Сергей Шкенёв - Джонни Оклахома, или Магия массового поражения Страница 2

– И чо молчим, жертва?

Провокационное, между прочим, заявление, ну и спровоцировал.

– Кого ты жертвой назвал, гоблин анаболический? – Ирка, не вставая с колен, сняла туфлю и с размаху саданула верзилу. И попала точно туда, куда целилась.

– Ой-ё-ё… – Лысый зажал самое сокровенное, согнувшись в три погибели, и неосмотрительно подставил макушку для добивающего удара. – Ты чо?

В следующий момент его лоб стукнулся в асфальт, а взбесившаяся рыжеволоска схватилась за костыль.

– Всех убьём – вдвоём останемся! Правда, Ванечка?

Ванечка молчал – вёл подсчёт шлепков, отвешиваемых попеременно шкафообразному детине и незадачливому конькобежцу. Да ещё немного печалился о судьбе сделанных на заказ костылей. Клеёные из дуба, самшита и бука, они в своё время обошлись почти в три пенсии.

Потасовка, точнее избиение, прекратилась неожиданно. Знакомый голос с едкими нотками произнёс:

– Мало того что одну сумку оставили, так ещё и драку устроили. А вы что делаете, Володя? Даже если решили срочно поломать лбом все тротуары в городе, то не стоит делать это бесплатно! Хотите, я всего за пять процентов помогу заключить договор с мэрией?

– Ой, Лаврентий Борисович! – Ирка опустила орудие убийства. – Представляете, на нас с Ваней напали!

– Вова, это так? – Появившийся в поле зрения Кац недобро нахмурился. – Володя, я в вас разочаровался.

Детина с трудом отдышался и, размазывая слёзы по красному, как пасхальное яйцо, лицу, начал оправдываться:

– Ты же меня знаешь, Борисыч!

– Знаю, Володенька, знаю. Потому и безмерно скорблю.

– О чём?

– О потере вашего морального облика!

Лысый осторожно, стараясь лишний раз не ворочать шеей, оглядел себя, но видимых снаружи дефектов не обнаружил.

– Не, а чо такова? Я за пацанов с раёна всегда впрягаюсь. Чо, нельзя? Если каждый залётный урод на роликах начнёт наших инвалидов с костылей сшибать… Чо, я не прав, Борисыч?

Ирка судорожно закашлялась и постаралась слиться со стеной. Но здоровяка заботило совсем другое:

– Да вот же он ползёт! Стой, подлюка, щас разбираться будем!

Только конькобежец предпочёл позорное бегство – на четвереньках проскочил перед трезвонящим трамваем, перекатился через проезжую часть, до смерти перепугав водителя гружённого щебнем «КамАЗа», и скрылся за припаркованными на противоположной стороне машинами.

Кац пригрозил вслед дезертиру дымящейся сигарой и принялся командовать:

– Вова, поднимите писателя с тротуара.

– Настоящего? Как братья Стругацкие?

– Берите выше – как братья Карамазовы!

Детина взял Ивана на руки и фыркнул в ответ на предложенную Иркой помощь:

– Ты, дева, сумки подбери. Куда нести гения?

Через час, когда отмытый и залепленный пластырем чуть ли не с ног до головы писатель лечил расстроенные нервы горячим сладким чаем и булочками с изюмом, Ирка решилась спросить у колдующего над плитой здоровяка:

– Извините, Володя, вы не из бандитов будете?

– Он гораздо хуже. – Лаврентий Борисович отвлёкся от процесса приготовления настоящей рыбы фиш с кисло-сладким соусом. – Он боксер-тяжеловес с отбитым содержимым черепной коробки. Призёр мирового чемпионата по версии Всегалактической Ассоциации бальных танцев с отягощениями.

– Ой, и такая есть?

– Борисыч шутит. – Вова зачерпнул полную ложку горчицы, отправил её в рот и пренебрежительно поморщился. – Слабая.

– Нормальная, – возразила рыжая, содрогнувшаяся от одного вида этой дегустации. – Лучшая в городе.

– Ты просто не пробовала настоящую, – ответил тяжеловес. – Я однажды в Одессе на Привозе покупал…

– Вот как? – Кац приподнял бровь. – Кто напомнит мне имя того поца, что надел Лёве Минкину на голову ведро с аджикой?

– Почему это сразу поц? – возмутился Вова. – И не ведро там было, а маленькая баночка.

– Лёва говорил за ведро.

– Он бы это отраву ещё цистернами считал. В следующий раз башку отверну.

Иван поставил на краешек стола пустую чашку и осторожно поинтересовался:

– Простите, Владимир, а зачем боксёру кастет?

– Привычка, – смутился Вова. – Но вообще-то он пластмассовый. Опять же с начальством удобно обсуждать финансирование моей лаборатории: приходишь, значит, в кабинет и небрежно так играешься…

– Какое финансирование?

Вместо боксёра ответил Лаврентий Борисович:

– Вова у нас заведует лабораторией в НПО «Лазурит». Кандидат наук, между прочим.

– Да? – Глаза у Ивана округлились до невозможности, отчего запульсировала болью рассечённая бровь. – Тогда зачем вот этот маскарад?

– Не маскарад, просто маска, – уточнил боксёр, с некоторой долей смущения застёгивая верхние пуговицы рубашки, чтобы скрыть золотую цепь в палец толщиной. – Зато в трамвае никто не хамит.

– Вы ездите на трамвае? – удивилась Ирка, вспомнившая про оставленный на улице «Лендровер».

– Нет, не езжу, но вдруг когда-нибудь придётся?

Гости разошлись поздно вечером. Изрядно подвыпивший боксёр порывался вызвать всем такси, но Лаврентий Борисович предпочёл пешую прогулку, а Ирка, загадочно посмеиваясь, отказалась, ссылаясь на необходимость перемыть посуду. Вот её-то, не посуду, разумеется, выпроводить оказалось труднее всего – слёзы, упрёки в чёрствости и жестокосердии… Так похоже на маленький семейный скандал! А ведь Иван был твёрдо уверен, что не давал никаких поводов к матримониальным поползновениям. Ну да, было пару раз, может, чуть больше, но это до армии, когда ещё мог ходить на двух ногах.

Вот дура! Ну зачем ей связывать жизнь с инвалидом? Вбила в свою рыжую башку бредовую мысль и теперь носится с ней как с писаной торбой.

Но всё же выпроводил, объяснив необходимость остаться одному горящими сроками по сдаче очередной книги. Вот этому поверила, хоть и с большим трудом. Правда, пообещала заглянуть утром и проверить – всё равно выходной. Неугомонная ведьма даже запасной комплект ключей вытребовала. Да не жалко, пусть берёт, а то вот так сдохнешь ненароком, и пока соседи не начнут возмущаться из-за запаха…

Впрочем, эти соседи только обрадуются, ибо упрямый писатель, отказывающийся продавать квартиру скупившим почти весь дом сектантам, давно у них костью в горле. То ли адвентисты, то ли иеговисты… разинули пасть на лакомый кусок в виде трёхэтажного особняка дореволюционной постройки в центре города. Улыбчивые джентльмены в безукоризненных костюмах приходили к Ивану раз в неделю, постоянно повышая предлагаемую цену. Но чуть-чуть повышали – через пару лет, глядишь, хватит на однокомнатную где-нибудь в ближайшем пригороде. Жлобы.

Жильё досталось писателю по наследству. Отец, заместитель начальника военного училища, получил его в далёком восемьдесят восьмом году, как раз после рождения сына. Получил, но толком пожить не успел, умер от обширного инфаркта во время командировки в Москву девятнадцатого августа девяносто первого. Мать продержалась на пятнадцать лет дольше.

– Да идут эти кришнаиты в задницу! – Иван помотал головой, отгоняя тяжёлые воспоминания, и включил комп.

Тот весело зажужжал кулерами, обрадованный вниманием хозяина, загрузился, по голосовой команде открыл браузер и выдал сообщение о пришедших на электронную почту письмах. Ага, две штуки из издательства. В первом редактор оправдывается, что задержка с переводом аванса произошла исключительно по вине бухгалтерии, а во втором спрашивает пожелания по картинке на обложке книги. Вежливый, паразит… Всё равно художники нарисуют не то, чего от них ждут, а собственное ви́дение, в большинстве случаев не связанное с сюжетом. Тоже творческие люди, однако.

Ладно, этот вопрос можно обсудить завтра в скайпе, а пока просмотреть остальную почту.

– Опять эти козлы?

В третьем письме с незнакомого адреса только цифры. Двенадцать тысяч. И закорючка, обозначающая евро.

– Оборзели, выродки.

Это соседи в очередной раз подняли предлагаемую цену. Аж на две сотни. И как только не разорвало от жадности? Экономят, наверное, – ведь спасение души и комфортное существование в загробном мире напрямую зависят от величины перечислений на счета штаб-квартиры секты, располагающейся где-то между Бостоном и Майами. Как есть жлобы!

– А теперь вечерние псалмы! – Иван злорадно потёр руки, прислонил колонки акустической системы к стоявшему на боку пустому аквариуму, придвинул получившуюся конструкцию к стене, укрыл толстым одеялом, и… – Маэстро, урежьте марш!

Вы любите в два часа ночи слушать «Рамштайн»? Рекомендовано как лучшее средство от сонливости!

Утро началось со звонка участкового, получившего кляузу от соседей. Старший лейтенант Тетюшев тоже когда-то учился с Иваном в одном классе, поэтому предварительно поинтересовался, не нужно ли сначала зайти в магазин за молоком или хлебом.

– Ага, пару булок прихвати, если не трудно.