Вячеслав Шалыгин - Карантин Страница 2

Кривов медленно увеличил изображение, затем так же медленно вернул общий план.

– Интересный момент. Мы находимся в зоне нестабильности, никаких сомнений в этом нет. Ведь за перелеском чернеет разлом, а радиосвязь не работает в радиусе пятидесяти километров. Поэтому вы, друзья мои, смотрите этот репортаж в записи, а не в прямом эфире. Но, что удивительно, здесь нет никаких других признаков аномальной активности. И это не только мое личное впечатление. Это научно доказанный факт. Северо-восточнее того места, где я сейчас нахожусь, развернут еще один научный лагерь. В нем также работают военные специалисты, но изучают они не разлом, а прилегающие территории. Ищут признаки проникновения в наш мир чего-нибудь аномального или, как теперь принято говорить, «потустороннего в прямом смысле». Насколько мне известно, до сих пор были замечены только три признака, типичных для любой зоны, можно сказать, «классических»: разлом, подавление радиосвязи и пакали. Да, да, в этой зоне практически сразу же были найдены несколько пресловутых пакалей, загадочных артефактов, которыми, как известно, очень сильно интересуются в Центре изучения катастроф. Какие, где, когда и кто их нашел, остается закрытой информацией. Но, как вы понимаете, сам факт того, что данные засекречены, дает ответ по крайней мере на один из вопросов. Без сомнений, пакали были найдены армейскими квестерами… извините, разведчиками – слово «квестер» приводит их в ярость. Вы спросите, как разведчики умудрились опередить квестеров всемогущего Центра изучения катастроф? Все просто. Слева от меня, буквально в нескольких километрах, расположен учебный центр ВДВ. А эти поля и перелески – тренировочные площадки и полигоны. Теперь уже бывшие.

Александр почти поравнялся с первым постом, поэтому был вынужден поставить запись на паузу. На этом этапе пути обычно трудностей не возникало, но мало ли что? Однако скучающие в оцеплении вот уже двое суток подряд десантники лишь скользнули взглядом по журналисту и даже не потребовали предъявить пропуск. Кривова за два с лишним дня все успели запомнить в лицо.

В тени деревьев, под которыми был разбит лагерь научной экспедиции, как упорно называли свою походную лабораторию ближайшие помощники Кукумберга, на журналиста и вовсе не обратили внимания. Всем было не до гостя. Движение суетливого народа по всему перелеску можно было смело назвать броуновским. Все куда-то спешили, делая весьма озабоченные лица, но выявить единый центр притяжения не представлялось возможным. Казалось, что все двигались во все стороны, умудряясь оставаться в границах перелеска. И каждый делал это с таким видом, словно был глубоко убежден, что именно от него зависит успех эксперимента. Будто бы стоило ему опоздать, и кранты, «гипс снимут, клиент уедет, все пропадет». Будь Кривов вражеским разведчиком, он сошел бы с ума, пытаясь понять по лицам и поведению персонала, где тут находится штаб или спрятан главный секрет.

Но Александр знал все, что нужно, и без подсказок озабоченного персонала. Он уверенно двинулся по «главной аллее» – узкой тропе, протоптанной сквозь весь перелесок. Тропа дважды изгибалась, поэтому сразу увидеть, что творится по ту сторону зарослей, Кривов не сумел. Но после второго поворота он все-таки поймал в объектив то, за чем охотился вот уже третьи сутки.

Раньше над заветным секретом была натянута маскировочная сеть, но теперь ее аккуратно снимали, и Александру постепенно открывалась пресловутая установка Кукумберга. Во всей красе. Если можно так сказать о здоровенном, на базе бронетранспортера, нагромождении механических деталей, каких-то электронных блоков и электромоторов.

Кривов замер на месте и взял крупный план. Восходящее солнце эффектно подсвечивало механического монстра, и он будто бы реагировал на живительные лучи светила. Сервоприводы тонко жужжали, а несколько деталей наверху установки едва заметно двигались в такт этим звукам. Установка будто бы самонастраивалась. Хотя, возможно, настройкой руководили операторы. То, что их не было в кадре, ничего не значило.

Впрочем, несколько человек в кадре все-таки были. Двое военных, двое гражданских и сам профессор Кукумберг. Он что-то увлеченно разъяснял помощникам, указывая то на восходящее солнце, то на разлом. С позиции Кривова можно было увидеть почти половину огромной кляксы с подвижными, постоянно «куда-то бегущими» краями. Падающий на поверхность кляксы свет, как бывало всегда, не отражался, поэтому разлом казался абсолютно черным. И даже не черным, а… никаким. Просто прорехой в мироздании. Или как-то так. Даже опытному журналисту и блогеру Кривову трудно было подобрать нужные слова, чтобы описать разлом.

– Насколько я понимаю, проводятся последние тесты перед запуском, – вспомнив о камере, негромко прокомментировал увиденное Александр. – Те штуковины наверху приводятся в движение электромоторами. Зачем? Пока непонятно. Но это как-то связано с солнечным светом. Понаблюдайте за жестикуляцией пана Кукумберга, он стоит ближе всех к установке. Ученый то и дело указывает на солнце, а затем на установку и разлом. Кстати, вот вам традиционный крупный план разлома реальности. Кроме довольно обширных размеров, в нем нет ничего нового, но лично меня это зрелище не перестает удивлять и отчасти пугать.

– Внимание, готовность три! – донеслось вдруг из спрятанных в лесу громкоговорителей. – Всему персоналу занять места согласно штатному расписанию. Оцеплению и подразделениям огневой поддержки боевая тревога. Повторяю, готовность три…

– В сторону!

Кривова толкнули в спину, и он был вынужден резко податься влево и прижаться к ближайшей березе. Мимо пронеслись два десятка десантников в полной боевой выкладке. Бойцы проворно рассредоточились и взяли установку под прицел. Почему именно установку, а не разлом, Александр не понял. Но ему важнее было то, что бойцы не прогнали его из «репортерской ложи». Из-за дополнительного оцепления видимость стала чуть хуже, но ведь не пропала вовсе. Кривов по-прежнему мог снимать установку и разлом, просто в чуть худшем ракурсе.

– Готовность два, – вновь ожили скрытые в листве «матюгальники». – Начать калибровку изделия. Тестовый сигнал подать.

Снова зажужжали сервомоторы, и Александр вдруг понял главное – компоновку и основной принцип действия установки. То, что двигалось наверху, это были обрамленные замысловатыми рамками зеркала. Очень маленькие, немногим больше ладони, но идеально отполированные и какие-то будто бы не зеркальные вовсе, а… металлические? Четыре странных зеркальца ловили солнечный свет и фокусировали его где-то в глубине установки. Может быть, на главном зеркале? И что дальше? Этот свет проходил через какую-то систему линз и попадал на некую матрицу, как в фотокамере? И в чем тут смысл?