Константин Калбазов - Лютый зверь Страница 2

– Ура-а-а!

– Слава великому князю!

– А-а-ах-а-а!

Раненый приподнялся на лавке, придерживая живот и кривясь от боли, и спросил:

– Что там такое, Добролюб?

В то, что бедолага выживет, не верил никто, даже лекарка, которая, невзирая ни на что, хотела поставить его на ноги. Но бабка Любава оказалась знатной травницей. Парень активно шел на поправку, удивляя всех. Горазд прислуживал на постоялом дворе Виктора. Хотя он и был вольным, но так уж сложилась его судьба. Когда его родители и братья попали в кабалу, ему подобной участи удалось избежать. Но пришлось, неприкаянному, податься в услужение. Впрочем, о том ни разу не пожалел. К тому же повстречал Веселину, дочь кузнеца, которому тоже довелось испить горькую чашу: стал холопом вместе со всей семьей, превратился в собственность Волкова. Хозяин обещал отпустить молодых по истечении пятилетнего срока. Но не судьба.

И Веселина, и мать ее, и брат вместе с женой Виктора и его дочуркой погибли в тот день, когда на двор ворвались гульдские драгуны. Парень видел, как издевались над женщинами, насиловали их. Сам был прибит к воротам, там же и пулю в живот получил.

– Да ничего особенного, – недовольно вздохнул Виктор. – Война окончилась, гульды ушли за Турань. Выходит, крестьянам пора выбираться из лесных шалашей да землянок и двигать обратно, восстанавливать дома.

– Поспеют ли? – усомнился раненый.

– Дома-то поставят, а вот как выживать будут в эту зиму – не ведаю. Наверное, уж великий князь поможет. Откроет свои закрома.

– Эдак раз поможет, вдругорядь приключится неурожай, а там и кабала подоспеет, – недоверчиво хмыкнул Горазд. Он помнил, каково это – за долги попадать в неволю.

Нельзя сказать, чтобы Виктор одобрял сложившийся порядок вещей. Но и поделать с этим ничего не мог, а потому просто принял ситуацию как данность, постарался приспособиться, а не прошибать лбом каменную стену. Принять-то принял, но как-то по-своему, по-особенному. Вот вроде были у него холопы, но хозяин-то из него вышел непутевый. Потому как на одной холопке сам оженился, остальных допустил до своего сердца. И стали они скорее и не холопами для него, а родней, коей у него не имелось по понятным причинам. Может, у Добролюба где-то кто-то и был, да только он и сам о том не помнил, а уж у Виктора тут точно никого. Сначала – никого не было, теперь – никого не стало. Разве что Горазд, ведь тоже человек не чужой, да еще где-то Богдан есть, о котором он ничего не слышал уж пару месяцев.

– Ты вот что, Горазд. Возьми.

– И что это? – Парень взвесил кошель в руке.

– Там сто рублей, стало быть, тридцать три гривны. Вот еще и грамотка тебе, мною писана, о том, что серебро это ты не украл, а получил от меня. Выкупи родителей да братьев. Этого должно хватить. Не гляди на меня так, ничего ты мне не должен. И род твой в должниках не останется. Была у меня семья большая, и вы все в той семье были, а теперь опять я один. А что до той деньги, так я и без того собирался тебе на семью выделить, просто не хотел давать за так, а чтобы с потом и кровью, потому как дареное за красивые глазки не ценится.

– Стало быть, за службу верную одариваешь, – горько улыбнулся Горазд.

– Дурак ты, если не понял. Деньги потрать на семью, а если что останется, то уж и сами разберетесь. Коли повстречаешь Богдана, передай, чтобы шел в Звонград, в съезжую избу. Я там для него грамотку вольную оставлю. Да вот передашь и десять рублей.

– А если не встречу?

– Не пройдет он мимо могилы семьи, придет поклониться. А ты поблизости все одно будешь, пока на ноги не встанешь. Все. Пора мне.

И рад бы Виктор остаться, да нет ему покоя. Война для него очень уж удачной вышла. И трофеев набрал множество: одних только боевых коней со справой восемь голов, а это около шестисот рублей, да оружия всякого. Чтобы восстановить подворье в прежнем виде, а то и краше дом поставить, денег у него вполне достаточно, еще и осталось бы. Даже если полностью расплатиться с производителем за заказанные станки. Вот только нужно ли ему это? Душа болит, сердце разрывается. Иного способа унять эту боль, кроме как одарить ею заклятых врагов, он не видел.

Нет, голову он не терял. Его ярость была холодной и расчетливой. Правы были те, кто утверждал: месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Потому и о добыче заботу имел, и оружие не все определил на продажу. Весь трофейный огненный бой оставил при Горазде, продал же только клинки да шесть лошадок со справой. Пару коней оставил при себе. Прибавить сюда еще и то серебро, что осталось у него от довоенных времен… Словом, деньги у него имелись. Осталось превратить их в средство, которое станет подспорьем в осуществлении задуманного.

В Звонграде, распродав лишнее имущество, он посетил кузнечный двор. Заказал – не скупясь, из хорошей стали – дюжину ножей для метания. И не у абы какого мастера, а у самого лучшего в слободке. То, что на выполнение заказа обстоятельный мужик попросил две недели, он воспринял легко, его вполне устраивал такой срок.

Покончив с делами в Звонграде, Виктор направился в Брячиславль, где его уже дожидался заказанный пистоль. Вот ведь. Раньше просто хотелось иметь револьвер, не столько из соображений воинственности или безопасности, сколько из-за романтических детских мечтаний о Диком Западе и простой тяги к хорошему оружию. А оно вон как обернулось! Теперь это оружие нужно было именно для сражения, для убийства. Он жалел, что не заказал тогда сразу пару пистолей. Ну да ничего, Бог даст – у мастера найдется еще один, собственной конструкции. А может статься, он изготовит новый, по той схеме, что предложил странный заказчик.

Пистоли конструкции мастера Лукаса оказались в наличии. Была их только пара, и мастер ни в какую не желал ее разбивать. И Виктору уж очень не хотелось отказываться от того, который сделали по его собственному заказу, уж больно ладное и куда более прочное и практичное получилось оружие.

Теперь револьвер имел законченную рамку, что в значительной степени увеличивало прочность. Отжав защелку, можно было отбросить барабан в сторону и извлечь его, заменив другим, снаряженным, у которого имелся скорозарядник – ну не знал Виктор, как еще назвать эту конструкцию! Она предотвращала высыпание пороха из задней части каморы в барабане, а спереди порох удерживала плотно подогнанная пуля. Насаживаешь барабан на ось, отсоединяешь скорозарядник, переводишь барабан в боевое положение – и оружие готово к бою. Хотя нет, был еще один момент. Необходимо было досыпать порох в емкость на кресале, так как его там хватало от силы на восемь выстрелов. Если сделать емкость больше – уже неудобно, больно массивно. Впрочем, в любом случае скорострельность получалась значительно выше. Переснаряжение револьвера занимало куда меньше времени, чем перезарядка одного обычного пистоля. В комплект входило еще два запасных барабана, а это гарантированные восемнадцать выстрелов.

Купил Волков и ту пару, что была сделана по старой конструкции мастера. Вот ведь упертый! Видит же, что по-новому получается и лучше и практичнее, но нет. За деньги он взялся внести изменения в конструкцию, но только единожды, потому как считал это блажью, а вот свое видение устройства пистоля признавал единственно верным. А может, дело вовсе и не в этом. Просто оружие было уже практически в стадии готовности, и он решил его доделать. Но, возможно, причина и в дороговизне. Сто семьдесят рублей – это весьма серьезная сумма. Мало найдется желающих выложить такие деньги за один пистоль, пусть даже и очень продвинутый, усовершенствованный. А за меньшую плату мастер не согласен делать столь сложную работу. Он и с Виктора изначально затребовал сто пятьдесят, но потом спохватился – понял, что погорячился.

– А почему так сильно изменилась цена, уважаемый?

Грозный вид Виктора не произвел на мастера впечатления, а если и произвел, то он хорошо владел собой. Идти на попятную оружейник не собирался ни при каком раскладе.

– Исполнить ваши требования к оружию оказалось не так уж и просто. Пришлось придумывать новые механизмы, работа стала более сложной. Когда вы высказали свои пожелания, то я, признаться, затруднился сразу оценить заковыристость работы. Но я все понимаю. Разговор был об одном, на деле получилось другое. Поэтому я готов вернуть вам ваш задаток, а для пистоля поищу другого покупателя.

Можно было и возразить. Но Виктор видел, что мастер не занимается банальным разводом. Просто сегодня такие расценки, к тому же все делается вручную при практически полном отсутствии необходимых станков. Что касается предварительной договоренности, так на словах оно вроде и действительно все просто, а на деле…

– Господин Лукас, я не задумываясь выложу причитающееся, если этот пистоль покажет себя хорошо в испытаниях. Мало того, сделаю еще один заказ. Но предупреждаю: испытывать буду жестко.

– Насколько жестко?