Александр Прозоров - Вольный стрелок Страница 2

— Забыл сказать тост, — спохватился олигарх, наливая снова. — За отца. За славного пионера в душе, созидателя в реальности, прагматика и мечтателя. За настоящего секретаря райкома, за устремленного ввысь, в будущее коммуниста! Хотя нет, постой… Кто из них, коммуняг сраных, хотел хоть чего-то, кроме тряпья и бабла? Нет, отец был другим. Давай выпьем, Денис, за самого обычного, наивного советского мечтателя! Кто еще, кроме советского мечтателя, мог пожелать, чтобы его прах был развеян над планетой Венера? Кто еще, кроме этих наивных диких орков, мог искренне верить в освоение человечеством Солнечной системы? Все, не чокаясь… Пей!

Тумарин выпил вместе с заказчиком, после чего предложил еще раз:

— Может, отдадим команду, пока аппаратура в исправности?

— Ты чего, боишься, что твои яйцеголовые дружки без диссертаций останутся? — криво усмехнулся Топорков. — Не дрейфь, они уже воруют все, что только могут, и нашего разрешения не спрашивают. Раз канал связи работает — то сосет с него каждый, кто дотянуться способен. Все данные, какие только поддаются фиксации. Или ты думал, я не догадываюсь?

Денис замялся, обдумывая ответ, но его клиент только небрежно отмахнулся:

— Ладно, не парься, — подмигнул ему заказчик. — Все-таки долевое госфинансирование тоже нужно как-то оправдывать. Как говорил отец: «Никогда не упускай возможности сделать доброе дело, если оно не будет тебе ничего стоить». Пускай наслаждаются. А мы с тобой просто выпьем. Не чокаясь.

За отца.

— Значит, он был коммунистом? — опрокинув рюмку, спросил Денис.

— Вторым секретарем верховного совета республики, — поправил Топорков. — Мои первые комбинаты именно он приватизировал. Сразу на мое имя. Решил, что оформлять на себя будет аморально. Так и ушел из жизни бессребреником, с чистыми руками. Себе из казны ни копейки не перечислил, побрезговал.

Тумарин промолчал, пытаясь понять — шутит его клиент или говорит всерьез?

— Когда Ельцин разогнал бывших дружбанов, надеясь захапать все в одиночку, батюшка спокойно отошел от дел и доживал последние годы тихим пенсионером на нашей даче, — мечтательно вспомнил олигарх. — Тоже, кстати, бывшей райкомовской. Он тогда часто рассказывал, как в детстве мечтал стать космонавтом. Все пугал, что, осуществи он мечту, вместо молибденовых рудников и обогатительных комбинатов я бы получил от «перестройки» только старую орбитальную станцию, которую Ельцин в отместку еще и утопил бы на пять лет раньше. — Семен Александрович снова разлил коньяк. — А я, помнится, в ответ обещал построить старику персональную пилотируемую станцию, если папе до сих пор так хочется забраться на орбиту.

— Сколько ему было лет? — поинтересовался Денис.

— Правильный вопрос, — задумчиво ответил богач. — Здоровье уже не позволяло. Однако отец как-то обмолвился, что, раз уж он не в силах добраться до Венеры сам, то, может быть, туда получится отправить хотя бы его прах. Легкую, почти невесомую горсть пепла. Я ему это пообещал. И, как видишь, исполнил.

— Восемь минут до ухода зонда в «тень», — негромко сообщил один из операторов.

— Мы надолго потеряем связь? — уточнил Топорков.

— Сейчас зонд уйдет на обратную сторону Венеры, потом повернется Земля, а когда наши антенны снова обратятся к ней, станция опять окажется на той стороне. Пятьдесят три часа. Зато потом длительность сеанса получится целых шестнадцать часов, — не оборачиваясь, ответил оператор. — Жаль, у нас нет постов в Южной Америке.

— Давай, — приподнял рюмку олигарх. — Да, пятьдесят три часа — это долго. Зонд так долго может просто не протянуть.

— Мы проектировали его с расчетом как минимум на двадцать лет службы, Семен Александрович, — с показной небрежностью после оглушительного успеха пожал плечами Денис. — Если только на Венере не обнаружатся непредвиденные факторы.

В настоящий момент аппарат успешно запустил все системы и развернулся в атмосфере. Теперь возможных причин для отказа осталось совсем мало. Самое сложное и опасное позади.

— Три минуты, — негромко напомнил оператор.

— Пятьдесят три часа? — Топорков почему-то все еще колебался. — Еще два дня… Хотя, что изменится за лишние двое суток? В конце концов, мы летели туда именно за этим…

Он покрутил полупустую бутылку перед глазами, завинтил крышку.

— Сколько там еще?

— Две минуты.

— Тяни, не тяни — а рано или поздно это все равно придется сказать, — кивнул Семен Александрович. — Сказать: «Прощай, папа. Настала пора расстаться». Отдавайте команду на исполнение.

— Сигнал к работе отправлен, — сухо ответил оператор.

— Успели?

— Окно связи закрывается. Получить ответ в этом сеансе уже не успеем. Результат будет только через пятьдесят три часа.

— Ну да, я помню, — взглянул на часы заказчик. — Шесть с половиной минут в один конец. Триста девяносто секунд.

Спустя триста девяносто секунд дрожащий под напором ветра венерианский зонд обработал последние из полученных сигналов и запустил сервопривод бортовой задвижки. Она сместилась всего на четыре миллиметра, приоткрывая четыре тонких длинных щели, — но плотный воздушный поток, несущийся со скоростью ста километров в час, тут же воспользовался такой возможностью и ворвался в полость, кружась по ней и радостно свистя, подхватывая тонкую серую пыль и выхлестывая ее наружу. Ненадолго за танцующим на ветру аппаратом вытянулся еле заметный шлейф и тут же исчез — в считанные секунды полость оказалась начисто вычищена. На миг она осветилась яркой вспышкой, и зонд вписал в файл отчета строку о готовности к работе оптического газоанализатора. Правда, вместо обычного номера команды данная отметка звучала патетично и несколько пугающе: «Миссия завершена».

Однако, даже при всем своем технологическом совершенстве, зонд все равно не был способен оценить подобных лингвистических тонкостей.

— Все, конец связи, — подвел итог старший оператор смены. — Аппарат перешел в режим накопления данных. Замечаний нет.

Остальные участники сеанса, отвлекаясь от работы, наконец-то смогли оценить, какой великий прорыв свершился на их глазах. Кто-то в дальнем краю зала даже несмело захлопал — и тут же аплодисменты были подхвачены всеми присутствующими.

Однако главный заказчик проекта всеобщего восторга ничуть не разделял. Не то у него было настроение для праздника.

— Ладно, Денис, не будем им мешать, — предложил он своему консультанту. — Ребята потрудились на славу. Пошли, в машине еще немного посидим. Ты ведь, как я понял, без руля теперь остался? Ну, давай хотя бы до Москвы тогда подброшу.

Не дожидаясь ответа, олигарх направился к дверям. Тумарин с тоской оглянулся на рабочую смену управления зондом — почти половина операторов ЦУПа уже успели стать его хорошими друзьями, — вздохнул и поспешил за Топорковым. Клиент есть клиент. В его специализации — зверь редкостный и очень ценный. Да уж чего кривить душой — на сегодня просто единственный! Других денежных знакомых, готовых вложиться в освоение космоса, у «Агентства межпланетных перелетов» не то что не было, о них даже не мечталось!

— Забирайся! — В конце дорожки перед трехэтажным кирпичным зданием ЦУПа мультимиллионер самолично открыл перед молодым человеком заднюю дверцу «Понтиака», сел следом и приказал в пустоту: — На дачу едем. Через город. Нужно товарища высадить где-нибудь возле метро.

Машина дрогнула и медленно покатилась с парковки, громко шурша покрышками. Во всяком случае, никаких других звуков Денис не услышал.

— Грустно все это… — Топорков что-то нажал, и часть сиденья уползла вниз, открывая взору Тумарина сверкающий зеркалами и стеклом бар. — У моего отца наконец-то исполнилась самая заветная мечта. А он об этом никогда не узнает. Нет его, не вернуть. И даже весточки никакой туда не передать… Давай еще по чуть-чуть? Чтоб Венера была ему пухом.

Тумарин послушно выпил и осторожно предложил:

— Так, может, и остальные мечты вашего отца осуществить? Этот зонд, он ведь, по большому счету, всего лишь разведчик, маленькая игрушка, которая может проложить путь настоящим обитаемым станциям. Если вместо этого аппарата сделать аналогичный, но на несколько порядков больше, то внутри можно будет спокойно жить, изучать планету, отдыхать. Света сколько угодно, электричества тоже. Атмосфера Венеры — это ведь сплошной углекислый газ. В таких условиях теплицы будут давать урожайность сам-сто каждый месяц. Обитаемая станция получится абсолютно самодостаточная, независимая, люди будут сыты, довольны и жить смогут в полном комфорте. Разве это не здорово?

— Экий ты, Денис, увлеченный, — улыбнулся олигарх. — Только об одном и думаешь. Наверное, мой отец в твоем возрасте был точно таким же. Но, увы, его время ушло. Советского Союза больше нет. Мальчишек, верящих в светлое будущее, в прогресс, космос и комсомол, тоже не осталось. Нынешнее поколение — это «Дом два», ночные клубы, пиво и порносайты без каких-либо ограничений. Кто в наше время смотрит вверх, на звезды? Кому это интересно? Да никому, мой юный друг. Ни-ко-му. Советская молодежь, воспитанная на Гагарине, луноходе и «Траве у дома», вымерла, не оставив после себя ничего похожего. Твои станции современному человечеству и нафиг не нужны. На сэкономленные деньги нынешние «сапиенсы» лучше по три банки пива на нос купят.