вам несколько необычным, – произнесла женщина-врач, – но я только что провела подряд пять операций на пяти различных формах жизни, и все данные, от анатомии, физиологии и молекулярного уровня до психологических особенностей каждого из пациентов, в настоящий момент находятся внутри меня. Это часто создает проблемы, поскольку все они равноправны в моем мозгу, и человеческая часть, скажем так, находится в меньшинстве.

– Ничего страшного, – ответила Модра. – Объясните, пожалуйста, что случилось?

– Ваш товарищ совершил самоубийство, но нам удалось оказаться на месте происшествия всего через несколько минут, подключить аппаратуру и считать данные, прежде чем в неповрежденных зонах мозга прекратилась электрохимическая деятельность. Повреждение было достаточно обширным, но локализованным в основном в области фронтальных долей мозга. Аппарат хранения данных в человеческом мозгу довольно сложен, но в основном он расположен не в этой области, а она используется в основном для синтеза. Мы потеряли существенную часть информации, полученной в последнее время, но большую часть основных данных удалось сохранить на запоминающих устройствах. Это стандартная процедура в подобных случаях, она помогает нам лучше понять различные расы, а также – как и почему происходят подобные вещи.

– Погодите, дайте разобраться, – сказала Модра, испытывая странное чувство, что это происходит не на самом деле, а в кошмарном сне. – Вы хотите сказать, что он мертв, но вы сохранили его воспоминания в каком-то банке памяти, как информацию с компьютера?

– Да, примерно так. То, что нам удалось сохранить столько информации, не очень обычно – как правило, повреждения охватывают и задние зоны мозга, а мы чаще всего приезжаем к жертве слишком поздно – но такое случается. У нас бывает несколько десятков таких пациентов в год, поэтому для подобных случаев существуют стандартные процедуры. Ваша компания внесла страховой взнос всего три дня назад после долгой просрочки, но тем не менее он все же был внесен до того, как это произошло, и мы сделали вывод, что эти два события – уплата страхового взноса и самоубийство – не связаны между собой. То есть пациент не знал о страховке, а вы трое не подозревали, что пациент совершит самоубийство. Следовательно, его страховка как служащего вашей компании полностью покрывает стоимость любых процедур, которые мы можем произвести.

– Почему-то факт, что он застрахован, сейчас не кажется мне очень существенным, – сухо заметила Модра.

– Нет, но он требует, чтобы вы приняли какое-то решение, поскольку у пациента нет близких родственников, и следовательно, решение должна принять ваша компания.

– Вы хотите сказать, – спросила Модра, у которой вдруг забрезжила слабая надежда, – что вы в самом деле можете вернуть его к жизни?

– Только до некоторой степени. Если бы была возможность восстановить его полностью, мы сделали бы это, излечив одновременно и причину его психоза, разумеется. Страховка позволила бы это, поскольку страховые выплаты в случае смерти огромны. В данном случае мы можем осуществить его преобразование в цимоля, затем переписать обратно его память и сымитировать как можно большую часть его прошлой личности, точно так же, как вся информация о представителях пяти рас, которых я оперировала, находится сейчас внутри меня.

Смысл этих слов потряс Модру.

– То есть, вы хотите… вообще удалить мозг и заменить его искусственным, каким-то компьютером, способным управлять телом, а потом переписать в него данные и убедить его, что он все еще Трис?

Врач протянула руку к волосам и легонько потянула за них, сняв абсолютно естественно выглядящий парик так, как будто это была шляпа. Под ним она оказалась абсолютно лысой, без каких-либо признаков волос – или операции – но в черепе у нее с одной стороны виднелась большая прямоугольная металлическая пластина, испещренная сотнями крошечных серебристых точек.

– Это совсем не так ужасно, – произнесла она.

Модра медленно опустилась в кресло, которое вообще-то не было предназначено для человеческой фигуры. Но ей было необходимо сесть. Это было очень странно – почему-то у нее было чувство совершенной нереальности всего происходящего. И все же она действительно находилась здесь, и двое остальных ожидали какого-то решения от нее как от владелицы компании.

Она попыталась обдумать услышанное, но не смогла.

– Значит, он будет выглядеть, как Трис, и у него будет память Триса, но на самом деле это будет не Трис? – в конце концов выговорила она.

– И да и нет, – ответила врач, возвращая парик на место и снова становясь похожей на человека. – В своей основе он будет цимолем, а не человеком. Его личность будет синтезирована из его собственных представлений о себе и из того, что расскажете ему вы, но она будет синтезирована и наложена поверх цимоля. Он не будет тем же самым, но будет казаться… очень похожим. Психохимия больше не будет оказывать влияния на многие процессы в его организме. Его эмоции будут скорее синтезированными, чем реальными, и никогда больше не выйдут из-под контроля. Некоторые физиологические потребности, управляемые мозгом, перестанут существовать. Сексуальные желания, приступы гнева, даже выбросы эндорфинов, разумеется, будут невозможны. Так, например, мое тело нуждается в отдыхе, но моему мозгу не нужен сон.

– Я не желаю, чтобы в ожившем трупе Триса разгуливал бездушный андроид! – отрезала она, только потом осознав, как это прозвучало. – Я хочу сказать – с вами и с другими такими же, как вы, все по-другому. Ну, то есть, я ведь не знаю вас. Я не знала вас до того, как вы стали цимолем, у меня нет к вам личной привязанности.