На низком старте - Юрий Никитин Страница 2

Она сказала тихо:

- Видеокассеты и сейчас дорогие... У моей подруги японский видеомагнитофон.

- Последние динозавры, - произнес я пророчески. – Компы их уже, считай, похоронили. Возьмите эту рыбу, просто изумительна!

Она чуть улыбнулся.

- Раньше ты был в еде неразборчив.

- И сейчас такой, - признался я. – Но так говорят, и я говорю. Конформист! И шампанское «Луи Третий» хвалю, хотя по мне оно такое же, как старое доброе «Советское». Зачем спорить без необходимости?

Официант, заметив, что фужер моей спутницы опустел, приблизился с явным желанием наполнить.

Я остановил жестом, налил собственноручно, чувствуя удовольствие, что могу ухаживать за такой удивительной женщиной.

Она чуть покосилась по сторонам, и хотя все за столиками заняты собой и своими спутницами, сказала смущенно:

- Все-таки неловко вот так... выходить на люди явно...

Я ответил с наигранным изумлением:

- Вы о возрасте? Вера Павловна, уходят те древние времена, когда мужчина должен быть обязательно старше женщины и выше ростом!.. Пещерные нормы уже начинают рушиться, вскоре их сметут вовсе!.. Вы же знаете сколько браков, где жены старше мужа не на пять, а десять и даже пятнадцать лет!

Она покачала головой.

- То кинозвезды, у них это эпатаж, им нужны скандалы. Потому и на виду.

- Мы тоже звезды, - ответил я.

Она слабо улыбнулась.

- Даже тусклые?

- Каждая может вспыхнуть, - заверил я. – Как Варфоломеевская.

На выходе из ресторана садиться за руль чревато, милиция дежурит поблизости, место денежное, за нами тут же пристроился милицейский жигуль.

Я мог бы оторваться, скорость позволяет, но и милиции жить надо, полицией станет нескоро, дал себя догнать, остановился и, приспустив стекло, сразу протянул стодолларовую купюру.

Сержант козырнул, молча принял и тут же вернулся в машину делиться с напарником.

Вера Павловна покачала головой, но ничего не сказала, я и десять лет тому достаточно быстро перехватывал инициативу.

Еще два переулка, затем широкая улица, некоторое время неслись на большой скорости, плевать на штрафы, в бардачке наготове россыпь стодолларовых, Вера Павловна с грустью посматривала по сторонам, с обоих сторон проезжей части ларьки, ларьки, ларьки, уродующие благородный облик центра города.

Когда наконец остановил машину в трех шагах от подъезда ее дома, редкие прохожие и мамаши с колясками сразу уставились расширенными глазами, иномарка пока еще редкость даже в столице.

Вера Павловна отстегнула ремень и вышла со смущенной улыбкой. Я подал руку и повел по изломанным ступенькам к двери подъезда. Только ручка свободна от наклеенных бумажек с корявыми надписями от руки: «Продаю», «Сдаю», «Семья молдаван снимет…», «Продаю коляску».

В холле пахнет мочой, стены испещрены нецензурными надписями. Двери лифта исцарапаны так мощно, словно их резали ножами, лампочка разбита.

- Работает? – спросил я.

- Утром работал, - ответила она уклончиво.

- Рискнем? – поинтересовался я.

Она кивнула.

- Каждый день рискую. И ничего, жива.

Лестничная площадка захламлена старыми вещами, квартиры у всех тесные, каждый старается отхватить пространство и на общей территории, это инстинкт, другие же вон хапают целые заводы!

Она открыла дверь двумя ключами, я переступил порог бедной однушки, даже очень бедной. Сердце сжалось, даже тогда, десять лет назад, здесь не было так убого. И дело не в моей крутости, просто десять лет назад здесь было еще сравнительно новое, а сейчас все те же постаревшие вещи в прихожей, на кухне, в единственной маленькой комнатке, что и спальня, и кабинет, и прихожая, и все-все остальное.

К счастью, туалет все же в отдельном закоулке, но и тот ради экономии места совмещен с ванной.

- Ничего не изменилось, - обронил я медленно.

- Ничего, - подтвердила она. Улыбнулась мягко. – С другой стороны…. Есть что-то успокаивающее в неизменности... Чаю?

- Да, - ответил я. – Если можно. Позволь сделать пару звонков… с твоего адреса?

- Да, конечно, - ответила она автоматически, потом приподняла вопросительно брови, но я уже набрал номер, сказал коротко: - Ресторан «Корчма»?.. Срочно полный ужин на двоих. К счастью для вас, это почти рядом, всего десять минут по прямой… Да-да, с устрицами, пармезаном, бри и всем прочим… Да, вы поняли правильно…. И это тоже… Верно, спасибо за подсказку, положите в двух экземплярах… Записывайте адрес… Премия за быстрое выполнение…

Она сказала с некоторым недоумением:

- Не слишком ли?.. Мы только что из ресторана.

- День рождения, - напомнил я. – Я никогда ничего не дарил вам, Вера Павловна. А вы мне дали так много!

Она умолкла на миг, потом сказала совсем тихо, словно извиняясь:

- Вечером придут мои близкие подруги Зина и Клара. Это я всегда забываю про свой день, чтобы не помнить как старею, а вот они всегда приходят...

- Хорошие подруги, - согласился я. – Нечего, здесь стол просто великанский! При желании поместятся даже шестеро!

Она мягко улыбнулась.

- Никто больше не придет. Только я и они.

- И я, - напомнил я. – Надеюсь, не выгоните?

Она покачала головой.

- Ты так изменился... Хотя и раньше иногда казался старше, чем выглядишь.

- Некоторые взрослеют быстро, - ответил я. – Вундеркинды! Правда, я ничего из вундеркиндства не умею, зато быстро схватываю.

- Потому и в бизнес пошел?

- Не люблю бизнес, - признался я. - Просто пользуюсь тем, что успел понять раньше других. Вера Павловна...

Она инстинктивно попыталась отстраниться, но я властно привлек к себе, прижал, ощутил, как напряжение в ее теле продлилось еще пару мгновений, затем начало медленно уходить, испаряться, узнавая меня, мои руки, мое тепло.

Я обнимал ее, взял на руки и усадил к себе на колени, снова гладил, ласкал и шептал на ухо, какая она чудо, и сам я счастлив. Она все больше впадала в тот гипнотический транс, когда все происходит как бы помимо воли, и даже не заметила, как я так же осторожно и медленно взял ее на руки и перенес на кровать.

Все-таки стеснялась, когда снимал с нее одежду, хотя у нас в прошлом три года интимной жизни, но сейчас я как бы уже наполовину другой человек, хотя и тот же.

Я гладил ее по голове, как ребенка, что вообще-то так и есть, своим годам давно счет потерял, а ей всего тридцать пять, нежная и женственная, отдалась мне и на тот раз чисто и простодушно, очень несовременно, не заботясь о балансе своих и моих