Владислав Выставной - Злой Страница 19

— Может, это происки персонала из среднего звена, — предположила Вики. — Может, они просто сводили счеты с этим Палмером?

— Может, и так, — задумался Ник.

Действительно, сведение счетов, подстава — типичный инструмент в борьбе за место в корпоративной иерархии.

— Наверняка высшее руководство об этом не знает, — продолжала размышлять вслух девушка. — Ведь наш проект — это высшая степень благородства и самопожертвования! Нет, совет директоров на такое не способен!

— Расскажи про этот проект, — попросил Ник. — Он называется «Кронос», верно? Отчего это на него сделали такую ставку — в ущерб всем остальным направлениям?

— Все очень просто, — охотно сказала Вики. — Решение задачи, поставленной перед «Кроносом», перекроет все издержки и оправдает любые лишения. Потому что он решает главную задачу человечества.

— Это какую же?.. — осторожно произнес Ник.

Взгляд девушки сверкнул, дыхание стало прерывистым.

Она помолчала, вглядываясь в глаза Ника, так что того посетило предчувствие чего-то невероятного.

И предчувствие оправдало себя в полной мере.

— Бессмертие, — тихо шепнула Вики.

Ник молчал, переваривая услышанное. Сказать, что он был потрясен, — значит не сказать ничего. В голове его какой-то безумец раздирал на себе футболку и надрывно орал: «Я знал, знал!!!»

Ведь точно — все данные просто кричали об этом! Еще тогда, полгода назад, когда пресс-служба Корпорации вскользь упомянула на пресс-конференции о закрытии своего мощного геронтологического направления — как бесперспективного. Куда же смотрели чертовы аналитики?! Ведь это был блеф — дешевый, простой, как дважды два, блеф!

А может, как раз не такой и простой? Кто в здравом рассудке сможет допустить, что мощнейшая транснациональная корпорация все свои усилия разом бросит на разрешение совершенно утопической задачи?! Это же все равно что вложить миллиарды в разработку «вечного двигателя»!

— Чего ты молчишь? — обеспокоенно спросила Вики. — Что с тобой?

Наверное, выглядел он и вправду не очень хорошо. Такой шок кого угодно подкосит. И главное, непонятно — в каком ключе воспринимать эти новости? Неужели и вправду — бессмертие для всего человечества, как полагает Вики?

Чутье подсказывало, что неспроста проект «Кронос» покрыт такой тайной. И как все прочие тайны, эта тайна плохо пахнет.

Она пахнет кровью.

— Послушай, детка, — медленно произнес Ник. — Если «Андромеда» действительно бросила все ресурсы на разрешение вопроса бессмертия…

— Практического бессмертия, — поправила Вики. — Абсолютного быть не может: несчастные случаи, накопление молекулярных ошибок… Пока мы говорим о сроке порядка от пяти до десяти тысяч лет…

— М-да… — промычал Ник. — И все-таки, отчего такая секретность? Как это мотивирует ваше руководство?

— Бессмертие в нынешнем виде — слишком дорогая штука, — пояснила Вики. — Все технологии проекта — уникальные инновации, концентрация труда лучших мировых специалистов. Разработанные здесь наносистемы, необходимые для осуществления замысла, невероятно дороги. Поэтому первоначально пайщиками проекта, то есть бесами, станут сами участники проекта…

— «Бесами»?.. — Ник вздрогнул.

— Бес — от слова «бессмертный». Не столь пафосно, но веско, не так ли? Пока существует определенная градация степени «бессмертности». Максимальная — у совета директоров, крупнейших акционеров и их семей. Их и можно считать подлинно бессмертными. Дальше идет ближний круг, в который входим и мы. Здесь степень бессмертности зависит от должности, занимаемой в проекте. То есть предполагаемая продолжительность жизни градуируется начиная со ста пятидесяти активных лет. Далее идут двести, двести пятьдесят, триста… Ну и так далее…

— А как же остальное человечество? — тихо спросил Ник. — Сколько лет отведено простому американцу? Или какому-нибудь китайцу?

— Мы еще не дошли до постановки процедуры на поток, — словно оправдываясь, сказала Вики. — Слишком сложный процесс, чтобы сделать его массовым. Оттого и такая секретность — чтобы не вызывать зависть и возмущение населения.

— Вот оно что… — чуть улыбнулся Ник. — Теперь все понятно.

— Что тебе понятно?

— Теперь все на своих местах, — фыркнул Ник. — Никакой массовости и не будет.

— Что ты такое говоришь, Ник?!

— Бессмертие для всего человечества бессмысленно. Это все равно что каждому бомжу раздать по миллиарду: не будет разницы между бедными и богатыми — и все остановится. Понимаешь? У электрического тока должен быть плюс и минус — только тогда бегут электроны. А если останутся одни лишь красивые плюсы — все, нет никакого тока. Конец цивилизации. Так и с этим бессмертием. Бессмертие имеет смысл только в том случае, если оно доступно избранным. Тогда это власть, тогда это сила!

— Ты хочешь сказать, что мы здесь занимаемся аморальным делом? — глухо спросила Вики.

Ник покачал головой:

— Я просто хочу разобраться — что же происходит на самом деле. Понимаешь: как там, наверху, никто ничего не знает, так и здесь с вами вряд ли делятся всей информацией. Эти бессмертные — если они действительно существуют — просто купили вас за кусочек этого псевдобессмертия и вовсю используют ваш талант, ваши знания в каких-то своих грязных целях.

— Ник! — Вики вдруг бросилась к нему на шею. — Я ведь только сейчас поняла: мне обещали мои двести лет, а ты… Ты…

По ее щекам покатились горячие слезы.

— Ты что, малышка! — удивленно воскликнул Ник. — Я и не думал об этом! Это мифическое бессмертие меня как-то не греет. А вот разворошить этот муравейник…

— Это ведь мой муравейник, — тихо сказала Вики, отстраняясь.

— Прости… — пробормотал Ник. — Я просто подумал: что, если проблема продления жизни — это не все, чем сейчас занимается «Андромеда»? Вдруг есть что-то другое, действительно опасное? Да я просто уверен — не зря же они так глубоко закопались!

— Это все? Все, что тебя беспокоит?

— В общем-то, да, — медленно кивнул Ник. — Я был бы рад убедиться, что все здесь так замечательно и скоро мы перестанем помирать, не дотянув и до сотни…

Вики резко села посреди смятой постели, решительно глядя на него. Сейчас она была похожа на дикую кошку, готовую к прыжку. Сказала твердо:

— Я помогу тебе узнать все, что ты хочешь.

Ник несколько опешил:

— Но ведь это опасно для тебя!

— Я просто уверена, что ты ошибаешься! — заявила Вики. — У тебя высокая степень доступа — я видела. Ты теперь доктор Палмер, так? Я видела его… еще живым.

Она запнулась, но тут же продолжила:

— Он посещал наши лаборатории. Я работаю в секторе Кацуми Танака…

— Той самой? — встрепенулся Ник.

— Той самой. Так вот: система пропускала его не только во внешний контур сектора, где идут основные работы, но и в закрытый контур. Если и есть у нас какие-то волнующие тебя тайны — то только там…

Договорить девушке Ник не дал: он просто сгреб ее в объятия.

Казалось, все слишком хорошо, чтобы быть правдой. И только раздраженный сигнал будильника нарушил короткое счастливое забытье.

3

Сектор Кацуми Танака начинался как раз в той имитации «здания», в котором произошла неожиданная встреча с Вики. Снова охранник на входе, снова вежливое и, как начинало казаться, несколько издевательское приветствие системы:

— Здравствуйте, доктор Палмер!

Вики шла впереди — ослепительно прекрасная в своем свежем белом халате, в красных туфлях на «шпильках», которые, наверное, надела специально для нового друга. Ник с трудом гнал фривольные мысли, напоминая себе, что идет не на экскурсию, а в то самое пресловутое вражье логово.

От всего услышанного и увиденного за последнее время в голове плескался противоестественный коктейль, в котором бурлили совершенно несочетаемые ингредиенты. В Корпорации и ее порождении — жутком, открывающем все новые тайны, как чудовищная матрешка, комплексе «Андромеда» — он давно уже видел не только объект промышленного шпионажа, но и личного врага. Однако новые открытия, словно обухом по голове, смещали в сознании простые и понятные полюса добра и зла: сначала здесь появляется Вики, а теперь не кто-то — а Кацуми Танака собственной персоной.

Кацуми Танака считалась легендой генной инженерии. Надо признать — легендой скандальной. Ее эксперименты с геномом человека в конечном итоге были запрещены специальной конвенцией ООН. Она была вынуждена уйти из своего института в окрестностях Кембриджа. И хоть уходила она под аплодисменты ведущих профессоров и академиков, с тех пор о ней ничего не слышали. Считалось, что она ушла на покой — уехала куда-то в Тибет, разочаровавшись в науке.

Оказывается — черта с два! Ни капли она не разочаровалась в деле всей своей жизни.