Алексей Калугин - Города под парусами. Рифы Времени Страница 2

Глава 2

– Добрый день, дамы и господа! Я безумно рад видеть всех вас снова!

Одетый в облегающее темно-синее трико, Зум-Зум вышел на середину танцевального класса.

Для занятий ему выделили один из залов учебного корпуса. Вернее, Зум-Зум сам его выбрал, а городской глава распорядился освободить зал от лишней мебели. Прежде в зале размещался городской музей. Среди экспонатов были: забранный в застекленную раму первый выпуск городской газеты «Городской вестник», с полдюжины чучел диких животных, которые во время оно вроде как обитали на территории Корнстона, побитая молью малиновая мантия первого городского главы, несколько портретов маслом, десятка полтора фотографий улыбающихся людей, три больших серебряных блюда, два кубка, полторы дюжины различных изданий стихов Таркуса и красные спортивные трусы. Трусы принадлежали знаменитому Гаю Грохану, единственному пятикратному чемпиону Мира Сибура по ки-нахо. Как с удивлением узнал Зум-Зум, Гай Грохан был уроженцем Корнстона. Правда, родился он еще в те времена, когда Корнстон именовался «Город, что на отшибе». Грохан покинул свой родной город еще во младенчестве и больше никогда сюда не возвращался. Так что, скорее всего, у него не сохранилось никаких воспоминаний о городе, где он появился на свет. Тем не менее у жителей Корнстона имелся законный повод для гордости.

Все эти экспонаты легко удалось разместить в помещении поменьше. Где они смотрелись ничуть не хуже.

Выбранный Зум-Зумом зал идеально подходил для занятий танцами. Пол в нем был паркетный. Две противоположные стены – застеклены. А на стене, противоположной входу, по просьбе Зум-Зума повесили несколько больших зеркал. Нашелся даже клавесин. И пожилая дама по имени Уна Марисель, которая, по словам школьного учителя младших классов Иктора Прикса, замечательно на нем играла и давала уроки всем желающим.

Признаться, когда Зум-Зум впервые увидел, как госпожа Марисель входит в танцевальный класс, у него возникли сомнения в том, сможет ли она сыграть ту музыку, что ему требовалась. Уна Марисель оказалась очень маленькой, можно даже сказать, миниатюрной старушкой, одетой в голубое платье, с рукавами-воланами и множеством кружевных оборочек. Ее седые кудряшки покрывал голубой кружевной чепец. Во время беседы госпожа Марисель непрестанно улыбалась и смотрела куда угодно, только не на говорившего с ней.

Одним словом, Уна Марисель производила впечатление человека не от мира сего.

Однако, когда она села за клавесин и пальцы ее забегали по клавишам, Зум-Зум был поражен виртуозностью ее игры и феноменальной экспрессией, свойственной только истинным мастерам. У госпожи Марисель одинаково искусно получалась как игра по нотам в классическом стиле, так и импровизация на любую заданную тему. Кроме всего прочего, она оказалась неплохо осведомлена и о современных музыкальных течениях. Позже, ближе познакомившись с госпожой Марисель, Зум-Зум был вновь удивлен, узнав, что она отдает предпочтение многим из тех исполнителей, которые нравились и ему.

– Вижу, у нас новичок! – Изящно изогнув руку, Зум-Зум указал на невысокого, коренастого мужчину лет тридцати в лиловой полотняной рубашке, заправленной в синие штаны до колен. – Будьте любезны, представьтесь.

– Карл Пронт, ветеринар. – Мужчина провел руками по штанам, будто пытаясь разгладить на них складки. – Я обещал своей девушке, Миле, научиться танцевать. А то она все время пилит меня за то, что на каждом городском празднике ей приходится весь вечер сидеть со мной в углу. Поскольку танцевать со мной – стыдоба одна. Надеюсь, вы не против?..

– Ни в коем разе! – с улыбкой вскинул руки с открытыми, будто тоже улыбающимися, ладонями Зум-Зум. – Искусство принадлежит всем! Не могу обещать, что сделаю из вас великого танцора, но то, что вашей девушке будет не стыдно выйти с вами на танцпол, – это я гарантирую! Разумеется, при условии, что вы приложите максимум усердия и стараний.

– Все, что в моих силах! – клятвенно прижал кулак к груди ветеринар.

– И еще – обувь вам придется сменить на более удобную. – Зум-Зум пальцем указал на ноги Пронта, обутые в тяжелые, шнурованные ботинки на подошве в палец толщиной. – Сегодня можете заниматься босиком.

Карл Пронт сел на пол и принялся стягивать с ног ботинки.

– Ну, что ж…

Зум-Зум сложил ладони перед грудью и обвел взглядом своих учеников. Восемь женщин разного возраста и очень разной степени изящества. Пятеро мужчин – троим чуть больше двадцати, двоим под сорок. И чертова дюжина ребятишек – восемь девчонок и пятеро мальчишек. Женщины ходили в танцкласс, чтобы подтянуть фигуру, научиться изящным движениям и красивым поворотам головы – все они хотели выглядеть как настоящие леди. Мужчины в большинстве своем, подобно Карлу Пронту, мечтали просто научиться танцевать, чтобы не чувствовать себя пентюхами на городских праздниках. Зум-Зум с радостью готов был помогать и тем, и другим. Ему нравились эти простые, открытые люди. И он чувствовал свою ответственность за них. Он просто обязан был сделать все от него зависящее, чтобы даже в том случае, если они вообще ничему не смогут от него научиться – а такое, увы, случается не только в танцклассах, но и вообще где угодно, – даже если движения их не станут более изящными, а чувство ритма по-прежнему будет сбоить – их самооценка поднялась бы на несколько пунктов. И Зум-Зум был уверен, что это в его силах.

Среди мужской части учащихся имелся один по имени Граус Корт. Ему только-только стукнуло двадцать. Он работал помощником садовника. И он очень хотел танцевать. Не как все остальные, а по-настоящему. Всей душой! Но, к сожалению, время было упущено. Все могло бы сложиться иначе, встреть его Зум-Зум ну хотя бы лет на пять раньше. А сейчас, даже если бы Зум-Зум смог научить Грауса всему, что умел сам, и если бы сам Граус проявил сверхчеловеческие настойчивость и упорство, из него мог бы получиться лишь танцор средней руки, которому никогда не достичь вершин славы. Стоило ли ради этого ломать парню жизнь, обещая несбыточное? Зум-Зум полагал, что нет.

Все свои надежды Зум-Зум возлагал на детей. Их в танцевальный класс пригнали не богатенькие родители, считающие необходимым дать своим отпрыскам классическое образование по полной программе. Нет. Эти мальчишки и девчонки пришли сюда сами. Привело их желание научиться самовыражению посредством пластики тела. А это значило – из них могло что-то получиться. Самое главное – суметь разглядеть в ребенке искру таланта. И не дать ей погаснуть. Последнее, увы, случается слишком часто. Человек с задатками математика становится каменщиком, а блестящая в потенциале актриса занимается тем, что обстирывает других, и в подметки ей не годящихся.

Зум-Зум тряхнул головой, отгоняя грустные мысли, и вновь улыбнулся.

Он должен всегда улыбаться.

Чтобы ученики видели, что искусство танца – это не только тяжелый труд, но и упоительная радость.

– Начнем, как обычно, с разминки. Госпожа Марисель, будьте добры, сыграйте нам что-нибудь в среднем темпе.

Уна Марисель заиграла хорошо известную мелодию Чарли Берда «Потерянное воспоминание», идеально подходящую для легкой разминки.

– Раз!

Зум-Зум раскинул руки в стороны и пальцами правой ноги коснулся чуть согнутого колена левой.

Ученики, каждый в меру своего умения и гибкости, попытались повторить движение.

Не успел Зум-Зум начать поправлять тех, чья поза не соответствовала даже очень заниженным стандартам, как дверь танцкласса с треском распахнулась.

Уна Марисель, будто обжегшись, отдернула руки от клавишей.

Музыка оборвалась.

– Внимание! – крикнул вбежавший в зал человек. – Семафорное сообщение с палубы! Город готовится совершить крутой маневр! После чего нам предстоит абордажный бой с другим городом! Всем следует позаботиться о том, чтобы потери при маневрах и боевых действиях оказались минимальными. Ну, то есть загнать скот в стойла, закрепить все, что может свалиться, и тому подобное. А после – укрыться в безопасном месте. – Человек возвел глаза к потолку, вспоминая, ничего ли он не забыл, после чего сказал: – Все!

– Замечательно, – саркастически усмехнулся Зум-Зум. – Ничего не поделаешь, – развел он руками. – На сегодня занятие закончено. Все знаете, где тут у вас безопасные места?

Горожане, и большие, и маленькие, дружно закивали.

– Ну, тогда – вперед! – взмахнул руками Зум-Зум.

Учащиеся бросились к выходу.

Зум-Зум повернулся на пятке и посмотрел на сидящую за клавесином аккомпаниаторшу.

Госпожа Марисель сидела, сложив ручки на коленках, чуть наклонив голову к правому плечу.

– Я могу проводить вас домой, госпожа Марисель, – предложил Зум-Зум.

– Если вы будете продолжать называть меня госпожой Марисель, я стану называть вас господином Зум-Зумом, – строго посмотрела на него из-под кружевных оборочек чепца старушка. – Сколько раз вам повторять – просто Уна!