Владимир Стрельников - Обрести свой мир Страница 2

Зарядил Бенелю и забросил на плечо за спину, чтоб ствол под правым локтем был. Так спокойнее. Намного.

Фонарем осветил зал и кухню. На кухне был разгром, шкаф с посудой сорвался со стены и обломки с осколками валялись по всему полу. В зале наоборот был порядок, даже аквариум на месте стоял. Правда, рыбки малость охреневшие. Открыл входную дверь и меня чуть не сбил кот Васька. Пулей он взлетел по лестнице, оставив мокрые следы на ступенях. Завизжали жена с дочкой, и засмеялся сын. Ха, он, похоже, к ним под одеяло залез. Ну и, слава Богу, пусть лучше с котом воюют, чем мысли думают. Крыльцо от двери отнесло метров на шесть к калитке, все было очень мокрое. Валялись кирпичи от облицовки, частично обнажив пенопластовую теплоизоляцию. Но в принципе ничего страшного, после таких-то толчков. Висели оборванные провода. Так, со столба нет, током не… Цветнику кранты, однако. Жаль, в этом году рано все зацвело. Покряхтев, спрыгнул в калошах на землю, с трудом угадав среди кирпичей, и перекрыл газовый кран, мало ли что. По крайней мере, МЧС рекомендует. Подтащил крылец к дому. Прислонил ружье к дому и начал выбрасывать мешающие кирпичи в сторону. С трудом приподняв, установил крыльцо.

Гремели раскаты грома и сверкали молнии при абсолютно безоблачном небе. Между полной Луной и яркой хвостатой кометой, огромной, как сама Луна, раскинувшей хвост на все небо, сверкали звезды. Полностью отсутствовало освещение города, заправок и Оренбургского тракта. Стояла, если не считать раскатов, оглушительная тишина. Молчали соловьи, не лаяли собаки. Даже не выли. Не слышно машин. Молчал молзавод. Очень зловещая тишина, аж мороз по шкуре. Снова грохнул разряд небесного электричества, ярко сверкнула недалекая молния. Да что это такое?

Я развернулся и подошел посмотреть на соседей и прифигел. Если сказать более грубо, то будет еще точнее. Соседней половины дома не было, были неровно обрубленные стены. Даже фундамента не было, на его месте росла трава. Вот почему облицовка упала, проволока связующая обрезана. Ладно, хоть крыша уцелела, козырьком нависая над пустым местом. Стропила как скелет селедки, почти смешно. И так до новостроек, четыре дома пропало. На их месте росли деревья. Что за фокусы, Гудини приехал, что ли? Поглядел на улицу, кое-где в окнах домов мерцали свечи и мелькали лучи фонарей. Слава Богу, выжили люди.

Включил Кенвуд, начал вызывать:

— Дим, ответь. Я на связи. Ответь, твою астрономическую душу. Отвечай, мать перемать! — Все же я очень нервничаю. В рации трещали помехи от молний.

— Не шуми, Любка, мы слышим. Как вы, живы? — в обычно спокойном и с ленцой братишкином баске слышалось немалое волнение. Хорошо, додумался за рацию взяться. Впрочем, вместе в одном Связном покупали. — Что вообще стряслось?

— Мы с Алисой и детьми живы, было землетрясение и потом цунами. Не знаю как, не спрашивай. Ты и физик, думай. До вас волна дошла? Как отец?

— Нормально я. — Отец был спокоен. Впрочем, его тяжело удивить и испугать. За сорок лет с лишним летной работы, что только не видел и где только не бывал. И в Ираке, И в Афганистане. — Вы там осторожнее, а то Бог весть что творится. У нас полдома развалило, а вокруг непонятно что, половины домов нет, и деревья какие то. Поможем соседей вытащить и подъедем.

— Ладно, конец связи, у меня зарядки почти нет. Как рассветет, давайте ко мне. По осторожнее с вытаскиванием, берегитесь. Жду. — Надо в автомобиль на зарядку поставить, как заведусь. А то сейчас сядет.

— Любый, ты, где пропал? Не забывай, нам страшно — моя половинка выглянула из окна детской — заходи, давай.

На востоке появилась тоненькая светлая полоска. Я пошел домой.

Через два часа, поспав с часик после сборки и зарядки ружей, я завел Егеря. Воткнул в зарядное гнездо рацию. Волна его слегка захлестнула, но не затронула ни воздухан, ни аккумулятор, ни остальную моторную начинку, в отличие от Оки супруги. Она оставила окна открытыми, и машину залило по самое не могу. Я не большой любитель водить, но сейчас решил проехаться. На соседнем сиденье лежало Бенелли и патронташ, набитый картечью. Разноцветные и разномастные гильзы выглядели яркими игрушками. На них лежали брезентовые рукавицы с красным резиновым покрытием. Переехав первого лежачего полицейского, я остановился, взял их и вылез. На дороге лежало тело женщины. Похоже, ее вымыло волной прям из постели. Или она выскочила и утонула. Перенес ее на обочину. Вроде небольшая женщина была, но поднял ее тело я с трудом. В кювете ручейком бежала вода. Прикрыв ее, чьим-то мокрым одеялом, я поехал дальше. Потом похороню, если родные не найдутся, она уже никуда не торопится. Руки на руле немного дрожали (К концу четвертого дня руки уже ни у кого не дрожали. ) На соседнем перекрестке сбросил скорость и на первой пониженной столкнул бампером крышу с дороги. Через три квартала должен был быть тещин коттедж. Я вылез из машины и смотрел на место, где он должен был стоять. Его не было, соседние были, а на месте тещиного дома росли массивные деревья. Причем очень знакомые деревья-чинары. Или, как их на Украине называют — платаны. Я объехал квартал, но никаких следов тещи с тестем не обнаружил. Слава Богу, остались там, (интересно, где это там?) наверное, и выжили. Даже огород не наблюдался, только большие чинары и грецкие орешины и буки, вроде. Это же три тысячи километров на юг надо, ну полторы минимум, что бы такие леса были. В открытые окна ветер занес запах йода от прелых и влажных листьев прошлогоднего опада. На поперечной улице тоже были большие разрушения, но были и уцелевшие люди. Я остановился напротив таких. Возле соседней калитки на вытянутой и прибитой к забору цепи лежал захлебнувшийся пес.

— Привет, Ильдар. Здравствуй, Залия. Живы? Как дети? — около моего Егеря под окнами своего дома возились со своей залитой вазовской семеркой знакомые. Окна их дома были целые, все же пятикамерный стеклопакет, как Ильдар хвастал, а вот сам дом здорово пострадал. Веранда с пристроем отвалились. Впрочем, по сравнению с другими домами, он казался почти целый. Во дворе у них лежала на крыше, чья-то иномарка.

— Здорово, Любка. Слушай, что это было? — с легким татарским акцентом спросил Ильдар.

— Не знаю, но, похоже нам на работу сегодня не идти. Я завода не вижу из окон. Специально в бинокль смотрел. Не пойму, что случилось. Очень много погибших. По осторожней здесь, хрен знает, что творится. Ладно, меня дома ждут. Если нужен буду, ты знаешь, где живу. — Я включил вторую передачу. Пора домой. Выехал на Луговую, объехав дохлую корову, и поехал немного в объезд. Надо городок осмотреть.

Да уж, а за Луговой городка и не было. Ни Солнечной, ни Лунной, ни Марсианской. Был обрывистый берег, причем другой был с трудом виден. Это что, так Кама разлилась? Под лучами всходящего Солнца под водой были видны крыши чьих-то домов. Только на повороте появилась Чистопольская, но здесь промзона. Твою мать! Я резко ударил по тормозам. Перед грузовиком перебежала через дорогу крупная розовая свинья. Подстрелить на мясо, что ли? Ладно, не до нее.

Одни предприятия, Дорстрой, МСО, Мостовик. Несколько человек было около ворот Дорожного. Помахал им рукой из окна машину. Видны трубы молзавода, но какие-то укороченные, небось, обвалились от землетрясения. Людей больше не видать. Сколько же выжило, ведь в городе больше десяти тысяч жило? Да…

На повороте к дому должно было быть кафе и стоянка для дальнобойщиков. Стоянка была, и на ней стояли два башкирских нефтевоза — Скании и две Ивеко с трейлерами, на которых стояли большие трансформаторы. А вот кафе и людей не было. В общем. Что, впрочем, становилось привычным. Напротив, за Оренбургским трактом из ниоткуда появилось двухэтажное здание с надписью на фронтоне «Охотник за трофеями». Интересненько. Откуда он взялся?

Рация заговорила Алисиным голосом:

— Любомир, милый, ты где? Ты видел маму с папой?

— Алис, я сейчас подъеду и все расскажу. Они, по-моему, в безопасности. Не беспокойся. — Я отключился. Бросил взгляд на нефтевозы. Надо обязательно их проведать. Но сначала «Охотник». На часах было десять минут пятого.

Алиса стояла и ждала возле калитки. Сайга — двадцатка висела у нее через плечо. Партизанка моя.

— Ну как, что там? Они живы? — было видно, как она волнуется. Аж губы побледнели.

— Скорее всего, живы. Их дома, как и домов наших соседей, здесь нет. Даже огорода нет, деревья огромные вместо него. Они где-то там остались, а нас сюда принесло каким — то Макаром. Ни их нет, ни соседей. Но для них это лучше, похоже. Там цунами почти все снес, мало, кто уцелел. А так здесь мы целы, а они там. И хорошо, а то там очень страшно, очень много мертвых домов. — Я обнял жену и прижал к себе. Она уткнулась мне в грудь и навзрыд расплакалась. Наконец-то, сейчас пускай выплачется. Из двери выскочила дочка, прижалась к матери сзади и тоже заревела. Сын стоял в дверях и хлюпал носом, но держался.

— Ладно, ладно, пошли в дом. Нечего здесь сырость добавлять, и так мокро. — Я повел их домой. Хорошо, дорожка к дому брусчаткой выложена, грязи нет.