Ярослав Коваль - Тропа смерти Страница 2

— Нет, конечно. Это ж церемония, — она презрительно сощурилась в мою сторону, и я понял, что сейчас опять начнутся выпады. — Ну да, куда уж тебе об этом знать, ты же деревня. На деревне и женился, какие у вас там церемонии.

— Завидуешь, детка?

— Чему завидовать?! Убожеству вашему?

— Нормальному традиционному браку.

— Да я зато буду знатной дамой, буду при дворе принята, буду на балах танцевать, а ты так и останешься со своей крестьянкой в навозе сидеть!

— Почаще вспоминай обо всех преимуществах предстоящего тебе брака, когда снова будешь с отцом ругаться, — усмехнулся я.

— Ты мне не указывай, — огрызнулась она, но продолжать острить на тему моей семьи перестала. И, поколебавшись, продолжила: — Завтра шествие, так я хочу, чтоб ты меня туда сопровождал.

— Что за шествие?

На меня посмотрели с высокомерным недоумением.

— Завтра Солор возвращается в столицу. Со всей армией. Не просто ж так они припрутся и расквартируются — сперва будет шествие.

— А-а, демонстрация сил и бюджетных денег?

— Что?

— Неважно, проехали. Так когда тебя завтра ждать?

— Да с утра, — нехотя ответила девушка. — Шествия всегда рано начинаются. Хоть гляну повнимательнее, что за счастье на меня обрушится.

Я тоже не прочь был взглянуть на эту Аштию Солор. Пожив в Империи, я осознал, что мир, ставший теперь моей родиной, патриархален в самом лучшем и вместе с тем глубоком смысле этого слова. Трудно было представить себе, чтоб воеводой тут стала женщина. Однако у местных как-то уживалось в голове и представление о женской доле только и исключительно в связи с ролью жены и матери, и тот факт, что во главе вооружённых сил уже сменилось три женских поколения.

Странно, что не приходилось слышать об этой даме раньше. А может, слышал, да не придал значения. Это для здешних уроженцев фамилия Солор однозначно ассоциируется с армией, Генеральным штабом и всем таким. Я-то узнал об этом только теперь.

Интересно, случалось ли мне видеть её в бытность мою императорским гладиатором…

Утром небо затянуло облаками, засмурнело, забрызгало дождём мелко и противно, словно кто-то решил равномерно увлажнить землю сквозь гигантское сито. Впрочем, чему удивляться — шёл осенний период, сезон дождей, капало часто. Кутаясь в шёлковую кружевную накидку, Кариншия недовольно морщилась, но желания остаться дома не выразила, и мы с нею отправились на площадь перед воротами императорского замка. Ту самую, в которую упиралась парадная столичная полудуга, именовавшаяся Триумфальной. Кстати, сама по себе Триумфальная форму дуги, в отличие от других главных улиц, не имела — вполне себе обычный центральный проспект, — но сохраняла название. Видимо, данное местными по привычке.

Народу, несмотря на морось, по сторонам дороги и по краям площади теснилось множество. Правда, поскольку для отдельных сословий были выделены разные места, и в той части, где собирались первогильдейские купцы и их семьи, оказалось пустовато, Кариншии не пришлось пробиваться вперёд, работая локтями. Она, пристроившись у самого оцепления, поворчала на меня, что мог бы и зонт поднять. Её ворчню я проигнорировал: местные зонты представляли собой мощные тяжёлые конструкции, занимавшие обе руки, то есть телохранителем я по факту тут же перестал бы быть. К тому же этот зонт ещё надо было где-то взять. Не шляться же по окрестностям, оставив охраняемую девчонку без присмотра, в самом деле.

Оцепление образовывали не только гвардейцы, но и приземистые змееобразные существа, на которых здесь перевозили грузы и иногда передвигались верхом — удобно. Толпящиеся по сторонам Триумфального проспекта люди поражали пестротой и яркостью одежд. Говорило это в первую очередь о том, что любоваться зрелищем припёрлись верхи местного общества — только представители самых богатых и уважаемых социальных слоёв могли позволить себе наряжаться в такие цвета. Простолюдины в серых и бурых одеждах облепили отдалённые подступы к проспекту — ближе их не пускали. Тут все одинаково, вне зависимости от социального положения, жаждали зрелищ.

Взревели трубы, где-то в отдалении бегло рассыпались грохотом большие барабаны, вспыхнул богатством оттенков искристый фейерверк — здесь они были другими, чем у меня на родине. Я вытянул шею. По проспекту, очищенному от людей и повозок, двигались выстроенные по десять в ряд тяжёлые латники с огромными щитами. Величественное и устрашающее зрелище, хотя оружием они и не ощетинены. По сторонам — мощные ящеры; эти куда больше, чем все прежде виденные, соответствовали моему представлению о драконах. На их спинах густился народ в доспехах: погонщики, щитники, лучники.

Россыпь барабанов, грохот подкованных сапог по брусчатке, стон воздуха в краях щитов — войско двигалось вперёд так решительно, словно всерьёз вознамерилось штурмовать замковые ворота. Первое построение продвинулось вперёд и перегруппировалось, открывая для общего обозрения конные ряды. Двигались они столь же стройной монолитной массой. По сторонам конного квадрата маршировали пехотинцы с небольшими щитами, при оружии, издалека напоминающем палаши, в чёрных доспехах с редкими стальными проблесками.

Ступив на площадь, два панцирных подразделения, образовавшиеся из одного, продолжили двигаться вперёд, не нарушая строй, правда, изрядно замедлили шаг. Конница также разделилась на две части, образовав проход и тем самым давая дорогу огромной ящероподобной твари. Этот уже вполне себе дракон неспешно скользил по воздуху метрах в двух над землёй на застывших неподвижно крыльях. «Сильно авангардный самолёт», — подумал я. Судя по ярким попонам, бодро торчащим вверх древкам с флагами и разноцветью одежд, на твари ехало высшее командование. Видимо, где-то там среди них находилась и Аштия Солор.

Дракон приземлился, отвернул голову, и на брусчатку вспрыгнуло несколько человек. Один из них — в красном «а-ля японщина» одеянии и блестящем шлеме — шагал чуть впереди. В тот момент, когда, не сочтя нужным спускаться со спин ездовых ящеров, лучники выпустили вертикально в воздух стрелы с привязанными к ним яркими лентами, шлем был снят. Я вытянул шею, хотя с такого расстояния видно было, конечно, не особенно-то хорошо. С расстояния и при такой амуниции сложно угадать: женщина это или просто молодой и хорошо выбритый мужчина. И, кстати, какой-то сильно невысокий.

Точно тётка…

— Это она? — спросил я у Кариншии.

На меня взглянули презрительно. Но кого я имею в виду, поняли без пояснений.

— Естественно, она, кому ж ещё-то?

Пройдя по коридору, образованному конницей и лучниками на «транспорте», Аштия быстрым шагом добралась до панцирного построения, снова слившегося воедино — и вдруг взбежала на щиты по тому из них, что малозаметно и ненадолго был подставлен с наклоном. Можно было догадаться, что, прекрасно зная заранее всю расстановку, солдаты облегчали ей задачу, подставляя щиты соответствующим образом, однако выглядело это по-настоящему эффектно. И к тому же не получилось бы без солидной тренировки. Взбегать по столь крутому «пандусу» — задача не из лёгких. Подготовка женщины вызывает уважение, это вам не наши крупные военные чины с пивными пузами.

Двое спутников госпожи Солор последовали за нею, остальные остались внизу.

Утвердившись на одном из щитов где-то в середине строя, Аштия сняла с пояса штуковину, действительно имеющую более или менее круглую форму, и взмахнула над головой. Не просто так взмахнула, с поворотом, и я понял без подсказок, что это — визуализированная команда. Действительно, массы войск, теснящиеся позади, сразу пришли в движение, влились в простор площади, словно река в озеро, разбились на отдельные отряды и наводнили собой всё свободное пространство.

Я всматривался в фигуру Аштии над щитами — смутное узнавание беспокоило меня. Где-то я её определённо видел, но где? Или, может быть, просто выдаю желаемое за действительное… Нет, скорее всего видел. Мельком.

Медленно распахнулись ворота императорского замка — движение створок войска приветствовали единообразным гулким криком, команду к которому госпожа Солор также подала своим диском. Затем мягко прошлась по щитам и спрыгнула по другую сторону, почти перед самыми воротами. Там её уже ждали, причём вроде среди встречающих присутствовал и император. Да, вон он в своём золотом одеянии, которое так выразительно искрится под солнцем, а сейчас кажется просто ярко-жёлтым, не более того.

Публика, присутствующая на площади и проспекте, поспешила склониться перед правителем, солдаты и офицеры не отставали. Как хорошо, что здесь не принято вставать перед императором на колени или лбом в землю тыкаться — брусчатка мокрая и грязная. Разогнувшись, я взглянул на Кариншию — выпятив губы, та критически смотрела вслед женщине, во власть которой скоро будет отдана в качестве супруги.