Контуженный: Побратим - Алекс Гор Страница 2

высокопоставленных гостей. Нет, он не так глуп, он не позволит привлечь к себе внимание, не будь он графом Ар-Мурено, он поступит так как велит девиз его рода, «Заморозь свою ярость и рази врагов ледяным клинком». Граф несколько раз глубоко затянулся сладким воздухом столичной планеты Араты. В его легкие, сведенные спазмом острого приступа ярости, ворвались ароматы окружающих летнюю резиденцию императорской семьи садов. Тысячи садовников заботливо культивировали на огромных пространствах множество самых прекрасных растений со всех уголков Содружества. Большая часть населения империи были бы рады хоть одним глазком увидеть все его прелести и диковины, но сейчас он не приносил графу абсолютно никакого облегчения. С таким же успехом он мог бы дышать канализационными миазмами в каком-нибудь промышленном захолустье. Он крепко сжал зубы, усилием воли заставил себя улыбнуться и нацепить на себя маску удовольствия. С трудом, но это ему удалось.

Он еще несколько минут постоял, привыкая к маске и, развернувшись, вернулся в зал. Теперь ему казалось, что все вокруг смотрят только на него, ведь его только что так оскорбили, а он стерпел, проглотил оскорбление словно какой-то плебей. Однако, сейчас покидать бал было нельзя, а то, чего доброго, подумают, что он настолько слаб, что не может контролировать себя. Нет, щенок, я еще до тебя доберусь. И до тебя, сучка, разложу, как простую служанку, дай только немного подготовиться. Граф Ар-Мурено еще некоторое время прогуливался по залу, даже пригласил на танец какую-то девушку, внешность которой даже не отложилась в его памяти. После танца он, не привлекая внимания, покинул императорский бал и отбыл в столичную резиденцию своего отца, великого герцога империи Аратан Виста Ар-Мурено. Как только он оказался на территории резиденции, он сразу же поднялся в свои покои и только там дал волю своей ярости, он рвал и метал, разбивая изящные предметы искусства, которые целенаправленно коллекционировала его матушка и расставляла во всех семейных гнездах. Скоту было глубоко наплевать на их редкость и стоимость, ему нужно было выпустить из себя до поры до времени сдерживаемую ярость, и он с удовольствием делал это. После того, как первый поток злости был выплеснут, он связался с искином мажордомом и потребовал себе бутылку крепкого алкоголя, как только требуемое было ему предоставлено, он залпом выпил несколько бокалов и только после этого немного успокоился. Скот сел в кресло, налил себе в бокал еще порцию напитка и начал медленно цедить его. В его голове строились планы мести детям императора, и чем дольше он сидел, чем пьянее он становился, тем более изощреннее его воображение помогало ему продумывать многоходовые комбинации. Через час, недопитый бокал выпал из ослабевших пальцев хватившего лишнего парня. Дроид-уборщик неслышно появился из зарядной ниши и, подхватив упавший на пол стакан, собрал остатки пролившейся жидкости, после этого он также неслышно убрался восвояси.

Планета Земля. Город Калининград. 2030 год.

«Евгений Соловьев, — позвала выглянувшая из кабинета военного комиссара девушка, носившая погоны старшего лейтенанта медицинской службы, — вы следующий, проходите».

Она скрылась за оставшейся открытой дверью, и я тут же поднялся из мягкого откидного кресла, стоявшего в коридоре военного комиссариата города Калининграда. Я мысленно попытался успокоиться и, сделав несколько твердых шагов, вошел в кабинет. Перед входом я попытался сделать как можно более незаметными следы полученного несколько лет назад ранения. Я был одет в неброский серый пиджак и такой же расцветки брюки. Ничего более официального я не смог найти в своем гардеробе, а покупать, тратя на что-то новое свою, итак, невеликую пенсию, не посчитал нужным. В руках я держал папку с комплектом своих документов.

«Здравствуйте», — негромко поздоровался я с комиссией, заседающей в кабинете. За длинным столом находилось трое мужчин, с прошлого раза тут совсем ничего не поменялось.

В кабинете кроме них находилась та самая девушка, которая выполняла роль секретаря, она сидела за отдельным столом и что-то набирала на клавиатуре ноутбука. Ноздри уловили множество запахов, смесь каких-то медицинских препаратов, бумаги, парфюма и антисептиков. После того как противник начал применять различные штаммы экспериментальных бактерий это стало нормой жизни. Распространение эпидемий удалось предотвратить, хотя по началу было непросто.

«Здравствуйте, молодой человек, — поздоровался сидящий в центре стола немолодой полковник, — проходите».

Я сделал несколько шагов и остановился напротив стола, со всеми сидящими за ним я уже неоднократно встречался в этих стенах.

«Итак, Евгений Николаевич, вы опять навестили нас», — с отеческой улыбкой сказал военный комиссар полковник Демьяненко.

«Так точно, товарищ полковник!», — гаркнул я и встал по стойке смирно. «Ну вот, опять, молодой человек, — сказал подполковник медицинской службы, в погонах которого наравне со звездами можно было легко разглядеть известную всем эмблему, — мы с вами встречаемся уже не первый раз и мне по-прежнему нечем вас обрадовать, вы ведь наверняка сами прекрасно знаете, что по медицинским показателям мы не можем восстановить вас на службе, сейчас не двадцать пятый год, когда это было бы возможно. Поймите, с вашим диагнозом нельзя служить, да вам даже двигаться-то с опаской нужно».

«Товарищ подполковник, я прекрасно себя чувствую и готов пройти любые проверки, — уверенно заявил я, — вот тут у меня заключения независимых экспертов о том, что я в порядке», — показал я свою папку.

«Евгений Николаевич, на стене висит зеркало, подойдите пожалуйста к нему», — попросил председатель медицинской комиссии.

Я сделал несколько шагов и, как и просили, посмотрел в зеркало, я прекрасно догадывался зачем он это сделал и что он хотел мне показать, правая половина моего лица была частично парализована, не сказать, чтобы это сильно меня портило, во всяком случае я к этому давно привык, однако, скрыть не до конца открытое веко и опущенный уголок губ было невозможно, да и во время разговора была заметна разница в мимике.

— У вас было проникающее осколочное ранение головы, из вас достали два осколка, а один до сих пор находится в тканях головного мозга, о какой службе может идти речь, молодой человек, мы просто не имеем права пропустить вас, поймите, это подсудное дело, на это никто не пойдет, никакие независимые экспертизы не помогут. У вас однозначная категория «Г», вы абсолютно негодны к службе, у вас инвалидность.

— Товарищи офицеры, я должен служить, для меня это все, прошло уже три года после моего увольнения, нет мне тут жизни, никому я тут не нужен, пошлите меня куда угодно, но восстановите на службе, согласен пойти даже сержантом или, если нужно, рядовым.

— Старлей, не дури, ты уже сейчас, при нормальном разговоре не совсем себя контролируешь,