Без пощады 3 - Руслан Алексеевич Михайлов Страница 2

Лицо лейтенанта перекорежило широкой злобной ухмылкой – его лицо скрыто шлемом штурмового боевого экзоскелета и можно больше не сдерживать рвущиеся наружу истинные эмоции – как он их не сдерживал в далеком безмятежном прошлом, когда еще был почти мальчишкой. О да… он помнит тут широкую безумную улыбку на своем лице, когда они устроили кровавую веселуху в тех оранжереях… Он помнит ту рвущую его душу дикую радость глумливого ублюдка, свободного от любых норм морали и знающего, что останется безнаказанным…

Да… потом некоторое время пришлось и побояться… а потом последовал и жесткий приказ больше так не чудить, и с тех пор они уже никогда не получали этой абсолютной свободы. Лафа кончилась… но оно того стоило. Да… оно определенно того стоило… Хотя бы потому, что после того дня он больше ни разу не испытывал того безумной силы оргазма как с той хрипящей сучкой в разодранном комбинезоне…

Что ж – за все веселье в этой жизни рано или поздно приходится платить.

И сегодня он заплатит сполна – когда вот этими самыми руками в тяжелых стальных перчатках размолотит чертового ублюдка Вертинского в кровавый фарш…

Да…

Потому он получит пару поощрений и несколько крайне важных строчек в личном деле. И как только это случится, он вернется в этот долбанный вонючий сектор, скажет пару слов любому сутенеру и тот приведет к нему два красивых куска мяса – и он с ними сделает то же самое что и с долбанной Вертинской… а может и похлеще чего придумает. Ему надоело быть хорошим… надоело сдерживать себя изо дня в день и жить этой гребанной обычной жизнью. Годы пролетают со свистом, звезд на погонах прибавляется, денег на счету тоже, но на кой черт они ему нужны, если нет ни капли веселья и приходится следить за каждым своим словом и делом?

Дерьмо! Как же все это надоело…

Так что где-то глубоко внутри в своей скованной цепями гребанной правильности душе он даже рад, что Нортис Вертинский вернулся из небытия, встал на свои стальные ножки и начал убивать. Он даже рад. Его возвращение будто какое-то реле в его мозгу перемкнуло, и он снова захотел жить… жить по-настоящему… ни в чем себя не сдерживая…

Копы в тяжелой экипировке едва поспевали за лейтенантом, почти бегущим к последним координатам, где видели спятившего киборга. Кто-то начал отставать и поэтому поспешил взбодриться уколами корпорационного средства «Служба-Т7», после чего у них резко прибавилось прыти, а вот эмоций наоборот стало куда меньше.

Через пару минут в наушниках снова четыре раза пикнуло. Два идущих в арьергарде дрона вдруг закрутились и ударились о стены. С потолка упал малый паук. Одна из камер на стене перестала наводиться на движение и ее огни потухли. По коридору сзади и спереди катилась волна слепоты. Еще через несколько секунд лейтенант отдал следующий приказ:

- Взбодрились все!

Еще одна кодовая фраза была приказом вырубить все закрепленные на экипировке записывающие устройства, что также являлось нарушением всех федеральных и корпорационных законов.

Да плевать!

Улыбнувшись еще шире, так, что даже щеки заболели, лейтенант Линдрес, один из столпов нравственные Астероид-Сити и пример для подражания, отдал третий приказ:

- Веселее!

И тут же защелкали сменяемые картриджи в оружии полицейских – их заменили вынутые из подсумков запретные картриджи с яркой красной маркировкой. Летальное оружие – без вариантов. Даже ранение в конечность или просто касательное гарантировано приводит к смерти.

Ведомый лейтенантом Отряд миновал жилой квартал, что примыкал к буферной стене одиннадцатого сектора и считался одним из самых благополучных в этой клоаке. Лейтенант ориентировался по навигатору, остальные шли за ним, обходя трупы и еще дымящиеся пятна сажи от самодельных коктейлей Молотова. И поэтому никто не обратил внимания на никому неинтересную едва видимую надпись, оповещающую, что они приближаются к транзитному перекрестку МК-Р-13.

2.

Сестренка одобрительно улыбалась ему.

Она сидела на отброшенном к стене треснутом пластиковом столе, весело болтала покрытыми глубокими ранами ножками и одобрительно улыбалась ему – своему наконец-то начавшему выполнять свою давнюю клятву старшему брату. Между ее как всегда нарочно собранных так, чтобы торчать под разными углами вверх косичках бегали по светящейся нити красные и зеленые огоньки – сестренка всегда любила быть яркой и вечно всех уверяла, что однажды станет величайшей кинозвездой. Утерев с щеки бегущую кровь, она вдруг перестала на миг улыбаться и с удивительной серьезностью кивнула ему, указывая сломанной в нескольких местах правой рукой на темноту коридора впереди.

Тяжело проходя мимо, он тоже кивнул ей. И даже улыбнулся в ответ, хотя и знал, что вряд ли ей понравится эта улыбка, исходящая с бледного лица с уродливыми черными визорами глазных имплантатов. Он улыбнулся и чуть отшагнул в сторону, чтобы не задеть снова засмеявшуюся сестренку испачканным в чужой крови тесаком…

Углубившись в коридор, он не выдержал и обернулся – и она снова беззвучно засмеялась и радостно замахала ему все той же изломанной рукой. Отвернувшись, он снова кивнул и, не обратив внимания на вжавших в стену двух перепуганных женщин в разорванной одежде, пошел дальше, со скрежетом ведя по полу концом тесака. За ним следом катился старый, но прекрасно отлаженные гусеничный АКДУ. И когда Нортис обернулся еще раз, он уже без удивления обнаружил, что его неугомонная младшая сестренка успела забраться на крышку АКДУ и теперь катится за ним следом, задумчиво рисуя на холодном металла радостный кровавый смайлик…

3.

- Господь указал мне путь! А я укажу всем вам! Истину говоря я, братья – я укажу вам верный путь! – пообещал Мика Доза, бывший святой отец Микаил, в недавном прошлом умирающий наркоман, а ныне прозревший и просветленный глашатай смерти – «Нули» - от дьявола! И посему они должны пасть! «Нулей» в пекло! Вот чего хочет от нас Господь! «Нулей» - в пекло!

- «Нулей» - в пекло! – отозвалась окружающая его многочисленная толпа.

Буквально за последние минуты толпа выросла в несколько раз. Количество идущих за трясущимся в лихорадке Микой Дозой продолжало увеличиваться быстрыми темпами. И чем больше прибавлялось людей в толпе – тем решительнее они становились и тем быстрее шагали.

Чего не могли знать воодушевленные полубезумным проповедником и хорошо разгоряченные алкоголем мятежники, так это о появлении в их рядах выглядящих такими же оборванцами, но на самом деле куда более крепких и жестких мужчин разных по внешности, но с удивительно одинаковыми темными