Вадим Панов - Борода дьявола Страница 2

Петровичу очень хотелось вывести нюхачей из себя, взбесить, но еще больше он хотел увидеть их вытянувшиеся лица, а потому неспешно продолжил:

– Захар и его люди – профессиональные убийцы из военной разведки. Не знаю, зачем они прилетают на Бороду: потренироваться или на экзамены, но цель у них простая… – Майор затушил сигарету. – Они приходят, бьют караван и уходят. Но бьют по-настоящему: всех, под корень. Только пару пленных с собой забирают, и все. Остальных басмачей мы находим с отрезанными головами.

– Что за бред? – скривился Чекряев. – Почему о них неизвестно базе?

– Потому что мне приказано ловить караваны и сдавать басмачей туземным властям, которые через неделю отпускают их на свободу, – объяснил Петрович. – А полковник прилетает с конкретной целью – убить. Законы и политическая обстановка его не волнуют, ему бойцов готовить надо. Он выбирает караван пожирнее, где охрана побольше, режет басмачей, сдает мне наркоту и уходит. А я потом записываю на заставу боевое столкновение.

Майор посмотрел на нюхачей.

– Теперь вы понимаете, почему никто не признает, что направил сюда группу Треми?

Запах жареного мяса дурманил голову. Треми уже отправил первую порцию шашлыка на угли – за приготовлением приглядывал Лесков – и теперь заканчивал разделывать тушу.

– Сегодня особый набор специй, – улыбнулся он подошедшему майору. – Ребята привезли из Южной Америки – пальчики оближешь.

Руки полковника были густо перепачканы теплой кровью.

– Я чувствую, – кивнул Петрович, втягивая дразнящие запахи.

Он присел возле костра и налил себе красного. Полковник привозил не только мясо – около камня лежал рюкзак с десятком бутылок дорогого вина.

– Как твои?

– В порядке, – улыбнулся Треми и покосился на стоящую у ног включенную рацию. – Вышли на цель.

– А летчики не придут? – спросил Чекряев.

– Они не любят шашлык, – спокойно ответил полковник.

Пилоты всегда оставались около вертолета, рассаживались с разных сторон от машины, клали на колени автоматы и терпеливо ждали возвращения группы. Как собаки. В самую первую встречу Петрович, слегка перебрав вина, хотел сходить, отнести им шашлык, но Захар отсоветовал. «Будут стрелять», – коротко сказал Треми, и желание угощать летчиков у майора пропало. Зато возросло уважение к плотному полковнику, установившему в своем подразделении поистине железную дисциплину.

Фээсбэшники перестали бродить вокруг костра и присели рядом с Захаром.

– Полковник…

– Можно просто Захар.

– Хорошо. Захар, ваши люди пошли на Бороду…

– Да.

Черный нож с легкостью рассекал парное мясо и даже некрупные кости. Слегка изогнутый черный нож. Чекряев впервые видел такую форму клинка, но решил не заострять на этом внимание.

– С той стороны идет караван.

– Это секретная информация, – усмехнулся Треми, не глядя на фээсбэшников. – Откуда вы знаете?

– Там караван.

– Там никого нет.

– Вы должны отменить операцию.

Захар бросил в ведро последний кусок мяса, воткнул нож в землю, медленно вытащил – Чекряев обратил внимание, что лезвие полностью очистилось от крови, – и покачал головой:

– Поздно.

– Вы обязаны это сделать! – не выдержал Дорохов.

– Не обязан.

– Неужели?

Захар с улыбкой посмотрел на фээсбэшников.

– Не обязан хотя бы потому, что сейчас на Бороде Дьявола нет подразделения армейского спецназа. Там только погранцы нашего уважаемого хозяина. Под утро они примут бой и победят. – Треми убрал нож. – Возможно, кто-то из них получит правительственную награду, а Петрович – благодарность за перехват крупной партии героина.

Полковник подмигнул начальнику заставы. Майор криво ухмыльнулся.

– Отзовите своих людей!

– Вы что, никогда не принимали участия в боевых операциях? – негромко и неожиданно серьезно спросил Захар. – Даже если бы я захотел вам помочь, то не стал бы. Группа вышла на исходную. Передовое охранение каравана уничтожено. Максимум через десять минут начнется бой, отменить его – значит подвергнуть опасности бойцов.

– Черт! – вырвалось у Дорохова. – Вот ведь идиотизм!

Треми взял свой стакан с вином и сделал маленький глоток.

– Я помешал?

– С караваном идет наш осведомитель, – угрюмо произнес Чекряев. – Мы прилетели, чтобы встретиться с ним.

Еще один глоток вина.

– Мне жаль.

– И все? Тебе просто жаль?!

– Шашлык действительно удался, – мягко произнес Захар. – Угощайтесь, рекомендую.

– Ты еще не понял, полковник?! – рявкнул Дорохов. – У тебя будут крупные неприятности!

И охнул.

Потому что ночную тишину разорвал вой. Чудовищный, невозможный вой. Была в нем тоска и ярость. Агрессия и жажда крови. Звериная жестокость и холодное, тщательно продуманное обещание смерти. Вой заставил похолодеть души военных, принес почти физическую боль: побледневший Дорохов сжал виски.

– Что это было? – упавшим голосом спросил Чекряев.

– Мороз по коже, да? – почти дружелюбно протянул сержант. – А теперь представь, капитан, каково этот вой басмачам слышать. Ночью. На Бороде Дьявола.

И одним глотком осушил свой стакан. Начальник заставы последовал примеру Лескова.

– Что это было? – Чекряев посмотрел на Треми.

– Операция началась, – ответил Захар. Он явно был недоволен произведенным эффектом и, взяв в руки рацию, уменьшил громкость. – Это позывной моих бойцов.

– Позывной?

– Я этому крику в Африке научился, – буркнул полковник. – И своих научил. Для ночных операций очень неплохо.

Он усмехнулся и тихонько завыл. Совсем негромко, гораздо тише и слабее, чем крик, пришедший из динамика рации, но внутри у офицеров вновь похолодело.

– Прекратите!

– Меня напугать сложно, – вздохнул Лесков, – но вам, господин полковник, это удалось. Я когда ваш фирменный позывной первый раз услышал, едва не обмочился, не к столу будь сказано.

Начальник заставы посмотрел на фээсбэшников. Чекряев перехватил его взгляд и, поколебавшись, кивнул: все понятно. Людям, которые умеют ТАК кричать, ничего не объяснишь: они почувствовали запах крови и не остановятся ни за что.

– Угощайтесь, – повторил Захар, протягивая капитану шампур.

Шашлык был отличный, в меру прожаренный, остро пахнущий неведомыми южноамериканскими специями и дымом.

Вершины белые,Но в легкой дымке кровь,Что твой клинок оставил этой ночью…

Они появились под утро. Примерно за час до рассвета. Заранее дали короткий сигнал на рацию Треми, и пилоты принялись готовить «вертушку» к полету.

Цепочка одетых в черное спецназовцев была едва различима в предрассветном сумраке, но Захар, который, ко всему прочему, оказался отличным собеседником и неплохим поэтом, сумел разглядеть группу издали. Он удовлетворенно хмыкнул, поднялся на ноги, легко запрыгнул на высокий камень и замер, словно пересчитывая своих людей.

– Хорошо идут, – сдержанно похвалил спецназовцев подошедший к камню Чекряев. – Быстро.

Выпитое вино слегка улучшило настроение фээсбэшника.

– Торопятся, – улыбнулся полковник и посмотрел на сереющее небо.

Двигались люди Треми действительно быстро. Даже очень быстро, если учесть, что каждый из них нес на плечах увесистый мешок с героином. Чекряев пробежал взглядом по цепочке. Семнадцать человек. А с караваном должно было идти не менее сорока басмачей. Неплохая статистика. Как там выразился Петрович: «Профессиональные убийцы на экзаменах»? Похоже на то. Капитан вздохнул, собрался вернуться к костру, но замер, наконец разглядев, что двое из этих семнадцати не были спецназовцами: широкие штаны, длинные рубахи… Пленные!

– Полковник, вы берете пленных?

– Это мое дело, – с холодной любезностью ответил Треми.

– Зачем они вам?

– Что за дурацкий вопрос, капитан? Неужели вы думаете, что военной разведке не о чем побеседовать с басмачами?

Мешки с героином спецназовцы бросили у края вертолетной площадки. Молча подбежали к спрыгнувшему с камня Треми и построились в шеренгу. Молча. Не произнеся ни слова. И ни намека хоть на какой-нибудь рапорт. Тяжело дышащих пленных молча заставили встать на колени в конце строя. Руки на затылке. Глаза опущены. Сами спецназовцы, как отметил Чекряев, дышали ровно и спокойно, словно не было позади бессонной ночи, боя и изнурительного марш-броска по Бороде Дьявола. И еще капитан заметил, что черные комбинезоны бойцов запачканы кровью. У всех.

Треми медленно прошел вдоль строя, остановился у пленных, помолчал и коротко приказал:

– Уходим. – И обернулся к начальнику заставы: – Майор, спасибо за гостеприимство…

– Стоять!

Чекряев подскочил к одному из пленных.

– Мустафа!

В глазах басмача на мгновение мелькнула надежда. И сразу же исчезла, уступив место обреченной покорности.

– Мустафа! – Чекряев посмотрел на Захара. – Захар, это мой человек!