Павел Макаров - Метро 2033: Перекрестки судьбы Страница 2

И до воды они докопались – был небольшой колодец прямо в подземелье. Воду старались очищать хоть как-то, самодельными фильтрами. Еще промышляли охотой и бортничеством. Первые несколько лет на реке еще водились утки, была рыба, прибегали даже зайцы из простирающегося рядом парка. Да и яблоневые сады Коломенского славились еще до Катастрофы – многие москвичи ближе к осени приезжали сюда с сумками и рюкзаками, главное было – успеть вовремя, чтоб другие любители фруктов не опередили.

Правда, постепенно зайцы и утки куда-то делись, а в реке, наряду с рыбой, появились странные существа. Однажды ночью, когда несколько человек, в том числе и женщины, спустились к реке – нарвать водных растений с сочными клубнями – что-то размером с крокодила шустро выбралось из воды, схватило одну из женщин и утащило. Остальные даже опомниться не успели. С тех пор женщинам к реке ходить запретили, тем более что иногда течением к берегу приносило и трупы.

Первый из них обнаружили спустя пару лет после Катастрофы – тело мужчины в химзе и противогазе прибило к берегу. Беднягу зарыли тут же, неподалеку. Следующий принесло спустя год. Одежды на несчастном почти не осталось, на теле были раны, похожие на ножевые. Возможно, защитный костюм снял с него убийца, а может, разодрали речные обитатели, которые успели его прилично обглодать. Вскоре жители общины перестали удивляться жутким находкам, хоронили найденные тела в общей могиле и старались не рассказывать о них женщинам. Последнее время обнаруживали их редко – возможно, некоторые тела просто не доплывали, их съедали еще по пути.

Те, кто ходил на поверхность, рассказывали, что иногда слышали со стороны города звуки, похожие на выстрелы. Значит, кто-то еще уцелел. Но обитатели Коломенского не стремились наладить внешние контакты, справедливо рассудив, что от этого может быть больше вреда, чем пользы. Тем более что живущим здесь, в заповеднике, нетрудно было найти общий язык, ведь в тот страшный день все они волею судьбы оказались на экскурсии по заповеднику старины, то есть были людьми мирными, тянувшимися к прекрасному и интересовавшимися родной историей. Поэтому перспектива столкновения с агрессивными чужаками пугала: – как те себя поведут, не нарушат ли зыбкое равновесие маленькой общины?

Бывшим экскурсантам виделось в случившемся даже нечто судьбоносное, словно они были избранными, оттого и выжили. С ними вместе в тот день спаслось и несколько сотрудников музея. Правда, были это в основном пожилые женщины, и к настоящему моменту никого из них уже не было в живых, но рассказать об истории здешних мест в долгие досужие вечера они успели немало. А если учесть еще то, что успели выжившие услышать во время экскурсий в тот страшный день, информации об окружающих местах у них было более чем достаточно. И она свято хранилась, передавалась из уст в уста. Любой ребенок общины мог рассказать, что когда-то на этом месте, на холме над рекой, было древнее городище железного века. Потом возникло поселение славян, ставшее со временем любимой резиденцией русских князей, достигшее своего расцвета при царе Алексее Михайловиче. А лет за сто до Катастрофы стало это место музеем-заповедником, на радость всем оказавшимся здесь.

Понятно, что у подрастающих в подземельях немногочисленных детей была возможность учить историю на наглядных примерах, благо экспонатов музейных осталось предостаточно. Впрочем, из-за резкого расхождения преподавателей во взглядах на новую и новейшую историю молодежь лучше всего изучила именно ранний период славянской государственности, а о последних двух веках, предшествовавших Катастрофе, представления у учеников были самые смутные. Учили их и азам математики, и чтению, и на всякий случай Закону Божию. Ибо творились здесь порой вещи необъяснимые и странные, и детей старались оградить от возможных происков недобрых сил.

Взять, например, находившийся поблизости Голосов овраг. Странный туман поднимался иногда оттуда – зеленоватый, неправильный. Из уст в уста передавалась история о загадочном исчезновении здесь в древние времена отряда татар, который вернулся обратно, но уже лет 50 спустя. Где плутали они все это время – так и осталось загадкой. Рассказывали еще о каких-то двух крестьянах, которые забрели в этот овраг и пропали тоже лет на двадцать. Хотя это звучало уже не так убедительно. Может, никуда они и не пропадали вовсе, а просто сбежали. А еще, говорят, видели тут в советские времена какого-то волосатого человекообразного гиганта. Да не очкарик какой-нибудь впечатлительный видел, а самый что ни на есть морально устойчивый советский милиционер, который и попытался вступить с чудовищем в неравный бой. Но убить его так и не смог, хотя сам, к счастью, не пострадал.

А на дне того оврага лежали древние камни: один назывался «Голова коня», другой – «Девичий». Поговаривали, что обладают эти камни таинственной силой – то ли жертвы здесь приносили в древние времена, то ли еще какая жуть была с ними связана. Известный материалист Матвей всем доказывал, что камни эти никакого исторического значения не имеют, они просто мирно лежат здесь с давних пор, а мистические свойства незадолго до Катастрофы стали им приписывать экзальтированные девушки, желающие чему-либо этакому поклоняться. И все же камни были очень популярны, особенно среди женского населения подземелий. Стас знал, что Ксюша как-то ходила наверх просить камни о своем, о девичьем. Он дорого бы дал, чтоб узнать, о чем именно просила она.

Словно в ответ его мыслям, послышались легкие шаги. Ксения, в длинной рубахе, с красной лентой в русых волосах, в обрезанных валенках – полы были земляные, холодные, хоть и пытались их выстелить соломой, – шла к спорившим у костра с кувшином в руках. Стройная фигура ее чуть покачивалась на ходу.

– А-а, Ксюша. Много наткала? – приветствовал ее Матвей.

– Малому на рубашечку, – улыбнулась Ксюша. Матвей приосанился. Древний ткацкий станок был запущен его усилиями. Стас и Савелий уверяли, что чем мучить женщин еще и этой обязанностью, проще одежду раздобыть в городе, но Матвей не соглашался. Полное самообеспечение и автономия – вот то, что он проповедовал. Хотя даже простое, казалось бы, изготовление нитей для того, чтобы ткать, тоже было проблемой.

– А заодно и бабы без дела сидеть не будут, – уверял Матвей.

В прежней жизни не так далеко от станции метро «Коломенская», на берегу реки, была когда-то детская ярмарка. Но что там было теперь, спустя двадцать лет, никто не знал.

– А может, сходить все же на эту ярмарку? – неуверенно предложил Стас. Ему было жаль Ксюшу, которая гнула спину над станком, получая от тяжелого труда более чем скромные результаты.

– Раньше до нее было три остановки на троллейбусе от метро, – протянул Матвей. – Три остановки. Сейчас это около получаса ходьбы. За полчаса в городе тебя могут сто раз убить.

Он был прав. За двадцать лет многое изменилось. Люди ушли с поверхности, но зато теперь на развалинах отлично себя чувствовали порождения радиации – новые, чудовищные формы жизни. Как ни странно, больше всего мутантов было в городе, а заповедник же находился как бы на отшибе, словно неведомые силы его оберегали. Но и сюда забегали временами странные животные, похожие на помесь волка с крысой, или же прилетали уродливые создания, напоминающие драконов из старых сказок.

– И это если идти от метро, – продолжал Матвей, – а от нас еще дальше. Если только зимой, по реке, по льду туда наведаться? Но стоит ли оно того? Мне кажется, лучше уж поискать торговый центр – у метро наверняка какой-нибудь да нашелся бы.

– Я как-то слышал стрельбу как раз со стороны метро, – задумчиво сказал Сергей Семенович. – Возможно, там тоже живут люди, но в таком случае глупо надеяться, что за столько лет они не разграбили все торговые точки возле метро.

– Не надо, Стас, не дойдешь ты туда, – в отчаянии сказала Ксения. – Я лучше буду целыми днями сидеть за станком, чем отправлю тебя на верную смерть.

– Но ты измучаешься за этой работой, – возразил Стас.

– Ну полно, Стас, я работы не боюсь. Не надо никуда ходить. Мы тут очень даже неплохо живем, спасибо Сергею Семеновичу.

Старик, услышав это, довольно хмыкнул.

– У нас теперь есть еда, а дождемся урожая – будет вообще отлично, – продолжала Ксения.

– В том-то и дело, что скоро осень. А там и до зимы не так далеко. А у нас теплой одежды уже почти не осталось, – проговорил Стас.

Это было правдой. В первое время выживших выручала одежда, найденная в запасниках музея. Сергей Семенович, например, в повседневной жизни теперь любил носить просторные льняные рубахи с вышивкой, а по торжественным случаям облачался в костюм боярина 17 века – алый кафтан с меховой опушкой, в котором старик выглядел настоящим патриархом. Нравился ему и длиннополый костюм стрельца. Невысокий лысоватый Матвей с типичным лицом научного работника, мастер на все руки, предпочитал современную одежду. Для выполнения грязных работ он надевал найденную в подсобке спецовку, а по праздникам – свой единственный чудом сохранившийся серый костюм, который он очень берег как память о прошлом. Поэтому их совещания со стороны напоминали сцены из старого фильма «Иван Васильевич меняет профессию», который самые старые из жильцов музея еще помнили.