Конан и Пришелец из другого Мира - Андрей Арсланович Мансуров Страница 19

– Сможем. – Конан зачем-то похлопал по мешку у ноги, – Уж я позаботился.

О доказательствах.

Как ни протестовала Резеда, пришлось ей остаться в её комнате в караван-сарае, куда они прибыли после полудня. Конан с Красавчиком, оставив Резеде на попечение наиболее тяжёлую и ненужную сейчас поклажу, двинулись во дворец.

Как ни странно, стража, узнав о цели визита могучего северянина (Можно подумать, кто-то сомневался, что такой здоровый и отменно вооружённый амбал хочет чего-то другого кроме денег!) довольно легко пропустила киммерийца в Приёмный покой, ограничившись тем, что туда его сопроводило с десяток самого угрюмого вида воинов. Правда, выглядели они не блестяще: тощенькие, невысокие, чёрные от солнца, и какие-то словно потерянные… Варвар прикинул про себя, что если б возникла нужда, он раскидал бы такую стражу одной рукой.

Дежурный приближённый служитель, узнав, что сам великий Конан прибыл к его Величеству султану Мехмету Шестому по наиважнейшему и сверхсрочному делу, кинулся на доклад почти бегом.

Похоже, Конана уже ждали. Хотя он не представлял, (А вернее – как раз представлял!) кто мог бы доложить, или, скорее, распустить слухи о его намерении продать свои услуги: служитель прибежал буквально через две минуты. Отбил нижайший поклон, громко, и весьма подобострастным тоном, сказал:

– Его Величество просит уважаемого Конана-киммерийца проследовать в Зал для приёмов! – и, когда бравое воинство сунулось было следом, добавил, уже весьма грозно, и тоном, не терпящим возражений, – Одного!

Зал для приёмов Конана не поразил: видал он ковры и побольше и попушистей, и гобелены – поизысканней. Окон в стенах не имелось, зато вверху имелся фонарь-плафон над куполообразным сводом потолка, откуда просачивалось через цветные стёкла мозаики с каким-то сложным восточным орнаментом, еле заметное сияние послеобеденного солнца. Но темно в Зале не было: везде стояли канделябры из золочёной меди, освещавшие весьма большую комнату четырьмя десятками свечей. Впрочем, они тоже не впечатлили: не чистое же золото! Хотя смотрятся, конечно, солидно. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о самом султане Мехмете Шестом.

Скрюченный не то радикулитом, не то – подагрой старичок, сидящий на помпезно украшенном троне под роскошным балдахином, с морщинистым, похожим на запечённое в печи яблоко, лицом, не произвёл на киммерийца впечатления. Уж слишком немощным и безразличным ко всему он казался. Впрочем, теперь варвару стало понятно, почему прелести Резеды остались невостребованными: мужчине запросто можно было бы дать больше шестидесяти пяти! Однако приличия есть приличия: Конан приблизился на дозволенные чертой на полу десять шагов, и поклонился:

– Ваше Величество, глубокоуважаемый Мехмет Шестой! Да хранит вас и не оставит своими милостями Мирта Пресветлый! Я, Конан-киммериец, приветствую вас, и желаю долгих лет, и всяческих благ и процветания, вам, и вашим многочисленным отпрыскам, родным, и близким! Да будет мирным небо над вашей головой и землями султаната, да будет мудрым и справедливым ваше правление!

– Здравствуй, Конан-киммериец. Благодарю за приветливые слова и пожелания. В свою очередь хочу пожелать столь именитому и прославленному воину всего самого наилучшего. И, разумеется, хочу поинтересоваться, что привело столь востребованного в более крупных и процветающих странах героя в наши захолустные края.

Конан подавил желание почесать в затылке. Он и правда – недоумевал: ну вот не положено на Востоке вот так, сходу, переходить к делу! Они должны были, словно мячами, поперебрасываться ещё с добрых пять минут ничего не значащими комплиментами и пожеланиями «всего наилучшего» друг другу, поминая всех родных до пятого колена, и изречь прочую массу ничего не значащих дежурных банальностей, а тут…

Похоже, султана и правда – подпёрло!

Ну и отлично. Проще будет торговаться. Но вначале…

– Не могу не удивиться: а где же уважаемый Бетани-бек, правая рука, и наимудрейший советник и помощник Вашего Величества, которому я тоже хотел бы выразить своё почтение, и поприветствовать этого во всех отношениях достойнейшего вельможу? Слухи о его деловой хватке и хитроумии дошли даже до тех краев, где я был в последние месяцы!

– К сожалению, наш многомудрый и достойный только самых лестных похвал советник, вазир Бетани-бек, сейчас в отъезде. Сегодня с восходом ему пришлось отправиться в порт Эрук, вниз по течению Дорсая, чтобы лично проследить за разгрузкой партии ценного Лаванского кедра, предназначенного для строительства новой мечети – как ты без сомнения знаешь, Конан, большие корабли с глубокой осадкой не могут, к сожалению, подняться по руслу нашей реки прямо до самой Порбессии. Но к ужину, надеюсь, он вернётся. И ты сможешь засвидетельствовать и ему своё почтение, мой северный гость.

Итак, что привело тебя сюда, о Конан?

– Ваше Величество! Пусть кто-нибудь уберёт этот прекрасный ковёр – не хочу его напрасно пачкать. Зато когда его уберут, я смогу показать, что привело меня сюда.

Его Величество хлопнул в ладоши два раза. Прибежал всё тот же служитель, метнулся, с тремя земными поклонами, к подножью трона. Султан нагнулся к подставленному уху, что-то прошептал, позыркивая уже не сонным, а весьма грозным оком на киммерийца. Конан, поняв, что чуть было не купился, и что на самом деле султан вовсе не потерял трезвого ума и хитроумия, молча ждал. Лицо сделал нарочито равнодушным.

Служка убежал, но через ровно десять секунд в зале оказалось восемь бравого и крепкого вида молодцев – явно жителей чёрных королевств, с завидной мускулатурой, ещё и подчёркнутой тем, что мускулистые чёрно-эбеновые торсы, обнажённые по пояс, ещё и были намазаны маслом.

Не прошло и ещё десяти секунд, как роскошный ковёр добрых восьми шагов в ширину – от стены до стены приёмного Зала! – оказался скатан.

Конан не торопясь вышел на середину расчищенного пространства мраморного пола. Снял со спины мешок. Горловину он развязал заранее, поэтому ничто не помешало потоку из скользких окровавленных предметов вылиться из неё прямо под ноги варвару.

Некоторое время царила тишина, прерываемая лишь учащённым дыханием служки и сопением султана. Затем его Величество изволил-таки разлепить сжатый в узкую ниточку рот, и подрагивающий хриплый голос, исходящий из пересохшего горла, произнёс:

– Сколько их, Конан?

– Здесь ровно сорок три языка, Ваше Величество. Как вы наверняка уже догадались, вырезал я их из уже отрубленных голов. Со стороны шеи – чтоб не оцарапаться о ядовитые зубы.

– Хм-м… Я впечатлён. Слава о твоей хитрости, предусмотрительности, доблести и навыках умелого воина вполне соответствует. Действительности. Вижу, что и об основной головной боли «моего» Величества, и всей Порбессии, ты уже знаешь. Поэтому говори ты.

– Слушаю, Ваше Величество. Но… Вы не находите, что взаимоприятную и полезную беседу лучше и удобней вести на свежем воздухе? Например, во внутреннем саду дворца Вашего Величества?