Среди нас 4 - Макс Вальтер Страница 2

Дружеская встреча закончилась. Около часа ушло на то, чтобы отговорить Серёгу от совместного путешествия. Пацан рвался в бой, но я… Кажется, я наконец-то понял своего отца, который всегда желал мне мирной счастливой жизни. Понятно, что от всех бед Шкета я не уберегу. У него своя голова на плечах, и если захочет наступить в дерьмо, никто и ничто его от этого не удержит. Всё, что от меня зависело, я сделал.

Мир в очередной раз изменился, а я снова пропустил этот момент. Зато сейчас жизнь людей уже больше похожа на что-то нормальное. Да, многое придётся начинать сначала, опасностей тоже хватает, но хотя бы днём по улицам передвигаться более-менее можно. Выходит, мы всё-таки победили. Может быть, войну пока не выиграли, но главный бой остался за нами. Понятно, что будут и другие сражения, но когда вообще человечество жило иначе? Сейчас хотя бы друг друга убивать перестали, заполучив нового врага. И вот вопрос: а стоит ли уничтожать его окончательно? Ведь день, когда мы вновь останемся одни, люди обязательно вернутся к прежнему занятию и примутся планомерно убивать себе подобных.

Впрочем, плевать. Кто я такой, чтобы вершить судьбу всего человечества? Мне бы своё вернуть да отыскать спокойный уголок для тихого семейного счастья. Да, кажется, я наконец дозрел, дошёл до той стадии, когда хочется остановиться, осесть, если угодно. У меня было предназначение и, судя по всему, я его исполнил.

Я брёл в Москву, туда, где обосновались старейшины, способные дать мне ответы. Скорее всего, я ничего там не получу, но ведь нужно же с чего-то начинать? Кто знает, вдруг Костя ещё не успел заразиться их долбаной секретностью. Ну или хотя бы вспомнит, что однажды я спас ему жизнь, и снизойдёт до простого витязя. Всё равно других зацепок у меня пока нет.

На поясе болтались два меча, за спиной рюкзак, на правом бедре — наградной «Стечкин», а слева весело позвякивал кожаный кошель с горсткой серебряных монет. Да, мы снова вернулись к жизни, когда без денег никуда. Как объяснил Шкет, ближе к вечеру я должен выйти к посёлку Новосмолинский. В мирные годы возле него, прямо у трассы, располагалась гостиница и кафе, где раньше останавливались дальнобойщики. Пару лет назад один ушлый гражданин решил возродить традицию, тем более что расположение оказалось очень даже проходимое. Москва, может, и не Рим, однако все дороги рано или поздно вливаются в МКАД.

Идти было легко. Я отматывал километр за километром и любовался проплывающими мимо красотами. Природа постепенно возвращала всё то, что когда-то забрал человек. Машины больше не мешали прорастать траве сквозь асфальт, и она вовсю этим пользовалась. Зелёные островки пробивались сквозь надёжное покрытие М7, словно крохотные оазисы. Обочина давно заросла, из-за чего я чувствовал себя не совсем уютно. Слишком многое могло спрятаться в густой траве. К тому же мне постоянно казалось, будто за мной кто-то или что-то наблюдает. Я даже несколько раз останавливался и сканировал местность на предмет всевозможных тварей. Но нет, ничто не желало меня сожрать, а те мелкие зверушки, которые попадались в поле зрения, скорее сами меня боялись.

Примерно часа через два позади раздался отчётливый стук копыт. Это было так странно, что я даже не сразу сообразил, что именно слышу. Современному человеку он настолько чужд, что просто не вписывается в реальность. Междугородняя магистраль хоть и выглядела заброшенной, но никак не намекала на подобное явление. Грохот бортов раздолбанного грузовика был наиболее уместным в данной локации.

Меня обуяли смешанные чувства. Привыкший к жизни в постоянной опасности, я никак не мог принять решение: дождаться того, кто управляет повозкой, или лучше спрятаться и пропустить его.

Победило любопытство. Всё-таки я витязь и в состоянии справиться даже с десятком бандитов. К тому же засады таким образом не устраивают. Да и вообще, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Авось человек попадётся добрый и подвезёт хотя бы до Новосмолинского.

Цокот становился всё громче, а вскоре появилась и сама лошадь, запряжённая в обыкновенную повозку. На телеге, попыхивая самокруткой, сидел мужичок, а позади него расположились какие-то бочки. Завидев меня, он сменил позу, выбросил окурок и перетянул из-за спины автомат. Вот тебе и мирный путник. Надеюсь, без разговора палить не станет.

Я продолжал спокойно стоять. Резких движений не делал, но и бдительности не терял. Кто его знает, что у человека на уме. Вдруг за разбойника примет или просто решит перестраховаться.

Мужик сбавил ход, а затем и вовсе остановился. Он поднялся на телегу, встал во весь рост и направил оружие в мою сторону.

— Кто такой? — прилетел ожидаемый вопрос.

— Никто, — развёл я руками. — Просто человек.

— А чего встал посере́дь дороги? У меня брать нечего, я порожняком иду.

— Да мне ничего и не нужно. Я в Новосмолинский топаю, может, подбросишь?

— А чего там, в Новосмолинском?

— Постоялый двор, — пожал я плечами. — Мне, вообще-то, в Москву нужно, вот думаю там к торговцам каким прибиться.

— А сам отке́да?

— С Нижнего иду.

— А в Москве чего забыл?

— Слушай, ты подвезёшь, нет? — Я уже начал раздражаться. — Или будешь и дальше глупыми вопросами пытать?

— Прям, запытали его! — скептически хмыкнул мужик. — Ишь, цаца какая, слова ему не скажи. Может, ты бандит какой?

— Ты серьёзно думаешь, что бандит тебе сразу признается, что он тебя хлопнуть хочет?

— Рожа твоя что-то мне больно знакомая, — прищурился он. — А где видел, никак вспомнить не могу. Как ты, говоришь, в Нижний попал?

— А я не говорил, — честно ответил я. — Ногами пришёл.

— Ёпсель-мопсель! — Мужик вдруг спрыгнул с телеги и направился ко мне, с любопытством осматривая с головы до ног. — Ты ведь Могила, так? Тот самый, да⁈

— Это что-то меняет?

— П-хах, ну ты дал! Ясень пень! Ещё как меняет! Ты ж нас всех спас!

— Я⁈ — Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Ну да, ты ведь бесов прогнал. Только я что-то не пойму: ты вроде как погиб тогда, в последней битве.

— Да я не сильно погиб, — отшутился я. — Так, немного совсем, а потом вот ожил.

— А что же ты сразу-то не сказал⁈ Стоишь здесь как этот, нервы все поднял. Это хорошо, что я тебя встретил. Любой другой пальнул бы сразу, не думая.

— Как же вы