Николай Васильев - Битва при Тюренчене Страница 19

- Значит, привезу в субботу. А вообще дочерей губернатора и саму губернаторшу могла бы без очереди принять. Очередники поймут.

- Так ты что теперь каждый день будешь с ними видеться? - спросила мать. - Как жених что ли?

- О жениховстве речи не было, но дружба у нас уже крепкая. Даже с губернатором.

- Я просто тебя не узнаю. Всегда был тихим, скромным, не на виду и вдруг такая перемена. Впрочем, Анджей тоже умел себя подать...

Глава тринадцатая. Жених.

Следующая неделя у Городецкого тоже была насыщенной - как всегда в эту осень. Впрочем, вечера его изменились: вместо бесед и читок с матерью и сестрой он проводил их все, без исключения, в губернаторском доме.

Поначалу он пытался протестовать.

- Дорогие Надя и Танечка, я не хочу Вас компрометировать, не может здоровенный парень просто так торчать в вашей гостиной каждый вечер.

- Ну, так посватайся к Наде, - усмешливо предложила Таня. - Жениху это будет можно...

- Какой из меня для нее жених: почти ровесник и в жизни еще не определился, денег на создание семьи нет...

- Тогда посватайся ко мне: я почти старая дева, мне можно выходить замуж хоть за кого - старого или малого и совсем безденежного, папа нас деньгами обеспечит.

- Я тебе все глаза выцарапаю и космы повыдергаю! - тотчас вспылила Наденька. - Это будет мой жених!

- Ему тебе женихом быть нельзя, ты ревностью его замучаешь. Я же приласкаю и даже с тобой позволю временами разговаривать...

- Приласкать и я могу, хоть сейчас! Сережа, ты не хочешь пойти со мной в зимний сад, наедине побыть?

- Мама мне строго приказала не оставлять вас наедине... Хотите целоваться - целуйтесь при мне, а наедине - ни-ни!

- Какая Вы, Татьяна Михайловна, зануда!

- Да, я такая, Надежда Михайловна!

- Боже мой, в чьи лапы я попал?!

- Ты попал в райские кущи, где тебя готовы ласкать гурии... Неужели ты этого еще не понял?

- Но так я рискую получить косоглазие и раздвоение личности...

- Раздвоение твоей личности - это было бы неплохо, - томно потянулась Татьяна. - Нашу с Надеждой проблему могло бы решить.

-И не мечтай! Он мой и только мой! Так ведь, Сереженька?

- Рад бы это сказать, Наденька...

- Что значит "рад бы"? Просто скажи и все!

- Мои глаза, руки и сердце тянутся к тебе, говоря "да!", но разум твердит: она не для тебя!

- Вы несносны, Городецкий! Мне что, отдаться Вам вон на том кресле, чтобы Вы поверили, наконец, моим чувствам?

- Надин! Ты в своем уме? - всерьез встревожилась Татьяна. - Мы же флиртуем, только и всего!

- Ты - может быть, а я нет! Он мне необходим как воздух! После него все мужчины кажутся мне пресноводными рыбами: окунями, карасями, плотвой...

- Сергей Андреевич, - раздался вдруг голос Михаила Александровича, появившегося в дверях кабинета, - женское общество, конечно, необходимо мужчине каждый день, чтобы поддерживать на должном уровне свое "эго", но потехе час, а делам время. Пора заняться ими, Вам не кажется?

Городецкий поднялся с кресла, молчаливой гримасой извинился перед девушками и прошел в кабинет.

- Я вижу, Надин не на шутку Вами увлеклась, - сказал Плец. - Надеюсь, Вы не злоупотребите ее чувствами? Надо сказать, она вообще в этом смысле натура увлекающаяся. Этот Борис позволил себе с ней некоторые вольности, за что я его и невзлюбил...

- Не злоупотреблю. Я понимаю, что для нее не партия. Сейчас не принято выходить замуж за ровесников.

- Принято, не принято... Жизненные правила все время меняются, вместе с жизнью. А она последнее время развивается стремительно. Все время появляется что-то новое: электричество, автомобили, броненосцы, дирижабли, новые виды оружия, телефон, радиотелеграф, кинематограф, граммофон, наконец... А что еще будет впереди?

- Главное, что впереди война с Японией, - тихо подсказал Сергей.

- Да, она все неотвратимее. Но некоторые весьма влиятельные люди в окружении императора не хотят в это верить. "Японцы не решатся, у нас самая мощная армия в мире...", - повторил он чьи-то слова. Хотя про скорую войну ясно даже неискушенным в политике людям, даже студентам недоучившимся - вроде тебя... Впрочем, ты-то человек совершенно неординарный, это мне понятно. Вот что: официально предлагаю тебе поступить на службу в канцелярию Енисейского генерал-губернаторства. Служить будешь в моем секретариате и выполнять непосредственно мои поручения.

- Михаил Александрович! - начал с заминкой Городецкий. - Я очень хочу помочь Вам в деле отражения японской агрессии. Но мое официальное зачисление в штат будет, мне кажется, препятствовать нашему сотрудничеству. Для обычных, повседневных поручений у Вас, я думаю, людей хватает. Я же тяготею к абстрактным или, если позволите так сказать, стратегическим рассуждениям и обобщениям - а их мы с Вами прекрасно можем обсуждать здесь, в тиши Вашего кабинета. И кривотолков никаких в канцелярии не возникнет по поводу зачисления в штат вчерашнего гимназиста...

- Ну ты нахал, как любят говорить про тебя мои дочери. Сразу готов обсуждать стратегические проблемы... В роли тайного советника...Вот нахал! Впрочем, здесь, действительно, лучше. Кривотолков же в моей канцелярии полным-полно. Так и быть, уговорил. Тогда давай рассмотрим предстоящий театр военных действий, может ты со свежей головой, правда, что дельное подскажешь...

Другим вечером Татьяна играла на пианино (преимущественно, арии из опер и оперетт), а Надя и Сергей пели под ее аккомпанемент, обняв друг друга за талии. Как им было трепетно, в том числе и для разнежившегося Карцева!

- Устала! - вдруг объявила Татьяна и бросила руки на колени. - А ты, Сережа, случаем не играешь?

- У вас есть гитара? - спохватился Сергей (торкнутый Карцевым).

- Есть! - воскликнула Надя. - Мне же на именины подарили, только я ее не брала еще в руки ... Сейчас принесу!

Городецкий-Карцев сел с семиструнной гитарой поудобнее на диван, быстро ее настроил под свой баритон и задумался: что же спеть? Сестры его не торопили, оценив беглый перебор и замерев в предвкушении романсов. Наконец он провел большим пальцем по струнам, прикрыл глаза и запел проникновенным, глубоким голосом: - Москва златоглавая, звон колоколов...

Все время, пока он пел, в гостиной не было слышно других звуков, хотя обитатели дома постепенно сходились в нее.

-...гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные, грациозно сбивают рыхлый снег с каблучка...- закончил тихо Сергей.

- Я не могу терпеть, простите меня! - воскликнула Наденька и, бросившись к нему, впилась в губы страстным поцелуем.

- Надя! - всплеснула руками бывшая здесь же Мария Ивановна.

- Мама! Я хочу выйти за Сергея Городецкого замуж! Надеюсь, он не откажется от меня... Никто другой мне не нужен!

- Но так не делают, это моветон. У Сергея Андреевича могут быть другие планы...

- Если Вы, Михаил Александрович и Вы, Мария Ивановна сочтете это возможным, я готов предложить Надежде Михайловне свою руку и сердце!

- Я против скоропалительных решений в таком вопросе, - твердо сказал Плец. - В Англии от времени знакомства до свадьбы должно пройти не менее трех лет.

- Три года! - ужаснулась Надин. - Да я состарюсь за это время! И все глаза выплачу, если вы не позволите нам быть вместе...

- Ты и в самом деле, милый друг, хватил. Мы ведь в России живем, а здесь свои традиции. Но год, в крайнем случае, полгода - подходящий испытательный срок для проверки чувств.

- А целоваться нам будет можно? - с робостью спросила Наденька.

- Да тебе запрещай, не запрещай, ты ведь все равно по-своему поступишь, - в сердцах сказала мать. - Но под венец только через полгода!

В следующий приход в дом губернатора Сергей почти сразу был утащен Надин в зимний сад. Пытавшуюся следовать за ними Татьяну она пресекла злым шипением и даже оскалом.

Впрочем, оставшись наедине с женихом, Наденька вдруг присмирела, но руки его не отпустила. Они сели на укромную скамью в обрамлении каких-то растений, похожих на фикусы, и замерли.

"Сережа, положись на меня, - маякнул Карцев. - Я начну и сделаю все как надо. А дальше и ты освоишься"

Он повернул голову к Наденьке, взял тихонько ее обнаженный локоть и, склонившись над ним, стал проникновенно целовать ложбинку на сочленении плеча и предплечья. Вдоволь ее понежив, потянулся ко второму локтю и проделал ту же процедуру. Надя ему совершенно не препятствовала и, закрыв глаза, тихо млела под ласками.

Осмелев, он отвел с ближайшего ушка локон и проник губами за мочку, придерживая рукой ее затылок. Девичий трепет усилился, но своей инициативы она по-прежнему не проявляла. Он продолжил в том же духе и стал целовать за вторым ушком. Руки Наденьки непроизвольно обняли Сергея за талию, а он спустился губами на шею и стал покрывать ее быстрыми поцелуями, опоясывая всю, всю, всю, отчего девушку охватила мелкая дрожь... Вдруг он сменил позицию и оказался у Наденьки почти за спиной. Обе его ладони скользнули под ее локтями и сжали нежные полные груди, не стесненные в этот раз корсетом, а губы соединились, наконец, с ее губами в сильном, страстном поцелуе. Он все длился, длился и способствовал такому усилению взаимного трепета, такому втискиванию друг в друга, что, казалось, большего соединения тел и представить уже трудно. Вталкивать языки в рот им в голову не приходило, да это было и не нужно - так пылали их взаимно втиснутые губы...