Алекс Бессмертный - Действие SKY. Часть вторая Страница 2

– Я говорю и по браганьски, и по флинийски.

– Тогда кто ты? Представься.

– Граф Монро, браганьский подданный.

Невольник сказал что-то офицеру на неизвестном Тиму языке. Офицер довольно заулыбался и что-то приказал матросам. Те грубо приподняли Тима за подмышки и поднесли к офицеру. Офицер пристально посмотрел в глаза Тима, криво презрительно улыбнулся и сорвал с его груди цепочку с золотым медальоном, на котором был изображён фамильный герб Монро. Матросы тут же отпустили Тима, и он бессильно рухнул на пол.

Офицер снова что-то сказал, невольник переводил:

– Отныне твоя жизнь, обезьяна, полностью принадлежит воле великого господина Врынура, владельца и капитана славного корабля «Орарра».

«Значит, он действительно капитан» – подумал Тим.

Слово взял человек в чёрном плаще. Невольник перевёл:

– Господин доктор Шарур спрашивает: почему ты не стоишь на ногах? Ты болен, обезьяна?

– Не знаю насчёт обезьяны, а я, граф Монро, болен.

Переводчик передал слова Тима. Все присутствующие засмеялись. Капитан кивнул матросам, и те вновь принялись избивать Тима. Когда экзекуция закончилась, переводчик сказал ему:

– Великий господин говорит тебе: графа Монро больше нет.

Капитан с отвращением посмотрел на Тима, лежащего у него в ногах, и отдал какое-то приказание. Тут же явился матрос с кусочком обтрепанной и зловонной ветоши в руках. Капитан кивнул, матрос бросил ветошь в лицо Тиму.

– Дорзен дор верден, квалуг! – произнёс капитан, с выражением крайнего презрения на лице.

– Прикрой свой срам, обезьяна, – перевёл невольник.

Тим ещё некрепкими руками повязал обрывок ветоши на бёдра. В руках у доктора в чёрном появился маленький кувшинчик. Он передал его переводчику. Тот присел перед, лежащем на полу Тимом, и протянул ему кувшинчик: – Испей, это лекарство. Тим отпил. Снадобье оказалось горьким и жгуче острым.

Все вышли. Один из здоровяков-матросов на прощанье ещё раз пнул Тима в живот. Остался только переводчик. Он был худ, измождён, как и все невольники на судне. Его длинные, до плеч, волосы были грязны и спутаны. Его, с проседью, борода, местами висела клочьями. «Наверное, эти изуверы таскали его за бороду по палубе», – подумал Тим. Он тоже был почти наг, только узенькая, истрёпанная набедренная повязка едва прикрывала срамные места. Его костлявое, испещеренное шрамами тело было покрыто ссадинами и кровоподёками. На ногах – кандалы.

– Что случилось с твоим кораблём, Монро? – спросил он, усевшись на пол подле Тима.

– Сап. Чёрный Сап, – ответил Тим.

– Я так и понял. Водится эта тварь в здешних краях. Ты только один уцелел?

– Да.

– Ну это, как заведено: Господь не оставляет на этом свете больше одной души на корабле, на который напало сие исчадие ада.

– Я знаю.

– Но твоим исчезнувшим друзьям повезло. Сейчас они, должно быть, попивают нектар в райских кущах, а вот тебя ждут годы таких мук, какие не приснятся и в самом жутком сне. Добро пожаловать в Карклун, Монро! Добро пожаловать в этот ад на Земле! – воскликнул невольник и захохотал смехом безумного, обнажив редкие полуизгнившие зубы.

– Спасибо. Я и сам это уже понял, после того приёма, что мне здесь оказали.

– Ничего ты ещё не понял. Но, со временем, я тебя просвящу, и ты узнаешь всё, что тебе положено знать, а, если ты мне понравишся, то даже больше. Когда ты немного оклемаешься, а произойдёт это скоро – карклунские лекаря знают своё дело; ты сядешь рядом со мной на вёсла, и мы проведём рядом друг с другом очень много часов. Тут недавно одна обезьяна сдохла, отправилась кормить рыб, ты должен будешь её заменить. Кстати, тряпка, которую тебе дали, раньше была на ней. Она перешла к тебе по наследству, – сказал невольник и вновь разразился своим безумным смехом. Господин, Врынур хочет, – продолжил он, – чтобы я подучил тебя их языку, да и объяснил тебе, что здесь к чему. Этим мы и займёмся на вёслах.

– Как твоё имя? – спросил Тим.

– Зови меня – Червь.

– Червь?

– Когда-то меня звали Ян, – сказал невольник, перейдя на шёпот, – Ян Фуркад, герцог Фуркад, флинийский подданный. Но всё это в прошлой жизни, так что и ты поскорее навсегда забудь, что некогда был знатным господином. Для карклунцев – мы не люди. Мы для них – животные, грязные животные: свинья, собака, змей, навозный жук… Я – червь, а тебя, похоже, нарекли обезъяной, – квалуг, по-ихнему. Обезъяной звали и того окачуревшегося бедолагу, которого ты заменишь на вёслах. Если Они услышат, что мы называем друг друга «Фуркад» или «Монро» – нас накажут, крепко накажут. Поэтому запомни: я – Червь, Ширш по-карклунски, а ты – Обезьяна, Квалуг.

– Откуда и куда следует корабль, Ширш?

– Этот «Орарра», это прибежище проклятых, следует с острова Мон в славный порт Бусвир, будь он трижды неладен, – второй по величине город Карклуна.

– Никогда не слышал об острове Мон.

– Это пиратский остров. Карклунцы закупают там оружие, опий, рабов и прочую дребедень. Месяц назад Орарра загрузилась на Моне, и теперь следует восвояси. Пол пути позади. Через месяц, а то и меньше, будем в Бусвире.

– Работорговля? Девятнадцатый век на носу!

– Эх, Квалуг, Квалуг! Говорил же я тебе, что ничего ты ещё не знаешь! Так, не знаешь ты и о том, что ждёт тебя в Бусвире.

– И что же меня там ждёт?

– О! Несчастный! Воистину – ты несчастнейший из несчастнейших, Квалуг! Если бы только знал, как тебе не повезло! Вырваться из лап Чёрного Сапа, для того, чтобы угодить в западню ещё более ужасную! Неизмеримо более ужасную, – Ширш снова безумно захохотал. – Если бы ты только знал, что ждёт тебя после, ты первым бы бросился в пасть чудовищу!

– Так что, черт возьми, меня ждёт?

– На галере тебе, конечно, придётся несладко, ты и сам это видишь. Но то, что с тобой случится после Бусвира!.. Клянусь, галера покажется тебе раем!

– Да объяснишь, ты уже, наконец, бывший герцог?! – в сердцах воскликнул Тим, уже готовый вцепиться в выступающий кадык сумасшедшего доходяги.

Тут за дверью раздался какой-то шум и грубый окрик на непонятном Тиму языке. Ширш снова перешёл на шепот: – Потом… Потом я всё тебе расскажу. У нас будет время. Дверь распахнуась, и Ширш, гремя по полу кандалами, поспешно ретировался, прихватив с собой светильник; она скрипуче захлопнулась за ним, лязгнул засов, и Тим остался в пустой каморке в полной темноте.

Два раза в сутки ему приносили миску с густой, отвратительно пахнущей, безвкусной похлёбкой, в которой плавали какие-то насекомые, похожие на больших тараканов, и кружку мутной несвежей воды. Трижды в день ему давали выпить горько-жгучего снадобья из маленького кувшинчика. Ширш оказался прав: карклунский доктор, и впрямь, знал своё дело – здоровье Тима, несмотря на скудное и тошнотворное питание, несмотря на регулярные побои, которыми всякий раз «одаривал» его, приносящий еду и лекарство матрос, улучшалось. Оно не просто улучшалось, оно выправлялось не по дням, а по часам! Не прошло и недели, как параличи полностью исчезли, а телу вернулись прежние силы и лёгкость, и это при том, что находящийся в заточении Тим, не слишком усердствовал в физических упражнениях. Всю эту неделю, почти всё время Тим пребывал в одиночестве и полной темноте. По его разумению, такие условия должны были бы максимально способствовать появлению новых видений о Сергее. Тим очень ждал их. Они могли бы отвлечь его, скрасить ужас его положения, заполнить его изоляцию. Но их не было. Они не приходят по заказу.

Спустя ещё несколько дней в камере Тима появилась делегация, состоящая из капитана Врынура, доктора в чёрном, двух здоровенных бородачей-матросов и Ширша. Доктор начал говорить, обращаясь к Тиму. Ширш переводил.

– Встань, обезьяна!

Тим встал.

– Присядь десять раз.

Тим сделал несколько приседаний.

– Живей, обезьяна! Хорошо. А теперь отожмись от пола десять раз.

– Тим отжался и встал на ноги.

Доктор что-то крикнул ему, Ширш перевёл:

– На колени! На колени, перед господином Врынуром, обезьяна!

Тим замешкался, за что был тут же повержен на пол, ударом наотмашь огромной волосатой лапы одного из матросов.

Лекарь что-то визгливо провопил, Ширш перевёл:

– Целуй сапоги господина, обезьяна! Слизывай с них пыль!

Стоящий на коленях Тим не пошелохнулся. Матросы тут же опрокинули его на пол и принялись топтать ногами. Остановились они по сигналу капитана. Тот, с усмешкой, сказал что-то, Ширш перевёл:

– Обезьяна всё ещё пребывает в заблуждении. Она всё ещё считает, что она – человек. К тому же обезьяна неблагодарна, она не желает возблагодарить за спасение и исцеление. Ну что ж, обезьяне предстоит развеять своё заблуждение, и научиться быть благодарной.

Брови капитана сдвинулись, тон с насмешливого сменился на грозный: – Ты снова здорова, обезьяна. Пришла пора расплатиться за лечение и харчи. В кандалы его, и на вёсла! Посадить рядом с червём. Пусть научит его уму-разуму, – распорядился капитан. Развернулся и вышел. Доктор последовал за ним.