Харон (СИ) - Коновалов Виктор Страница 2

Хвост скривился, представляя куски мяса и кишок, разбросанные по всему Городу у пропасти. И поделом!.. Но ведь среди магов были и относительно невинные существа. После поединка с Чернокнижником и Шрамом, который вошёл в учебники истории под названием «Битвы трёх гигантов», Стальной пролежал в беспамятстве около месяца, постепенно приходя в себя и обретая контроль над телом. А потом просто ушёл… Кей-Си, решивший проследить за передвижениями монстра, вернулся через несколько дней. Его глаза выражали ужас и восхищение — замечательная комбинация эмоций.

Стальной сравнял с землёй Город светлых магов и, судя по всему, вырвал сердце Архонта — вполне достойная месть за многолетнее рабство… Но затем произошло нечто совсем уж странное и вместе с тем страшное. Будучи не в силах нести весь тот груз, что скопился в его сердце за тысячелетия геноцида, Стальной совершил суицид, спрыгнув в пропасть. Вскоре из пропасти выскочил крупный белый пилигрим и, подставив белоснежную гриву тёплым лучам полуденного солнца, умчался в зелёное поле.

«Только тогда, забыв своё прошлое, Стальной стал по-настоящему свободным», — именно эти слова Кей-Си приводятся в учебнике истории. Вертел мог бы поклясться в действительности фразы: подобные моменты старательные гоблины документировали и вносили в архивы.

Клык Первый прищурился:

— Хорошо. Допустим, что Хвост прав, и Архонт действительно был Создателем Игры, а после его убийства она окончательно сломалась. Выходит, что серые, выбравшись наружу, должны были умереть, попав в поток реки Вечности. Тогда каким образом можно объяснить возрождение небезызвестного шамана по имени Кей-Си? Вряд ли Чёрный мог забрать душу с Того света. При всём уважении… он великий маг и всё такое, но определённо не всесильный. Кей-Си, скажи, что ты видел после своей смерти от вируса?

Демон недоуменно посмотрел на полусидящего на кровати Клыка Первого:

— Какой ещё смерти?

— В смысле? Когда твоя фракция сиреневых [Вертел цокнул языком: точно, сиреневых] занимала поселение у Чёрной горы, на неё обрушилась эпидемия… Спустя какое-то время, Чёрный сумел тебя воскресить и поместить в тело Крысолова… Кажется, через баг в Системе.

Демон всё так же недоуменно оглядел окружающих, пытаясь понять, шутить Клык или нет.

— Да не был я никаким сиреневым! С чего ты это взял? — в широко открытых глазах демона читалось искреннее непонимание.

Клык Первый и Хвост переглянулись.

— Позволь спросить, а каким таким образом ты стал демоном? — усмехнулся Хвост.

Демон открыл было пасть, чтобы ответить, но запнулся на полуслове… Вообще, в последние десятилетия у Кей-Си наблюдались проблемы с памятью. Известный гоблинский исследователь чёрных сущностей по имени Гурджий, исполняя сакральный танец, предположил, что эта механика позволяет демонам не сходить с ума. Они попросту забывают всё то, что произошло за пределами n-нного временного отрезка. Беря во внимание сомнительную репутацию Гурджия, его идея считается спорной, однако теория многое объясняла, в том числе поведение Стального, совершившего интеллектуальное самоубийство и ставшего белым пилигримом, и даже провалы в памяти у Кей-Си.

— Ну хорошо, и какова же твоя версия? — спросил демон, так и не разгадав, шутит Клык Первый или нет.

Старый гоблин ещё раз взглянул за окно, где между многоэтажками стояло металлическое изваяние Чернокнижника, безмолвно глядящее на гоблинов Третьим оком, и проговорил:

— Я думаю, что нет никакого выхода из Игры, да и вряд ли есть хоть что-то вне её. После смерти мы переродимся и будем развиваться заново — и так бесчисленное множество раз. Это произошло с фракцией серых, это произойдёт и со мной.

Уже после похорон, когда заплаканный Вертел ложился спать, его мама, ещё довольно молодая гоблинка, третья супруга Клыка Первого, пыталась успокоить сына:

— Вертел, с папой всё будет хорошо, — женщина украдкой смахнула слезу с зелёной щеки. — Ты ведь его слышал? Скоро он вновь родится в Игре, но уже в другом теле… Возможно, наша соседка уже носит в животике воскресшую душу Клыка.

Она и сама понимала, что её слова звучат не слишком уж правдоподобно, но как ещё можно успокоить ребёнка, впервые в жизни столкнувшегося со смертью близкого человека, да ещё и отца?

— Знаешь, чего я боюсь, мама? — спросил вдруг плачущий Вертел.

— Чего, сынок?

— Что никаких «нас» вообще не существует и никогда не существовало… Что все мы: и гоблины, и Кей-Си, и Стальной, и даже сам Чернокнижник — лишь элементы игрового кода… Что мы… Что мы!.. — Вертел снова заплакал.

Гоблинка чмокнула сына в бледный лоб и проговорила:

— Всё будет хорошо, милый. Не думай о плохом.

Не думай о плохом.

Глава 1. Преисподняя

Мороз, кроваво-красный снег, сверкающий под ярким солнцем… От разбросанных по поляне кишок и мяса поднимается пар — всё, что осталось от гигантского лесовика.

Он привалился спиной к отвесному склону холма и смотрел прямо перед собой, освещая пространство чёрными лучами концентрированного мрака, вырывающимися из полупрозрачных глазниц. Он уже не чувствовал ног, внутренние органы были готовы разорваться от скопившегося в них заряда, но организм ещё сохранил достаточно энергии, чтобы нанести последний самоубийственный удар.

Оно стояло прямо перед ним. Десятиметровый монстр, чьё лицо скрывала маска с прорезями для глаз — единственной «живой» части твари… Корпус огромного металлического гуманоида покрывали сотни царапин от бесчисленного количества поединков, прошедших за несколько тысячелетий резни со всем живым. Минутой ранее Стальной разорвал на части Шрама, ТОП-6 самых опасных тварей Игры, согласно классификации ОВР-12. Данные обновлялись каждый месяц, а потому им стоило доверять. Теперь перед гигантом лежал ТОП-8, уже поверженный, едва живой и, кажется, готовый смириться со своей участью… ТОП-8, рискнувший бросить вызов абсолютному фавориту любой классификации за любой промежуток времени, исключая разве что такую древность, о которой забыли и светлые маги.

Один удар отделял несчастного от того, чтобы отправиться в плавание по реке Вечности без возможности приобрести обратный билет. Рыбёшка, чудом застрявшая в сетях, протянутых поперёк течения, вскоре будет проглочена тьмой, за которой нет уже НИЧЕГО. Разрубленная пополам, она проскользнёт между распухших от влаги волокон и очень скоро будет унесена прочь из Игры, последнего форпоста между жизнью и смертью.

Стальной безмолвно поглядел на организм.

Организм усмехнулся, с вызовом глядя на склонившегося гиганта и затемняя его лучами мрака. В глазах Стального мелькнуло недоумение. Тогда организм откровенно засмеялся, глядя в лицо своей смерти. Низкочастотный гул, напоминающий вопли нескольких тысяч грешников из преисподней, разлетелся по всей округе, заставляя всё живое в радиусе пяти километров разбежаться в стороны, чтобы ещё несколько суток не приближаться к локациям у Чёрной горы. Даже гоблины, гревшие свои озябшие лапки у выплёвывающих чёрный дым генераторов, задрожали от страха, представляя, что сейчас происходит там, за пределами их безопасного убежища под землёй.

Испугалась сама природа, но только не Стальной. За свою долгую жизнь он расправился уже со многими ТОПами, проиграв лишь единожды, в Городе у моря… Но это воспоминание блокировалось извне, а потому вспомнить, почему и кому он проиграл, гигант не мог.

Но ТОП-8 сдаваться не думал. Закончив смеяться, он поднял здоровые руки, образованные скрюченными телами сросшихся в единый организм пилигримов, и заревел:

— Огонь!

Стальной на мгновение замер, ожидая, что из рук этого самоуверенного существа выстрелит пламя, кислота или что-то ещё (одинаково неспособное нанести существенный ущерб бичу Игрового мира), но случилось самое неожиданное для обоих противников.

Ровным счётом ничего.

Абсолютно!.. Странным образом система подачи электрозаряда вышла из строя. В результате ли ожесточённого поединка со Стальным, или же после нападения Шрама, когда толстый лесовик с воплями прыгнул на борющихся гигантов — без разницы. Единственное оружие поверженного ТОП-8 попросту не сработало, и уже через мгновение его тело было разорвано рванувшими во все стороны разрядами молний. Корпус Стального окрасился в чёрный — цвет внутренностей пилигримов, раскрошенных потоком электронов, не нашедших естественного выхода за пределы тела.