Принцесса Дюны - Брайан Херберт Страница 19

Старая преподобная мать ситча дежурила внутри грота возле кровати. Когда Чани вошла, Рамалло выпрямилась, сидя на подушке на полу. На ее лице застыло озабоченное выражение. Мать Чани спала глубоким сном на низкой кровати. Очевидно, движение Рамалло ее потревожило – она вздрогнула от боли во всем теле. В ярко-голубых глазах старой преподобной матери мелькнула печаль, когда она взглянула на больную, а затем вновь на Чани.

– Мы сделали все, что в наших силах, чтобы устроить ее поудобнее. Сейчас она спит.

– Но разве она отдыхает? – Чани чувствовала сильный аромат трав и благовоний, из чайной чашки с настойкой, стоящей рядом с кроватью, доносился острый химический запах.

– Скоро отдохнет, – сказала Рамалло, и Чани кивнула.

Фарула была на несколько десятков лет моложе преподобной матери ситча, но выглядела такой измученной, что казалась гораздо старше. Ее щеки ввалились, а челюсть отвисла – будто из женщины выкачали всю жизненную энергию и молодость.

В возрасте Чани мать слыла сногсшибательной красавицей. Ее голографический снимок до сих пор украшал помещение, поскольку отец с благоговением хранил его. Будучи молодой женщиной, Фарула привлекала множество мужчин, флиртуя и соблазняя их дерзким поведением, но никогда не теряла голову и принимала мудрые решения. Лайет был одним из этих поклонников, как и настоящий отец Хоуро, Уоррик – и оба они каждый в свое время взяли ее в жены.

Теперь у Фарулы оставалось совсем мало времени.

Чани в смятении смотрела на мать, думая о болезни, которая распространялась внутри нее подобно вторгшейся армии, несмотря на все целебные травы и сильнодействующий меланж в рационе. Специя не могла помочь от всех напастей. Фарула была еще молода, но изнуряющая болезнь не спрашивает возраста.

Старая Рамалло пробормотала благословение и вышла из грота, задернув за собой тканую занавеску в дверном проеме, чтобы обеспечить им уединение. Чани ничего не говорила, а просто смотрела, как спит Фарула, не желая беспокоить мать – чтобы не вернулась пронизывающая ее до костей боль. Но девушке хотелось провести каждое возможное мгновение рядом с этой женщиной, которая родила ее, воспитала и научила быть свободной – пока другие учили ее быть бойцом.

Опустившись коленями на подушку рядом с матерью, Чани нежно погладила ее лоб, откинув ломкую прядь. Когда-то Фарула обладала густыми волосами цвета воронова крыла, но теперь они заметно поредели. Глядя на запавшие щеки, высохшие губы и тени вокруг страдальчески закрытых глаз, Чани все равно представляла мать красивой. Она могла понять, почему отец и его лучший друг вызвались участвовать в той гонке на песчаном черве через пустыню – лишь для того, чтобы завоевать ее руку…

Словно почуяв присутствие дочери, Фарула пошевелилась – ее веки дрогнули и глаза распахнулись. Несколько долгих секунд она смотрела в пустоту, прежде чем сфокусировать взгляд на Чани. Сухие губы тронула улыбка, и выражение лица стало не таким болезненным.

– Ах, доченька, ты не сон. Ты действительно здесь.

Чани сжала руку матери, однако ответное пожатие было слабым.

– Я не сон, мама. Я здесь, с тобой.

– Ты всегда со мной, детка… как и я всегда буду с тобой. Помни об этом, когда меня не станет. – Хрупкая рука матери сильнее сдавила ее ладонь.

– Давай думать о сегодняшнем дне, – сказала Чани, не желая обсуждать неминуемую смерть Фарулы. Мать приподнялась на кровати, и девушка помогла ей сесть. Высохшее тело казалось пустым мешком с гремящими костями и почти ничего не весило. Чани подложила подушки матери под спину.

– Подай мне чай. – Фарула ткнула пальцем в сторону чашки с лекарством возле кровати. – От него я чувствую себя лучше. Мой собственный рецепт из трав…

Чани поднесла чашку к ее губам, и мать смогла сделать лишь маленький глоток – все, на что у нее хватило сил. Но Фарула с облегчением вздохнула:

– Я была лучшей травницей в ситче Табр долгие годы. Я записывала все свои открытия, все свои смеси. – Ее голос стал более напористым: – Они не помогли справиться с этой проклятой болезнью, но я хочу передать свои знания другим.

– Мы позаботимся о том, чтобы у каждого был доступ к твоим записям, – прошептала Чани. – Твои знания станут общим достоянием.

Ее отец придерживался научного подхода, документируя фармацевтические свойства различных трав, кореньев и цветов, которые Фарула использовала для лечения болезней, а Чани и другие молодые фрименские женщины распространяли полученные знания.

Чани услышала шорох дверных занавесок и обернулась – к ним приближался Лайет-Кайнс. Лежащая на смертном одре Фарула тоже заметила его, и ее лицо просветлело.

– Ах, это ты, любовь моя! – выдохнула она тихим хриплым голосом. – Если вы с Чани оба возле моей постели – вероятно, моя смерть близка.

Лайет помрачнел:

– Гони от себя эти мысли! Фримены знают, что самое главное – никогда не терять надежды!

Фарула тихо усмехнулась:

– А еще фримены знают, когда стоит быть реалистами.

Лайет подтянул к себе подушку и сел рядом с Чани. С любовью и заботой взглянув на жену, он прошептал:

– Как она?

– Отдыхает. Надеюсь, чай придал ей сил.

Лайет взял Фарулу за другую руку, поскольку Чани не желала разжимать свою.

– Ты всегда была красавицей, дорогая, – такой и осталась.

– Если все, что ты собираешься сказать, это комплименты, то с таким же успехом можешь петь мантры дзенсунни, – улыбнулась Фарула.

Несмотря на свою очевидную боль и горе, Лайет-Кайнс ответил ей улыбкой:

– Спою, если ты захочешь.

– Не надо, дорогой. Я знаю, какой из тебя певец.

Посерьезнев, Лайет произнес:

– Послушай, мы должны использовать любую возможность, чтобы поставить тебя на ноги. У меня есть кое-какие накопления в имперских соляриях, я мог бы найти доктора школы Сукк в Арракине. Вдруг он сможет подобрать какое-нибудь чудодейственное лечение.

Лицо Фарулы стало более напряженным:

– Инопланетная медицина не для меня. Не надо испытывать на мне чудеса науки, любимый. Лечиться в гнезде Харконненов для меня подобно яду.

Чани знала, что за последний год, пока здоровье Фарулы ухудшалось, они многократно это обсуждали. Теперь Лайет сказал:

– Наука – это то, что может изменить лицо Арракиса. С помощью науки мы строим ветроуловители и храним воду в наших огромных резервуарах, ухаживаем за плантациями, терраформируем пустыню. Ты ведь тоже веришь в нашу мечту, любовь моя! – Он крепче сжал ее руку. – Почему же ты не доверяешь науке сейчас, когда это может спасти твою жизнь?

Фарула устало закрыла глаза:

– Потому что я понимаю то, чего не хочешь понять ты, дорогой муж. Я знаю, что у меня внутри. Я умираю и приняла