Алексей Гридин - Только хорошие умирают молодыми Страница 2

Спроси кто Музыканта, как именно он воспринимает сигналы, подаваемые ему этим самым шестым чувством, — ответить Олег, наверное, не смог бы. Как объяснить глухому, что такое звук? Как рассказать слепому, что значит — видеть? Сможет ли лишенный обоняния понять, что такое запах? Вот и теперь он ощущал что-то, чему не знал названия, но мог только сообразить: нужно оставаться в квартире. И он покорно подчинился.

Как выяснилось — не зря. Краем глаза снайпер уловил движение слева. Стараясь особо не показываться возможному наблюдателю, он осторожно всмотрелся туда, где улица Тургенева поднималась по небольшому холму. Рассмотрел кое-что. И, не поверив глазам, шагнул опять от окна внутрь комнаты.

И вновь неведомое чувство подтолкнуло его обратно. Мол, с глазами все в порядке. То, что ты видишь, — самая настоящая правда. Я не подводило тебя раньше, не собираюсь этого делать и сейчас. Вернись и посмотри еще раз. А потом — действуй, снайпер.

Хорошо, обреченно согласился Музыкант. Договорились. Я не сошел с ума. Мне не напекло голову. То, что я видел, — не бред.

Он вернулся к окну и опять выглянул наружу. Внизу, в тени чудом уцелевшего козырька над входом в гигантский супермаркет, шествовала — иначе и не скажешь — крыса. Крыса играла на флейте: даже отсюда, с девятого этажа, Музыкант, зрение которого было существенно лучше, чем слух, мог разглядеть неторопливый танец крысиных пальцев по трубочке.

Крыса играла не переставая, изредка оборачиваясь и бросая внимательный взгляд на идущих за ней людей. Их было трое. Того, что шел первым, Музыкант немного знал: Валера Козычев, командир седьмого поста. Двух других — высокого толстяка с пышной кудрявой шевелюрой и пожилого мужичка с неухоженной козлиной бородкой — он видел впервые. Что это за чертовщина? Всего полчаса назад Олег прошел мимо седьмого поста и перекинулся парой слов с Козычевым — почему же тот оставил пост, на котором, и в этом снайпер готов был поклясться, еще недавно было совершенно спокойно? Почему все трое идут за крысой с флейтой, не пытаясь даже сопротивляться? Валера и толстяк были безоружны, козлобородый мужичок расслабленно держал в руке автомат, но не пытался пустить его в ход. Глаза их были открыты, они смотрели на дорогу вполне уверенным взглядом, реагируя на трещины в асфальте и оставшиеся после недавнего дождя лужи. Но зачарованные флейтой крысы люди, казалось, совершенно не замечали пританцовывающей перед ними твари.

Это что еще за гаммельнский флейтист навыворот, потрясенно подумал Музыкант. Ну уж не знаю, откликнулось его тайное чувство. Не знаю, но твоя работа — давить этих серых гадов, какими бы они ни были. Наверное, именно эта крыса — причина необъяснимых пропаж людей. Возможно, именно она, дудя в свою волшебную дудку, увела с собой бесшабашного Гришку Шапошникова, с которым так весело было резаться в «подкидного» за банкой-другой пивка. Может быть, вслед за ней, поддавшись мелодии крысиной флейты, ушел в «серую зону» доморощенный философ Лев Федорыч Сверзин, непревзойденный мастер плести изящные логические конструкции — парадоксальные, невозможные, но потрясающе убедительные. Без Сверзина жить стало гораздо скучнее. И кто знает, сколько еще незнакомых Олегу людей последовали за крысой, сыгравшей им на флейте музыку, перед которой они не смогли устоять?

Крыса важно вышагивала по расколотому асфальту, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться: зачарованные люди продолжают вереницей идти следом. Музыкант вновь потянулся к винтовке, радуясь про себя, что не просто лишен слуха, но и наделен загадочным чувством, предупреждающим об опасности, благодаря которому флейта крысы не может ему ничего сделать.

Он внезапно догадался, куда крыса вела людей. К реке. Точно туда, где ее ждала лодка, охраняемая двумя здоровенными пасюками с автоматами. Вот зачем они приплыли. Конвоиры, мать их за ногу. Но крысиный флейтист не знал, что его подручных глухой снайпер подстрелил несколько минут назад.

Олег задумчиво коснулся спускового крючка. И в тот же момент крыса, словно что-то почуяв, завертела головой. Начала принюхиваться. Задрожали тонкие усы.

Ух ты, потрясенно подумал Музыкант. Неужели она тоже способна каким-то неизвестным образом улавливать то, чего не воспринять обычными органами чувств? Неужели крыса этой способностью похожа на него?

Надо стрелять быстрее. Такой враг вдвойне опаснее обычной крысы с автоматом, даже если не считать ее гадской флейты.

Олег нажал на спуск. Но за мгновение до выстрела крыса отняла флейту от пасти и метнулась в сторону. Пуля высекла искру по асфальту и ушла куда-то в никуда. Крыса, пригнувшись, бросилась ко входу в супермаркет и отчаянным прыжком ввинтила свое серое тело в разбитую витрину, перелетела подоконник и растворилась в темноте бывшего торгового зала. Не хуже героя из докатастрофного боевика. Олег со злости успел еще пару раз выстрелить ей вслед, но уже тогда, когда палец лишь лег на спусковой крючок, он понимал: без толку. Таинственная зверюга с флейтой ушла у него из-под носа.

Спасенная им троица ошарашенно вертела головами, продолжая стоять посреди улицы. Им бы сейчас хотя бы к стенам прижаться, подумал Музыкант. Но, видимо, шок от того, что они оказались совсем не там, где ожидали себя обнаружить, был слишком велик. Надо бы их окликнуть, сообразил Олег. Хоть бы козлобородый сдуру не схватился за автомат и не попотчевал меня очередью. С них, непонятно как зачарованных, станется: хлоп — и нет спасителя.

Музыкант нацепил слуховой аппарат — на него тотчас же нахлынула волна звуков — и, не высовываясь из окна, громко крикнул:

— Эй! Эй, вы там, на улице! Свои, не стреляйте!

На улице перед зданием, в котором располагался Штаб, было малолюдно. Здесь селились редко, зато в казармах поблизости располагалась смена быстрого реагирования. К тому же штабисты предусмотрительно устроились подальше от «серой зоны» и поближе к складам.

На крыльце Штаба топтался нестарый еще мужик в наглухо застегнутой темно-зеленой камуфляжной куртке с поднятым воротником. Сентябрь выдался нежарким, и, похоже, ветер пришелся часовому не по нутру. Слева куртку украшал металлический значок без изображения, зато с него свисало три серых плетеных нитяных косички — знак того, что владелец значка добыл три крысиных хвоста. Обычно такие нехитрые медальки таскала молодежь — нитяные косички на значки им плели девчонки, — а часовому было всяко за тридцать. Вполне возможно, у него была молоденькая любовница.

Глухой снайпер помнил, как появился этот чудной обычай. Два года назад Штаб изготовил замечательную патриотическую листовку. На ней красовалась отвратительная крыса, извергающая на свет потомство. Над крысой тянулась надпись: «Человек! Крысы размножаются гораздо быстрее тебя. Чтобы выжить, ты должен убить не меньше десятка тварей». Листовки уже ушли в прошлое. Их, изначально заляпавших большую часть «нашей территории», истрепали ветра да измочалили дожди. А обычай отсчитывать «десятку» остался. Сам Олег в эти игры не играл. Он честно оправдал не только свое существование, но и жизнь еще трех-четырех человек. И это если считать только подтвержденные хвосты. Но тем не менее к обычаю относился с пониманием. Когда-то — звездочки на фюзеляжах, теперь — серые нитяные хвостики. Все-таки жизнь меняется. Новая жизнь — новые традиции, ничего не поделаешь.

Музыкант на крыльце перекинулся парой слов с часовым, показал на всякий случай пропуск и вошел в прокуренное помещение Штаба.

— Я знаю, куда пропадают люди.

Сразу несколько голов повернулись к нему. Он был знаком со всеми, кто сидел вокруг старого стола, густо заваленного картами и папками с бумагами, — Доцентом, Вась-Палычем, Бой-бабой и другими членами Штаба. Со всеми, кроме одного — молодого белобрысого парнишки в великоватом ему черном пальто. Именно этот, незнакомый, повернулся первым, с неприкрытым, жадным интересом на лице. Большинство глядело на Олега, как будто заранее знало: ну, сейчас ляпнет что-нибудь эдакое, такое сморозит, что хоть стой, хоть падай, хоть за животики держись.

Он даже расслышал, как Вась-Палыч, краснолицый, с пшеничными густыми усами, пихнув незнакомого парнишку локтем в бок, шепчет:

— Это вот и есть Музыкант. Вечно у него всякие… идеи завиральные. Но стрелок — дай бог каждому.

Музыкант устало вздохнул и швырнул поперек карты подземных коммуникаций Октябрьского района два голых крысиных хвоста (не удержался от соблазна прихватить трофей — вернулся все-таки на обратном пути к лодке, покачивавшейся на мелкой прибрежной волне у мостовой опоры).

— Людей уводит крыса, играющая на флейте. Только что я спас троих.

Все разочарованно переглянулись. Музыкант вновь расслышал шепот:

— Кажется, у него крыша свихнулась окончательно. Все, ребята, трындец.