Роман Злотников - Генерал-адмирал. На переломе веков Страница 19

Выслушав меня, отец Иоанн впал в некоторую задумчивость, вызванную не самой идеей — ее он полностью поддерживал, — а сомнениями в том, что ее можно воплотить в жизнь в данной ситуации. Но когда я заявил, что, несмотря на отделение, финансирование Русской православной церкви со стороны государства сохранится в прежнем объеме, Иоанн слегка воодушевился. Ибо основной проблемой для нашей идеи он считал как раз прекращение финансирования, которое напугает клир. Для меня же ключевым моментом в финансировании было именно «сохранение в прежнем объеме». Доходы казны росли, инфляция тоже не дремала (хотя ее уровень был совершенно не сравним с тем, который я оставил в покинутом мною будущем), и соответственно, рос уровень финансирования церкви. Мы же, в случае успеха реформы, его заморозим, одновременно получив и снижение государственных расходов, и дополнительный стимул для церкви перестать почивать на лаврах и активнее работать, доказывая людям свою необходимость. А то в 1917 году она рухнула вместе с государством. Я смутно припоминал, что, когда после Февральской революции для солдат отменили обязательное присутствие на службах в полковых храмах, их посещаемость упала сразу в пять-шесть раз. Ну и куда это годится?

Затем я снова совершил забег по верфям, слегка поскрипел зубами и решился-таки запустить строительство еще одной партии крейсеров, являющихся развитием «золотой» серии. Правда, куда девать аж двадцать четыре крейсера со схожими характеристиками, я пока представить себе не мог. Но уж больно серьезные изменения должны были произойти с шестью верфями, которые сейчас занимались производством крейсеров, на следующем шаге. После скрупулезного разбора ситуации с моими ревизорами и руководством всех верфей выходило, что, сделав этот шаг, мы сможем подтянуть кораблестроение вплотную к английскому и немецкому уровню. А то и превзойти их. Во всяком случае, если производство орудий и броневых сталей достигнет нужных нам объемов, сроки строительства броненосных крейсеров, разработка проектов которых вступала в решающую стадию, сократятся едва ли не до двух лет. Броненосцев же, проект которых только разрабатывался, — максимум до двух с половиной. А что делать с такой толпой близкотипных крейсеров — сообразим. На худой конец просто заплачу в казну стоимость половины серии. Денег хватит. Хотя… есть такая пословица: если хочешь разорить небольшую страну — подари ей крейсер. А я ведь этими двадцатью четырьмя не обойдусь. Ой, думать надо…

Последним, что я сделал перед отплытием в Трансвааль, была инспекция полка морской пехоты Черноморского флота. До Севастополя я добрался всего за три дня на личном поезде. Полк «отстрелялся» нормально, сдав и стрельбы, и марш, и десантирование, и абордажную подготовку. Это означало, что система боевой подготовки в полку отработана вполне приемлемо. Так что можно было разворачивать полки морской пехоты в Кронштадте и Севастополе в бригады, а батальон, базирующийся во Владивостоке, — в полк. Но денег на это в бюджете флота не было. Всё съедали эти чертовы крейсера, строившиеся сумасшедшими темпами…

А вот стрельбы броненосной и крейсерских дивизий Черноморского флота меня совсем не порадовали. После подсчета числа попаданий я пришел в оторопь. Уж чего-чего, а статистики у меня накоплено было достаточно, и согласно ей, процент попаданий на дистанциях эффективного огня из артиллерийских орудий главного и среднего калибра по стандартной цели с использованием системы управления огнем никак не мог быть ниже четырех с половиной процентов. Здесь же корабли показали два.

Расследование, проведенное по горячим следам, установило, что половина (!) командиров кораблей просто игнорируют электромеханические системы управления огнем производства фабрики Однера-Давыдова. Мол, главное — глаз матроса-комендора, а все эти механические штучки — генерал-адмиральская блажь…

Да-а-а, такого разноса флот, похоже, еще не видывал. Сняты были аж шесть старших командиров — от командующего флотом до двух командиров дивизий. Два адмирала были отправлены в отставку, причем один из них осмелился даже подать прошение на имя государя с нижайшей просьбой разобраться с допущенной по отношению к нему несправедливостью. Вот сволочь!

Так что на борт флагмана моей «золотой» эскадры, крейсера «Алмаз», я взошел только 6 ноября. Естественно, из-за потери времени все мои планы по пути заскочить в Бельгию, Голландию и Португалию полетели псу под хвост, и три корабля, составлявшие крейсерский отряд, двинулись сразу же в Лоренсу-Маркиш…

В Преторию Филадельфию я прибыл перед самым Рождеством, предварительно основательно разобравшись с тем, что творится в высших эшелонах власти Трансвааля, и наметив план действий. Вернее, изначально планов было несколько. Один из них, разработанный Гоортом Граулем, в случае успешной реализации обещал если не полное восстановление, то существенное увеличение доходов. Другой, предложенный Петром Горлохватовым, который нынче являлся главой моей службы безопасности в Трансваале, должен был на достаточно долгое время обезопасить меня в этой стране от любых попыток на ходу менять правила игры и отбирать у меня бизнес. Я же выбрал третий…

Новый год в Трансваале, как, впрочем, и в большинстве стран, в конце XIX века не являлся таким уж значимым праздником, в отличие от Рождества. (А что тут праздновать-то? Подумаешь — календарь перелистнули. Так, может, и первое число каждого месяца отмечать?) Поэтому человек, появившийся на пороге моего дома 1 января, был одет совсем не празднично. Возможно, дело было в том, что он являлся фанатичным приверженцем протестантизма и не только не позволял себе, но и гневно осуждал всякие попытки как-то украшать тело и ублажать его деликатесами. Хотя против изысканного обеда я от него никаких возражений не услышал, и приготовленным моим поваром супу из сушеных грибов и телятине с картофелем и спаржей он отдал должное. А также принесенным в конце обеда дижестиву и сигарам. Как бы там ни было, когда подали коньяк и сигары, настало время переходить к серьезному разговору.

Я сделал небольшой глоток и задумчиво уставился на визави. Многим мой сегодняшний выбор собеседника показался бы удивительным. Лука Мейер был одним из влиятельнейших членов правящий партии и… одним из моих наиболее последовательных противников. Никому и в голову не пришло бы, что я способен привлечь его на свою сторону. Крюгера или там Жубера я еще мог бы попытаться переманить, но даже если бы мне это не удалось, сам факт встречи со мной им поставили бы в вину. А вот Луке Мейеру подобного обвинения бросить никто не осмелится. Он был моим врагом с момента моего появления в Трансваале. И оставался таковым до сих пор. Поэтому на личную встречу со мной согласился совершенно спокойно — для него это было нечто вроде разведки боем в стане неприятеля.