Олег Верещагин - Там, где мы служили... Страница 2

— Для этого тебе не обязательно засыпать. Посмотри воооон туда, — захихикал Жозеф. — А я хочу увидеть красивого…

— …мальчонку, — заключил Андрей обиженно. — Лет двенадцати, желательно в полупрозрачной ночнушке и в соблазнительной позе.

— Я давал повод?! — кажется, тоже всерьёз разозлился Жозеф. Но Иоганн гаркнул:

— Спасть! Всем! Хоть бы немного помолчали!

— Помолчим, нам не трудно, — с готовностью согласился Андрей.

Джек повернулся удобней и подтянул одеяло.

— Всем спокойной ночи, — Андрей погасил лампу. Стало темно, лишь таинственно мерцали там и сям огоньки лежащих часов.

— Спать, — тихо сказал одному себе Джек.

2

Он проснулся от сильного, тянущего, беспокойного ожидания. Всё ещё не открывая глаз, поднёс руку к лицу и посмотрел. Было два часа ночи.

Несколько секунд Джек лежал, вглядываясь и вслушиваясь в темноту, наполненную дыханием товарищей. Потом решительно соскочил вниз.

— Не спишь? — послышался немедленно голос Дика.

— Ага, — шепнул Джек.

— Ну давай одеваться, — вздохнул новозеландец.

— Давайте, — тоже ничуть не заспанным голосом согласился из темноты Эрих.

Кто-то зажёг лампу. Все начали сосредоточенно одеваться, при этом ни слова не говоря друг другу. Казалось, что всем и всё уже ясно — хотя Джек, если честно, не понимал, почему снаряжается.

И вот тут наступил момент — Джек его хорошо запомнил! — когда все, находившиеся в блиндаже, как один, подняли головы и застыли.

В ту же секунду послышался вой сирены. Нарастая, взвинчиваясь, он оборвался — и возник вновь.

— Началось, — сказал Иоганн, затягивая ремень шлема.

— Внимание! — ожил селектор. — Построение на аэродроме! Двойной боекомплект! Керамические вкладыши! Рюкзаки — оставить!

— Построение снаружи — разойдись! — скомандовал Иоганн, внезапно охрипнув…

…На аэродроме Джек не был с тех пор, как прибыл в лагерь. Лежала темнота, мелькали огни, слышался слитный топот ног, шум дыхания, резкие команды. Впечатление было такое, что на поле выходят несколько сотен человек.

Впереди горели прожектора, освещая двугорбые туши Ка-300, стоявшие в шахматном порядке, около них замерли экипажи в бронекостюмах. Дальше виднелись ширококрылые, короткие тени планеров, и сердце Джека ухнуло вниз. Он всё понял.

— Рота, становись!

— Сюда, сюда, быстрей…

— Не лезь, зубы вышибу!..

— Отделение — ко мне!..

Джек сообразил, что на поле на самом деле строятся все три ударных роты. Сержанты быстро равняли ряды, занимали свои места на флангах отделений. Подбежал Фишер, ничего не сказал, только дёрнул головой.

— Взвод — смирно! — крикнул Иоганн. — Товарищ лейтенант…

— Вольно.

— Взвод — вольно! Второе ударное готово!

— Первое ударное готово! — отчеканил Мальвони.

— Третье ударное готово! — доложил командир заново сформированного отделения Рышарт Левинский.

— Спокойно, ребята, — добавил Фишер и, поведя плечами, занял своё место.

Капитан Мажняк пробежал вдоль строя, на ходу принимая рапорты лейтенантов. Потом скомандовал:

— Рота — смирно!

— Взвод — смирно! — продублировал в свой черед Фишер.

Прожектора вспыхнули ярче. Джек вскинул подбородок, кося взглядом по сторонам. То, что он увидел, наполнило сердце юноши гордостью. Тело напружинилось. Слева и справа строгими квадратами застыли восемьсот человек. В полной форме, с оружием. Ударная сила 10-й сводной конфедеративной дивизии. Молодая кровь Земли.

Генерал-майор Бачурин появился из-за вертолётов вы окружении офицеров штаба и охраны. Невысокий, но кряжистый, командир дивизии взмахом ладони прервал рапорт дежурного капитана и встал перед центром строя. Обвёл его взглядом из-под шлема.

— Солдаты! — голос генерала оказался хриплым, но сильным, мощным даже. — Долгожданный час настал! Вслед за другими фронтами двинулся и наш — гнать врага к ядрёной матери! — взмах узловатого кулака. — Через три минуты начнётся артиллерийская и авиационная подготовка, после чего — штурм… — Бачурин перевёл дыхание. — Не буду вас обманывать. По данным разведки, оборона противника сильна и продуманна — у этой сволочи найдётся, чем нас встретить. Поэтому вашим ротам ставится задача — сразу после огневой подготовки высадиться на передовой рубеж обороны противника, захватить его и удержать до подхода стрелковых рот и частей поддержки… Я знаю, — генерал снова повысил голос, — что посылаю вас в пекло, на смерть, сынки! Я знаю, что это трудное, смертельно опасное задание… Но все мы — ещё и сыновья, и дочери земли нашей, а какой сын, какая дочь не бросятся на защиту матери?! Это задание — честь для нас. Я говорю — «для нас» — потому что я иду с вами. Это то, что я обязан сделать, как ваш командир, посылая вас в такое дело. Я буду с вами.

— Ура! — прокатилось по строю спонтанно, сперва разрозненно, но потом всё слитней и громче. — Уррааа!! Урррраааааа!!!

— Ура! — кричал вместе со всеми Джек. Он достаточно хорошо понял, что им предстоит, он ощущал страх — но это чувство полностью забивалось смесью гордости и возбуждения. Они — войска первого удара. Они идут делать то, для чего их готовили.

— «Волгоград», «Мёртвая Голова» — десант! «Эдельвейс» — планеры! Вперёд, волки! Вперёд!..

… «Вагон» внутри был гулким, как барабан. Подхватив с откидной скамьи парашют, Джек забросил его за спину, защёлкал креплениями. Сесть он не успел — горизонт вдруг лопнул огненными трещинами, рёв и грохот затопили всё вокруг.

Начался обстрел холмов. Тонны начинённого взрывчаткой металла взвивались в воздух и рушились в сорока километрах отсюда — били двадцать пять орудий и столько же реактивных залповых систем…

— Всё, — Фишер уселся в хвосте. — Можно поспать.

Салон сдержанно засмеялся. Пилот, выглянув из кабины, демонстративно достал фляжку, свинтил колпачок лихим ударом ладони, поболтал, глотнул и, хэкнув, спросил зловеще:

— Ну чё, никто не хочет? — после чего, глотнув ещё раз, добавил с усмешкой: — Ну чё, смертнички? Поехали?

— Мазл! — махнул рукой Фишер.

Винты завыли, и «вагон» с погашенными огнями оторвался от земли.

— Смотрите, там всё горит! — крикнул один из ребят, сидевших у двери. Все потянули шеи, заглядывая наружу, кто где мог.

В самом деле, далеко впереди пульсировало и шевелилось море огня. Туда, в него, неслись и неслись огненные стрелы — и сверху в это море тоже сыпался и лился огонь. Это били вертолёты.

Штурмовики летели в ад, чтобы, высадившись, овладеть им. Где-то внизу тянулась земля, махди в умирающих деревнях, проснувшись, с ужасом смотрели сейчас вверх, гадая — не настал ли окончательный, уже не снежный, а огненный конец света? Прислушивались к вою винтов и рёву проходящих между холмами колонн.

«Вагоны» летели высоко, над плоскостью огня. Пятнадцать Ка-300 и столько же планеров на буксире. В огонь летели юные, одетые в форму, затянутые в броню — так слабо защищающую от смертоносного металла…

— Андрюшка, — почти жалобно попросил Юрка из 1-го, — спой.

Андрей посмотрел вокруг. Кивнул. и в чёрном салоне летящего в бой вертолёта зазвучала негромкая песня:

— Сбивая чёрным сапогомС травы прозрачную росу,Ночным дозором мы идём —И каждый смотрит в тишину,И каждый думает о том,Что дома ждут и письма пишут:«Любимый, милый, дорогой,Тебя люблю, тебя я вижу…»

…Вертолёты влетели в ад. Кругом всё горело. Горело небо. Горела земля внизу. В отсветах пламени мелькали узкие силуэты «хенгистов»,[2] поливающих землю огнём с виражей. Оттуда же в небо взмывали, скрещивались трассы, выпрыгивали на огненных хвостах ракеты…

— Ну, — шевельнулся Фишер, — вот и прилетели. Внизу собираемся по сигналу «естердей», — «вагон» содрогнулся. — Вот и планер пошёл.

Чёрная тень удалялась вниз и в сторону. И вдруг — вспыхнула. На фоне огненного клуба возник и начетверо переломился, рассыпая тёмные фигурки, чёрный крест.

— В нас должны были… — выдохнул кто-то.

На глазах Джека загорелся и пошёл куда-то назад соседний «вагон». Но подумать об этом он уже не успел — зелёный огонёк над входом в пилотскую кабину сменился алым. «У-ук, у-ук, у-ук!» — загудел сигнал.

— Пошли, — с этим словом Фишер первым вывалился в дверь.

Джек совершил двенадцать прыжков днём и два ночью — ещё в лагере. Ему это было не в новинку. В новинку — в жуткую — было прыгать в такую ночь. Пронизанную огнём, полёт в которой должен был завершиться на враждебной земле.

Выпрыгивали через обе двери. Ник успел сказать:

— Внизу не ищем друг друга, идём к Фишеру.

Джек сделал пальцами «о'кэй» и выпал наружу…