Алекс Орлов - Конвой. Схватка без правил. Возвращение не предусмотрено. Ультиматум Страница 19

Не говоря ни слова, Хлоя слегка изменила маршрут и вскоре остановилась возле двери, ведущей в приемную.

Поворот секретным эрзац-ключом, и девушка прошла внутрь, и только убедившись, что в помещении нет ничего подозрительного, она подала знак команданте.

Затем, по той же схеме, они проникли в кабинет Нагеля, где он и остался наедине со своими проблемами.

Наскоро посетив туалетную комнату, команданте рассеянно взглянул в зеркало и, продолжая думать о тезисах, помыл руки. Затем прошел через кабинет и, оказавшись в приемной, объявил:

– Ну вот, я готов.

Через минуту, входя в совещательный зал, Нагель обратил внимание на камрад-генерала Московиц. На Эльзе были слишком тесные форменные брюки, а губы были освежены яркой помадой.

– Всем ли офицерам поставлена задача? – поинтересовался Нагель.

– Всем, команданте! – ответили капитаны судов.

– Тогда можете быть свободны, – сказал им Нагель, и капитаны потянулись к выходу. Пошла за ними и Эльза, однако тут команданте очнулся от наваждения и произнес:

– А вас, генерал Московиц, я попрошу остаться…

17

Как и было обещано, командир сопровождавшей конвой эскадры прибыл к указанному часу.

Он перекинулся несколькими шутками со швартовой командой транспорта, затем угостил их сигаретами и перешел на территорию «купца».

В качестве сопровождающего лица майор Бусс прихватил сменного штурмана, подняв его с постели, и заставил тащить мешок, наполненный подарками.

Так они и появились вдвоем в кают-компании, где уже был накрыт стол и все офицеры, за исключением помощника Уиллиса, который был на вахте, ожидали появления гостей.

– Здравия желаю, коллеги. Майор Зигмунд Бусс и мой штурман Пивосас.

– Здравствуйте, майор, – приветливо поздоровался Ник Ламберт и на правах старшего предложил гостям садиться.

Затем кок принес слепленного из желатина поросенка, а Бусс, в качестве ответного жеста, выложил на стол двадцать восемь пайков флотского довольствия, включая три бутылки армейского спирта «Баярд» и коробку сигар «Табачный павиан».

Тут же последовал первый тост – за флот ОАМ, затем за мужскую дружбу, а после уже по интересам – кто за что хочет.

Майор пил как лошадь или даже больше, однако его флотский характер был беспределен. Алкоголь не только не разрушал его целостности, а, наоборот, повышал концентрацию и общий тонус.

– Я ужас как люблю к Треугольнику ходить, – признался майор, когда они с Ником уже перешли на «ты». – Спроси меня – почему…

– Почему?

– Потому что я их не-на-виж-жу, – произнес майор и при этом сжал перед носом Ника свой кулак, демонстрируя тем самым степень, своего чувства. – Они у меня друга убили восемь лет назад… И я им до сих пор мщу. Спроси меня как…

– Как? – спросил Ник.

– А вот если даже прохожу мимо – вне зоны прямой видимости, – так запускаю им то торпеду лишнюю, то минную сеть – пусть порадуются, сволочи. Ненавижу…

Между тем сидевшие рядом штурманы – выздоревевший Быковский и привезенный майором Пивосас тоже искали точки соприкосновения и беседовали на профессиональные темы.

В конце концов Быковский стал требовать от коллеги, чтобы тот обозвал своего майора «задницей», а тот не соглашался, заявляя, что не может, поскольку связан присягой.

Чтобы не дать ссоре разгореться, судовой врач по просьбе Ника подлил Быковскому в рюмку какой-то отравы, и тот после очередного тоста умчался в гальюн.

Второй штурман Ламберта – Форсайт, который теоретически находился сейчас на вахте, – пил немного и оттого мог поддерживать разговор. В разгар веселья он рассказал, что в корме на приколе стоит новенький «интерфайтер» и что, если кто-то может им управлять, можно покататься.

Ник обрадовался такой новости и тут же признался, что может пилотировать такую машину. Впрочем, он понимал, что отправляться на прогулку в подобном состоянии нельзя.

– Тогда пойдем просто посмотрим, – предложил майор Бусс, и они отправились с инспекцией по транспортным трюмам.

Шнырявший в коридорах Ламброзо тоже увязался за ними, опасаясь, что господа офицеры нарушат опломбированные контейнеры. Однако опасался он напрасно. Пьяные приятели потолкались возле бокса с истребителем, потыкали пальцем в прозрачные панели, а потом пошли «нюхать танки», как сказал Ник Ламберт, поскольку вскрывать товар он не имел права.

Нюхать пришлось через дырку в пластиковой стенке.

Сначала хозяин, а потом и гость, поочередно проделали это. Майор сказал, что танки воняют пылью, и Ник с ним согласился. Он тут же предположил, что танки не новые и их взяли прямо с полигона, не успев помыть.

На том и порешили и отправились в обратный путь, справедливо рассудив, что давать штурманам напиваться незачем.

18

Солнце Аваш еще только поднималось над горизонтом, поэтому все вокруг освещалось лишь ядовито-красными волнами полупотухшего светила Ном.

И в такую рань Лоренцо Фабиан уже шел на работу.

Он щурился и посматривал на Ном, который властвовал всю ночь, превращая ее в некое подобие гигантской фотолаборатории. Те из колонистов, кто прибыл недавно, боялись засыпать при алом свете Нома и привыкали долгими месяцами, пока не переставали замечать его кровавого отблеска. Но Лоренцо родился на Новой Каледонии и не представлял, что где-то все могло происходить совсем иначе.

Другое небо, другой ветер, большие города – обо всем этом можно было только мечтать. Мечтать и жить здесь, в прибежище терпеливых колонистов.

Пройдя через последнюю улицу поселка, Лоренцо остановился возле окраинного домика – неухоженного строеньица, выглядевшего, как и все муниципальные здания.

Единственное, что отличало этот дом от других, – огромная приемная тарелка и несколько ретрансляторов, прикрепленных к тридцатиметровой мачте. Все в округе называли этот дом студией, но это был всего лишь передающий пункт, а Лоренцо хотя и называл себя ведущим «Радио Восточного Лонгена». произносил в эфире всего пару фраз. Утром это, было – «Доброе утро, начинаем наши передачи!», а вечером – «Спокойной ночи, мы прекращаем наши передачи». Вот и вся творческая работа. В остальном только слежение за аппаратурой, декодеры, мульти-волновые характеристики и масса других вещей, до которых радиослушателям не было никакого дела.

Лоренцо открыл дверь, прошел на второй этаж и, просмотрев полосу приема, запустил тестирующие программы, которые устраняли помехи связи со спутником.

Пока что спутников было два, и транслировать удавалось только радиопередачи, но через пять лет власти Новой Каледонии надеялись скопить на телевизионный спутник, и тогда на планету должна была прийти настоящая цивилизация.