Гении неба - Ежи Радзивилл Страница 2

своего времени, здесь ли или в совсем иных мирах надлежало нам появиться на свет — но мы родились бок о бок — на одной планете, с чепуховой разницей меньше чем полгода. При всей внешней разнице, мы оказались схожи на удивление. Со сверстниками нам было одинаково тоскливо. От старших нас одинаково тошнило из-за их самоуверенности и желания поучать. Младшие нас одинаково утомляли своими наивными вопросами. Мы оба остро чувствовали свое одиночество. Чувствовали, что можно жить как-то иначе, чем жили рядом с нами тысячи и миллионы людей. Невысказанное внутреннее сходство создало могучее притяжение будущей дружбы почти сразу же, в первый же день занятий в Академии. То есть не возникло привычного отталкивания. Мы одновременно, не сговариваясь, улыбнулись друг другу:

— Эй, привет, ты тоже с Террис? Откуда, из какого года?

— Россия, 1991, а ты?

— Америка, тогда же, штат Иллинойс, городок Париж, — Дэв хихикнул, — Видать, Отцы-Основатели имели большие амбиции. Так а в России ты где живешь?

— В Москве. Может, слыхал про такую са-амую большую туземную деревню в холодной дикой Раше?

Так мы подружились. Как будто бы расстались перед этим ненадолго и вот, встретились вновь…

Вот так все и началось. Описывать самое начало я не хочу, в нем не было совершенно ничего необычного. Те, кто живет на этой планете, скучали бы от заурядного описания, а те, кто не был на Террис — тоже мало что приобрели бы от бытовых подробностей примитивного мира середины атомного века, с его конфликтами, грязными, неудобными и опасными видами транспорта, болезнями и многими другими неприглядными сторонами. И все же если кто-то пропустит самое начало из-за его вероятной скуки, то пусть будет готов вернуться назад.

Ведь в нем содержится немало ответов на странные, казалось бы, вопросы, которые несомненно возникнут позже: почему мы не смогли то, зато справились с этим, и вообще — в честь чего это два наемника — варвара, обладающие самыми незначительными на первый взгляд талантами, вдруг стремительно вознеслись туда, где, казалось, и места для них нет, заняв такие высокие места в иерархии Вечности?

Не ищите в этой книге описаний инопланетных красот. Не ищите здесь и технической информации. Это ж не научпопса и тем более не диссертация. Вы спросите: «что это?» Не знаю, как там вы меня себе сейчас видите (даю голову на отсечение, что неправильно), но какое-никакое лицо у меня в вашем представлении все же есть. Так вот: представьте себе, что я ухмыльнулся и не очень вежливо промолчал. Прочитаете — узнаете. А те, кто хочет знать все еще до начала, что же, для них имеется толковый словарь, составленный одним заботливым хакером…

Часть первая

ГАЛАКСМЕНЫ

Андрей, терранин, русский, москвич, возраст — шестнадцать стандартных терранских лет, учащийся, биология класса 44, стандартная разновидность 776, при психических отклонениях видовых 3, 3а, 9б, 105. Наименования же соответственно: Хомо Сапиенс, стандартное — Монструс Терратус Фуриозус.

Майанец напротив не выказывал никаких эмоций. Он опустил взгляд к летящим по голографической дымке знакам.

— Номер соглазно Стандартному Перечню 667, индифферентное отношение.

— Кого только не гребут, — проворчал администратор и с нескрываемой брезгливостью глянул на мои истертые джинсы, — Куда?

— Конструктор — тактик. ОТэВэ, отдел технических воздействий.

— Лояльность к Интергалу… Основная семантическая структура… — пробормотал майанец и внезапно подскочил как ужаленный:

— ЭТО ЕЩЕ ЧТО ТАКОЕ?! Опять из заповедника?!

— Да, я из заповедного мира. По специальному запросу. Смотрите следующий документ, там все необходимые визы: «в порядке исключения, ввиду острой необходимости…»

— Гхрррм… Они там совсем уже, хм… Ну хшо, ваш галакс?

— Там есть. Икс два… И прочее. Погрешность соответствует допускам.

— Сам вижу. Мхрррмда. В конце концов, им там виднее, а я снимаю с себя ответственность за протаскивание дикарей в Академию. Ну что же, Ан Др-рей, хм, ВЫ ЗАЧИСЛЕНЫ!

— Спасибо, господин Администратор.

На пятнистом лице майанца снова полностью отсутствовали какие бы то ни было эмоции. Казалось, что говорит совершенно другой, а этот только открывает рот:

— Мое меньшее имя Харфа. Обращайтесь в случае необходимости.

— Благодарю вас, господин Харфа. Я еще не знаю код своего психосейфа.

— Не забегайте вперед установленного порядка. Ваш психосейф еще не пророс, сейчас только заканчивается его инкубация. Есть ли у вас особые пожелания к его планировке?

— Мне хотелось бы иметь в нем видеоокно на поверхность Майи. Это можно?

Администратор свирепо спросил:

— Скрытая клаустрофобия? Почему не отмечено в документах — или вы там все с этой придурью? Или по новому веянию специально таких отбирают?

— Понятия не имею. Скорее всего, окна — это привычка.

Харфа тяжко вздохнул, продиктовал эмбриону необходимые дополнения и выслушав подтверждение, протянул лист фольги.

— Здесь правила вашего содержания на весь период обучения. Многие из этих правил сохранятся после вашего обучения.

Я взял металлический, непривычно тяжелый, ледяной на ощупь прямоугольник неизвестного металла с тлеющими углями знаков на его серо-синеватой плоскости. Знаки мгновенно превратились в осмысленный текст, и теперь уже вздыхал я: таких тяжих условий я и вообразить не мог.

— Что-то не так? — поинтересовался Харфа. Я покачал головой.

— Как в тюрьме.

— Верно. Это и есть почти тюрьма. Особенно на первых порах.

— Очень приятно. Всю жизнь мечтал.

— Если вы ознакомились, то, — Харфа мягко отобрал металлический лист, — Вот ваш ключ, можете отправляться. Вы что, никогда не пользовались психосейфом?

— Да как-то раньше не приходилось, — пробормотал я, вертя в пальцах маленькую металлическую чешуйку. Харфа не сдержал своего презрения, и долгих две секунды его лицо отражало все, что он на самом деле обо мне думает. Затем он справился с собой и бесстрастно произнес:

— Приложите ее к открытому глазу. Пожелайте быть у себя.

Я поспешил воспользоваться подсказкой. И оказался в крохотном кубическом помещении без дверей с панелями цвета вареной сгущенки. Поймал себя на сравнении цвета со съестным, проворчал:

— Пожрать бы…

Желудок отозвался приглушенным урчанием, а психосейф щелчком панели синтезатора. На откинувшуюся полочку выползла тарелка с непривычными фруктами — наподобие сильно растолстевшего винограда медного оттенка с металлическим блеском. Решив, что травить меня никто пока что не собирается, я попробовал угощение. По вкусу оно напомнило не то сливки с клубникой, не то мороженное с малиной. Угощение незаметно исчезло, желудок перестал бурчать, и можно было исследовать свое новое обиталище дальше. Впрочем, исследовать было нечего. Психосейф включал в себя пространство со стороной куба чуть больше двух метров. От одной из стен откидывалась узкой вагонной лежанкой мягкая панель того же коричневого цвета, прямо перед ней точно так же от