Владислав Выставной - Утечка мозгов Страница 2

– И ты! И ты тоже умрешь! Все, все погибнут лютой смертью! Надо было вовремя воздавать молитвы и помнить о неизбежном возмездии!

Никита схватил безумца за тощие запястья, пытаясь оторвать того от себя, и прокричал:

– Да что случилось-то?!

Безумец выпучил глаза и захохотал в Никите в лицо, обдавая отвратительными брызгами изо рта.

– Ты! Ты не знаешь?! Ты не знаешь, что пришел конец?! Конец всему! Ха-ха-ха! Ты даже не знаешь, что умрешь вместе со всеми этими несчастными! Но у тебя еще есть время помолиться! Молись – и может, Он тебя простит… Ха-ха-ха! Как бы не так! Никому нет прощения! Умрите, грешники! Будьте вы прокляты…

Человек вырвался из Никитиной хватки и бросился прочь – нелепо, зигзагами, будто пьяный. А может, он и был пьян – Никита не очень разбирался в таких вещах.

Никиту с некоторым запозданием передернуло. Однако здесь что-то происходило, что-то жуткое. Но что именно?

Впрочем, не так это и важно. Ведь его посылали не разбираться в тонкостях устройства этого мира, а найти очередной «черный ящик». Или «бокс», как было принято говорить в Конторе.

В зависимости от структуры мира, бокс мог находиться в самых разных местах и выглядеть как угодно. На этот счет не существовало строгих инструкций. В том-то все и дело, что ныряльщику приходилось полагаться на особую, только ему свойственную интуицию, которой было лишено большинство других людей. Ну и на помощь контроллера, разумеется.

Обычно искать следовало где-нибудь в центре ближайшего от точки появления населенного пункта. Хранить боксы предпочитали в самых больших и красивых зданиях – если вообще в том или ином мире существовала архитектура как таковая. Как правило, вокруг таких зданий крутились сейверы.

…Никита остановился посреди многолюдной площади. Толпа была необыкновенно возбуждена, и вскоре Никита понял почему: здесь собирались произвести публичную расправу. Несколько оборванцев в одинаковых серых робах тащили к ближайшему фонарному столбу отчаянно вопящего толстяка в полицейской форме. На фонаре уже болталась петля из толстого провода.

Толпа возбужденно гудела в предвкушении зрелища. Большинство людей были пьяны, у многих в руках мелькало оружие. Никита только подумал было, что стоило бы убраться отсюда подобру-поздорову, как раздался вой и на площадь, буквально врезавшись в толпу, выскочило с десяток полицейских машин. Следом пискнул и громогласно пророкотал мегафон:

– Всем бросить оружие и лечь! Предупреждаю…

Слова громкоговорителя захлебнулись в грохоте выстрелов. Немедленно осела и вспыхнула одна из машин.

Толпа разбегалась во все стороны, сбивая и топча слабых и зазевавшихся. Над головами свистели пули.

Никита не успел уйти: чье-то непомерно тяжелое тело сбило его с ног и замерло неподвижно, придавив к шершавому асфальту и окатив струей крови, хлынувшей из раскрывшегося в хрипе рта.

Когда Никите удалось освободиться, он приподнялся на локте и увидел страшную картину: площадь была завалена телами. Несколько полицейских в свете автомобильных фар медленно шли через площадь, то и дело постреливая в лежащих. И двигались они в его сторону.

«Добивают!» – обмер Никита. Дело принимало скверный оборот. Тем более что в ухе уже мяукнул тревожный сигнал контроллера: сейверы были где-то неподалеку. Надо было уносить ноги.

Никита вскочил, рванул с места что было сил и…

…наткнулся лицом на крепкий костистый кулак. Последнее, что он увидел, было плотное усатое лицо в темных очках под полицейской фуражкой.

…Никита пришел в себя от того, что кто-то нетерпеливо тряс его за плечо. Голова была тяжелой, но он быстро обрел ясность мысли: в этом мире у него нет и не может быть слишком глубокого сна. Зато наручники могут быть вполне крепкими и неудобными. Именно такими были скреплены его руки позади спинки казенного стула.

Контроллер мяукнул снова. Но Никита уже и без того предположил: случилось самое неприятное. Он попал в лапы сейверов.

Все-таки прав был Стас: мир этот был достаточно примитивен. Сейверы в форме – тому прямое подтверждение. Хотя… Хотя сигнал был слишком слаб, учитывая то, что эта комната была просто набита полицейскими. Создавалось ощущение, что сейверы все же находятся где-то за стеной…

– Ну что, так и будем молчать? – поинтересовался потный толстяк, на котором форменная рубашка, казалось, вот-вот лопнет от чрезмерного натяжения.

В кабинете, кроме толстяка, было еще человек пять полицейских, один из которых, усатый, сидя на краешке стола, буквально сверлил взглядом Никиту. Особенно неприятно выглядели составленные в углу комнаты автоматы и пистолет, прижимающий к столу бумаги: ветер от мощного вентилятора листал листы, словно знакомясь с материалами «дела».

– А что вы хотите, чтобы я сказал? – ответил Никита, чувствуя, что его мысли начали расползаться. Такая ситуация не была предусмотрена заданием. Ее просто не успели рассмотреть на тренинге.

– Кто вы? Ваше имя и место проживания! Как вы оказались среди бунтовщиков?

– Я… Я не знаю… – потерянно сказал Никита и внутренне отругал себя: он так и не научился вести себя, как настоящий взрослый.

– Что вы мямлите? – скривился толстяк. – Вас взяли на том самом месте, где собирались расправиться с полковником Мишиным. Все законопослушные граждане давно покинули город. Документов у вас нет. Поэтому напрашивается вопрос: кто вы и откуда…

– Я… Я случайно в вашем городе, – ответил Никита. – Сегодня приехал…

В принципе это был стандартный ответ для подобных ситуаций, и обычно такого ответа вполне хватало.

– Ложь! – отрезал тот, что сидел на столе. – Город уже неделю оцеплен. Если вы приехали – то через какой пост? По чьему разрешению?

Никита почувствовал, что краснеет. Будто стоя у доски, не в силах рассказать невыученный урок.

– Я… Я приехал… – Он не знал, что ему говорить. За год работы в Конторе он так толком и не научился врать!

Усатый вдруг, легко соскочив со стола, подошел к Никите и резким движением разорвал на том рубашку. Никита вжал голову в плечи, ожидая удара.

– Я не знаю, о чем мы здесь разговариваем, – сквозь зубы процедил усатый. – Посмотрите, какая у него на плече наколка! Это же знак десантного спецподразделения ВВС Окраины!

Полицейские переглянулись. Их руки невольно потянулись к оружию. Толстяк медленно поднялся, возвысившись над столом бесформенным холмом.

– А что здесь могло понадобиться Окраине? – растерянно произнес он.

– А вот это и надо выяснить у нашего нового друга, – недобро произнес усатый. – Не имеют ли отношение шпионы Окраины к бунту в пересылочной тюрьме? Будем нормально разговаривать или перейдем к допросу с пристрастием?

Никите выражение про «допрос с пристрастием» показалось знакомым. Причем неприятно знакомым.

И еще он понял, что объяснять полицейским, откуда у него тело этого десантника, бесполезно. Вообще говорить что бы то ни было – только напрашиваться на новые подозрения. Близость невидимых сейверов вызывала ощущение крайнего дискомфорта. Ведь сейверы способны не только защитить бокс от вторжения. Они запросто могут помешать ныряльщику вынырнуть.

А это уже серьезно.

Поэтому, решил Никита, видимо, придется раскрыться. Это был крайне нежелательный шаг: раскрываться следовало только при непосредственном контакте с боксом. Тогда можно было хватать ящик и тикать от сейверов в укромное место, где его не найдут положенные на всплытие семь минут…

А Никита ужасно не хотел проколоться! Ведь у него уже был один прокол. После второго, по неписаным, но строгим правилам, его выкинут из проекта. А это было равносильно катастрофе.

Он только-только начинал чувствовать себя настоящим ныряльщиком, только ощутил подлинное удовольствие от своей силы и незаменимости для общего дела! Что он там – в обычном мире, где даже Катя смотрит на него, как на ни на что не годного ребенка?! Вся его жизнь – только в очередном нырке!

Не говоря уж о том, что он останется без обещанного поступления без экзаменов в любой вуз страны! Конечно, какую-нибудь компенсацию он получит, но…

«О чем я думаю, елки-моталки?! – одернул себя Никита. – Давай же, Ник, возьми себя в руки, ты сможешь!»

Это задание он не провалит! Он просто не может себе этого позволить.

Он пока не будет раскрываться. Главное – никакой паники. Вначале разберемся с наручниками. Затем надо выяснить – кто же здесь выполняет роль сейверов… А до этого нужно тянуть время…

– Я не с Окраины, – сказал Никита. – Это мы с друзьями по глупости такие татуировки сделали…

– По глупости? – хмыкнул усатый. – То есть три года тюрьмы за пропаганду в пользу врага вас не испугали? Ладно, не будем терять времени. Давайте-ка в камеру его, до поры до времени… Пусть контрразведка разбирается…

Из-под Никиты выдернули стул, а самого его довольно грубо подтолкнули к двери. В длинном, скупо освещенном коридоре, по которому его вели, в некоторых местах стены заменяли вертикальные толстые прутья, за которыми на длинных скамьях томились задержанные. Никита снова получил предупреждение от контроллера и с удивлением глянул за решетку.