Степан Кулик - Операция «Wolfsschanze» Страница 2

Крупнокалиберные снаряды неслись с запада с басовитым, шмелиным гулом и, соприкасаясь с землей, заставляли ее вздрагивать и стонать, осыпая линии траншей осколками и комьями глины. Потом чахоточно закашляли минометы, натужно стараясь забросить смертельный заряд прямо в немецкие окопы.

– Скоро пойдут… – негромко проворчал скорчившийся рядом с Адольфом пожилой капрал с накинутым поверх шинели когда-то белым, а сейчас изгвазданным в глине фартуком. Брадобрей или из кухонной обслуги.

Шикльгрубер согласно кивнул. Да, именно так все и происходило. Обстрел, атака, затишье… Санитары стаскивали и эвакуировали раненых. Подходило пополнение… Солдаты занимали позиции, а спустя день или два все повторялось. Или то же самое проделывали австро-венгерские и германские войска. С единственным отличием – после собственной атаки трупов и раненых было во много раз больше. А линия окопов при этом не передвигалась ни в одну, ни в другую сторону даже на пару метров. Словно замерла, обрамляя ничейную полосу, именуемую не иначе, как мертвой землей.

Но приготовившиеся к отражению атаки немцы ошиблись. На этот раз англичане не полезли из окопов. Вместо них заговорили мортиры, и на траншеи германских войск посыпались похожие на дымящиеся консервные банки химические снаряды.

– Ахтунг! Газы! – полетели во все стороны встревоженные приказы командиров. – Надеть маски!

Глядя на сивое облако, стелящееся по дну траншеи и уже добирающееся до его ботинок, Адольф, торопливо дергая клапан подсумка, достал противогаз и натянул на голову. Судя по тому, как медленно дым поднимался, англичане снова применили хлор. Не самое опасное вещество, главная неприятность которого заключается в том, что он накапливается внизу, заставляя солдат высовываться из окопа под пули. Но если противогаз исправен, а траншеи оборудованы так, что могут быстро вентилироваться – ничего страшного. Влага сделает свое, превратив ядовитый газ в соляную кислоту, которая впитается почвой, практически не причинив вреда. Разве что срок носки ботинок немного сократится…

И тут Адольф почувствовал легкую резь в глазах и пощипывание в носоглотке, что могло свидетельствовать только об одном – хлор проникает под лицевую маску. Но как? Почему? Ефрейтор, забыв об опасности, вскочил на ноги, чтобы подняться повыше над облаком. Провел руками по противогазу и неожиданно для самого себя нащупал кончики усов. Его гордость разрослась так, что не поместилась под маской, а торчала наружу – предоставляя тем самым лазейку для газа.

«Чертовы усы! – Шикльгрубер привстал на цыпочки. – Останусь жив, сбрею под ниточку! Кайзер может себе позволить любое украшение, а для простого солдата это непозволительная роскошь».

Возможно, Адольф подумал бы что-то еще, но тут его взгляд упал на нейтральную полосу. Англичане тихо, словно подкрадывались к логову зверя, шли в атаку. И до передней линии траншей им оставалось не больше сорока-пятидесяти шагов.

Шикльгрубер не долго раздумывая схватил чью-то винтовку, передернул затвор и выстрелил в сторону врага. Видимо, приближение противника заметил не только он, потому что нестройная ружейная пальба послышалась с разных мест, вот только на слаженное отражение атаки это мало походило.

Англичане, поняв, что обнаружены, дружно заорали «ура!» и перешли на бег. Где-то неподалеку одиноко застрочил пулемет, но в большинстве своем немецкая линия обороны молчала. Слишком внезапной оказалась атака для людей, еще не снявших противогазные маски. А потом солдаты стали бросать оружие и выпрыгивать из траншеи…

– Отступаем! Отступаем! – орали они дружно, словно старались придать этим воплям силу приказа.

Может, подействовало, а может, по иной причине, но ефрейтор Шикльгрубер не стал изображать из себя героя – бросился прочь вместе со всеми.

И тут германцев ждал очередной неприятный сюрприз. Не зря англичане так точно пристреливали артиллерию. Вся полоса между первой и второй оборонительными линиями буквально взорвалась под ногами убегающих солдат.

Один из снарядов разорвался настолько близко, что Адольфа подхватило взрывной волной и бросило на чей-то искалеченный труп. При этом ефрейтор сильно ударился головой о приклад валяющейся рядом винтовки и потерял сознание…

Удар оказался не слишком сильным, и очнулся Шикльгрубер довольно быстро. Голова гудела, в глазах стоял туман. Хотя и не такой густой, как утром или от ядовитого облака. Так что когда Адольф встал на ноги, ему вполне хватило четкости зрения, чтобы увидеть наведенный на себя карабин.

Рядовой Генри Тенди какое-то время смотрел сквозь прорезь прицела на контуженого немца, и на мгновение нечто вроде жалости к этому обессиленному, явно раненому человеку промелькнуло во взгляде британца. Он даже начал опускать ствол… но уже в следующую секунду, все же вспомнив, что перед ним враг, Тенди вскинул карабин и выстрелил.

Пуля вошла точно в грудь Адольфа Шикльгрубера. И серая пелена перед его взором сменилась непроницаемо черным холстом, на который так хорошо ложится белая гуашь…

Часть первая

«Пускай судьба забросит нас далеко, пускай!..»

Глава первая

Солнце уже неторопливо сползало в закат, тогда как жара, казалось, только усиливалась. Словно не сентябрь-месяц перелистывает страницы календаря, а стоит самая что ни на есть середина июля. Раскаленная за день земля дышала зноем не хуже хорошо протопленной печки – хоть портянки суши, хоть гороховый концентрат запаривай.

Корнеев расстегнул вторую пуговицу на мундире и еще раз с недоумением огляделся.

Капитан Малышев, старшина Телегин, лейтенант Гусев, майор Петров и оба летчика, капитан Гусман и штурман лейтенант Колокольчиков, – одним словом, все, кто вошел вместе с подполковником в тот загадочный «лифт», обнаруженный в подземном переходе польского замка, сейчас лежали в скудной тени, отбрасываемой отвесным утесом, и мало-помалу приходили в себя.

Николай и сам еще ощущал себя… как бы не полностью. Голова на месте и даже мысли какие-то ворочаются, а вот желания вскочить на ноги или хотя бы попытаться сесть – не возникает. Зато во всем теле появилась вязкая, тягучая лень, как у заснувшего на солнцепеке и перегревшегося курортника. Слабость такая, что берите меня за ноги и тащите, куда пожелаете, – словом не обмолвлюсь… Нехорошее, прямо скажем, состояние. Даже на отдыхе… И уж тем более на войне.

Корнеев сделал усилие и перекатился поближе к скале, в тень. Потом сел, опираясь спиной на прохладный камень… Утес придавал уверенности и ощущения реальности.

Подполковник посидел несколько секунд с закрытыми глазами, чувствуя, как силы возвращаются в изнуренное тело.