Газлайтер. Том 16 - Григорий Володин Страница 19

— ЕЩЕ ОДИН ФИЛИНОВ⁈ — неожиданно прорывает Владислава. — ИХ БУДЕТ ДВОЕ⁈

Мы сидим втроём в кремлёвском зале — я, Великопермский и Красный Влад. Атмосфера напряжена до предела. Ермолай Ермолаевич выглядит так, будто его только что вытащили из-под обломков. Синяки под глазами, и дырявый банный халат смешно топорщится на плечах. Охранка, конечно, его быстро подобрала после того, как вертолёт отправился в пике — но вид всё равно жалкий.

Владислав Владимирович обводит нас медленным, почти ленивым взглядом, скрестив руки на груди. Он склоняется вперёд и говорит низким, хрипловатым голосом:

— Разберёмся без вмешательства Царя. Он просит тебя, Данила, сбавить обороты с Ермолаем Ермолаевичем.

Великопермский дёргается, надувшись, как индюк, но я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться в лицо этому жалкому зрелищу. Вместо этого лениво закатываю глаза.

— Не я первый это начал, Владислав Владимирович, — бросаю. — Князь Ермолай сначала подговорил Перещегина напасть на Смородиных, а потом еще и своих вассалов натравил на Соколовых. Мне ничего не оставалось, как соответствующе ответить.

Красный Влад вздыхает, будто от тяжёлой ноши:

— Мы в курес уже всех деталей, Данила. Царь обещал сам разобраться с этим делом. За своих родичей не волнуйся. Больше пермские не тронут ни Соколовых, ни других твоих родственников. Хорошо?

Я издаю скептическое хмыканье, поднимаю брови, но всё-таки пожимаю плечами.

— Ладно, посмотрим, что там решится.

Красный Влад, наконец, отпускает Великопермского, кивая ему на выход. Тот, собрав остатки гордости, поспешно ретируется, шаркая в своём халате по мраморному полу, не оглядываясь. Лишь дверь за ним успевает захлопнуться, как Владислав оборачивается ко мне и прищуривается:

— Кстати, я уже в курсе насчёт твоей старшей сестры.

— Неужели?

— Ага, Екатерина Филинова — неплохо звучит.

— Вещая-Филинова, попрошу, — поправляю холодно.

Влад ухмыляется, но тут же возвращает себе серьёзный вид.

— Прошу прощения, конунг, Вещая-Филинова, так Вещая-Филинова, — отмахивается он. — Совету по дворянским делам уже доложено, и переход одобрят, но взамен есть условие. Давай прекратим возню с Великопермским. Царю не к лицу такие мелкие дрязги в княжеских кругах. Ты же сам понимаешь: у Ермолая огромная армия вассалов, всех тебе не перебить.

— Зачем мне перебивать всех? — удивляюсь. — Я же не мясник какой-то, Владислав Владимирович. Достаточно отрубить гидре голову в банном халате.

— Конунг, верно мыслишь, — невольно соглашается начальник Охранки. — И всё же давай не злить Царя понапрасну. Твои интересы соблюдаются, сам видишь.

Я прищуриваюсь, обдумывая предложение. С одной стороны, конфликт с Ермолаем мог бы ещё принести нехилые трофеи, но… раз сам Царь уже взял его в оборот, зачем мне тратить свои силы?

— Ладно, — пожимаю плечами. — Пусть Царь разбирается.

Влад кивает, удовлетворённый.

— Отлично. Значит, договорились. Тогда считай, что Катя теперь — твоя ответственность.

Я только ухмыляюсь в ответ, коротко кивая.

— С удовольствием буду так считать.

После недолгого пребывания на «Лубянке» я возвращаюсь домой, а вечером уже подъезжает и Катя. Как только она выходит из лимузина, её тут же окружает радостная суета: мама и жёны встречают девушку с объятиями и тёплыми улыбками, словно давно потерянного члена семьи. Катя немного смущена, но быстро оттаивает, отвечая им робким, но искренним смехом.

— У меня теперь есть старшая сестрёнка! Еху! — я поднимаю руки в победном жесте. Этот жест — такой нелепо-праздничный для главы рода — вызывает у Кати невольную улыбку, а остальные разражаются весёлым смехом.

— Не только у тебя, мелиндо! — Лакомка подхватывает мою игру, радостно обнимая Катю. — Добро пожаловать в нашу семью, милая!

— Спасибо… — смущённо отвечает Катя, немного растерявшись под градом тёплых слов и ласковых взглядов.

Когда общий шум стихает, она решительно подходит ко мне, выпрямляется, собирается с духом и, подняв подбородок, торжественно произносит:

— Я клянусь служить новому роду и тебе, Данила Степанович, как его главе, — голос звучит твёрдо и уверенно, как у человека, который принял решение раз и навсегда.

Я киваю, сдерживая торжественную улыбку. Момент важный, нельзя рушить пафос.

— Ты принята, Екатерина Игоревна, — отвечаю я и осторожно обнимаю её, чтобы поддержать. Она медлит, но потом тоже прижимается, обхватывая меня руками. В этот момент остальные девушки, которые держались в стороне, с радостными возгласами бросаются обнимать новоиспечённую золовку. И только Светка почему-то опять повисла у меня на шее.

— Ну что ж, — говорю я, отлепив блондинку от себя, и киваю в сторону леса, нависшего чёрной тенью на горизонте, — Сестрёнка, а теперь пойдём в одно местечко.

Катя моргает, удивлённо поднимает бровь:

— Куда?

— В усадьбу Филиновых, — улыбаюсь я. — Разве тебе не хочется увидеть нашу древнюю вотчину?

Катя замирает, а потом кивает:

— Еще как хочется!

Вот оно — наше родовое любопытство. Филиновых оно сгубило, а нас возвысит.

Мы с Катей уходим через заросший парк, граничащий с древней усадьбой Филиновых. Медленно обходим окраины поместья, направляясь к одной из особенно заброшенных частей. Астральные карманы начинают мерцать,