Павел Корнев - Пятно Страница 2

Облизнув пересохшие губы, я прошёл через коридор и замер, не решаясь заглянуть в зал. Потом взял себя в руки и, стараясь не шуметь, проскользнул в комнату.

Есть!

Как я и надеялся, проломивший несколько перекрытий объект завершил своё падение именно здесь. И что было совсем уж замечательно — он не только не разлетелся при этом вдребезги, но даже и не деформировался толком.

Это я удачно завернул: большинство неразорвавшихся бомб, к которым с чьей-то лёгкой руки приклеилось прозвище «карапуз», в нашей округе нашли и раскурочили давным-давно. А эта, вон, лежит — меня дожидается.

Присев на корточки рядом с достигавшим сантиметров сорок в диаметре шаром, я прикоснулся к нему и досадливо поморщился: исцарапанный металл оказался куда теплей, чем ему полагалось быть. И полбеды, если дело в пострадавшей при падении энергоячейке; если сбой вызван поломкой блока управления, придётся уйти отсюда несолоно хлебавши.

Плохо. Ну да надо сначала глянуть, что там и как.

Проведя пальцами по боку «карапуза», я легко нашёл нужную выемку, вставил в неё острие клинка, и всем своим весом навалился на рукоять кинжала. Что-то хрустнуло, погнутая стальная пластина отошла в сторону, открыв отверстие, в которое при желании вполне можно было просунуть руку.

При желании? Нет, скорее — при необходимости…

Нащупав внутри нужный рычаг, я взялся за него и осторожно потянул на себя, сдвигая в сторону перекрывавший доступ ко внутренностям бомбы лючок. Потом посветил зажигалкой и с облегчением перевёл дух: на первый взгляд начинка бомбы при падении особо не пострадала.

Вытащив один из контейнеров с поражающими элементами и отставив его на пол, я ухватился за слегка замятую пластиковую шторку, защищавшую от пыли электронные потроха «карапуза», и отодвинул её в сторону. Потом дотянулся до прямоугольной платы блока управления и, обрывая провода, выдернул её из креплений.

Усеянный мелкими кристаллами пластиковый прямоугольник с непонятными надписями на обратной стороне напоминал обычную электронную плату, отштампованную где-нибудь в Китае, но стоил несравненно дороже. И поскольку внешне блок поврежденным не выглядел, проблем с его реализацией возникнуть было не должно. Есть заинтересованный человек на примете.

День удался, в общем.

Плата уже отправилась в специально припасённый на этот случай полиэтиленовый пакетик, когда за спиной раздался цокота когтей. Крутнувшись на месте, я инстинктивно выкинул перед собой открытую ладонь, а в следующий миг повалился на спину, лишь чудом сумев удержать оскалившуюся псину от себя на расстоянии вытянутой руки.

Не решаясь ни на минуту ослабить хватку, я сорвал с пояса складной нож и, надавив пальцами на плавники, со щелчком разложил четырёхдюймовый клинок. Поудобней перехватил рукоять и, кое-как замахнувшись, воткнул в дворнягу на совесть заточенный «ти-лайт». Взвизгнувшая от боли шавка рванулась прочь и, проскальзывая когтями по ламинату, скрылась в коридоре.

Я хрипло выругался и обрывком занавески вытер складной нож. Потом помотал головой, понемногу приходя в себя после внезапного нападения, и убрал в ножны кинжал.

Всё, вроде, ничего больше не забыл…

Подхватив валявшийся на полу рюкзак, я выскочил в подъезд и заскакал по ступенькам, но сразу же вспомнил про забытую «кошку» и метнулся на третий этаж. Схватил лежавшее на подоконнике снаряжение и вновь поспешил вниз.

Спустился на первый этаж и, не решившись покинуть подъезд через парадную дверь, прошёл в первую попавшуюся квартиру. Там царил полнейший бедлам и всюду валялись вываленные из ящиков шкафов вещи, но сейчас меня волновало лишь то, что никто не удосужился ни вывезти, ни пустить на растопку мебель. Окинув взглядом весь этот разгром, я остановил свой выбор на журнальном столике и выволок его на балкон. Поднатужившись, скинул на идущую вдоль стены дома полосу бетонной заливки и сам выпрыгнул следом. Остальное было делом техники — оставалось лишь передвинуть выдержавший падение с первого этажа столик на газон и, вскочив на него, одним прыжком сигануть через отравленную землю.

Всё, пора валить отсюда, а то как бы чего не вышло. Обидно будет с таким товаром на руках в какую-нибудь историю влипнуть. Как-никак в рюкзаке месяц нормальной — ну, почти нормальной, — жизни припрятан. А это совсем не мало, у нас теперь каждый день на вес золота…

Выйдя со двора, я немного постоял на парковке, но не заметил ничего подозрительного и спустился к проспекту. Там на всякий случай ещё раз огляделся по сторонам — налево, направо, — и метнулся через проезжую часть. Протиснувшись меж двух легковых автомобилей, брошенных у трамвайной остановки, сбежал по выщербленной лестнице к ограде Больницы скорой помощи и зашагал к общагам.

Можно, конечно, напрямик срезать, да только ну его к лешему. Лучше уж крюк сделать, чем по костям идти, да через обломки взорванного корпуса перебираться.

Я посмотрел на закопченные развалины и невольно поёжился: точное количество погибших после прямого попадания ракеты в переполненную больницу установить так и не удалось. Да что там установить! Трупы не только сосчитать, их и закопать никто не удосужился: сначала у властей руки не доходили, теперь и вовсе никому до этого дела нет. Мертвецы есть-пить не просят, вот и валяются до сих пор под открытым небом. Живым не до них, живым самим бы копыта не откинуть.

Маячившие за оградой пустые коробки корпусов с тёмными провалами вывороченных окон и державшимися лишь за счёт арматуры бетонными блоками действовали на нервы, и я невольно ускорил шаг.

Но в принципе так и так пошевеливаться надо. Ещё не хватало под дождь попасть. Суставы так и крутит, да и облака сегодня темнее обычного.

Я настороженно глянул в небо и немного успокоился: непроницаемую пелену пронизывали седые полосы, а значит, ливня пока можно было не опасаться. Если только к вечеру зарядит…

Тут сооружённый из железных прутков забор больницы закончился, я свернул за угол и оглядел уходившую под горку дорогу, немного дальше перегороженную десятком сожжённых легковушек. А чтобы ни у кого не возникло искушения проехать по тротуару, с обеих сторон от баррикады замерли подорванные бронетранспортёры. Оно и правильно — нечего тут на машинах разъезжать. В силу дефицита бензина и солярки на машинах у нас лишь крайне ограниченный контингент катается, и этим товарищам тут откровенно не рады.

На первый взгляд всё было как обычно и, немного успокоившись, я перебежал на другую сторону дороги. Но во дворы общаг заходить не стал и зашагал под горку, стараясь держаться поближе к замершим на обочине раскуроченным автомобилям.

В принципе, ближайшие дома от бомбардировок почти не пострадали, и риск заполучить на голову рухнувший с верхних этажей бетонный блок был не столь уж велик, но мало ли на кого во дворах нарваться доведётся? Пусть откровенным беспредельщикам тут ловить нечего, да только в нынешние времена одиночке по подворотням шляться не резон.

Раз пронесёт, два, а дальше? Последнее дело на авось полагаться. Все эти удачливые да фартовые давным-давно сгинули. Как ни крути, мозги и инстинкт самосохранения никакая удача не заменит. Хотя без неё тоже никак.

Так что лучше по дороге пойду. Слева меня брошенные машины прикрывают, справа в зарослях кустов завсегда укрыться можно. И засады опасаться не приходится: место не самое проходное. Люди в основном центральных улиц держаться стараются.

Миновав пару домов, я срезал напрямик через спортивную площадку и уже на углу общаги столкнулся со знакомым парнишкой, который откровенно скучал, подпирая плечом девятиэтажку.

— Спокойно всё? — уточнил парень и, отпустив болтаться на ремне АК-74, одёрнул заправленные в носки спортивные штаны.

— На проспекте тишина. — Я остановился в паре шагов от караульного и уточнил. — А чего?

— Круглый, вроде, автомобильный шум слышал.

— Он к Старику пошёл? — поморщился я. — Давно?

— С полчаса назад.

— Ладно, побегу.

— Давай…

Я кивнул на прощанье караульному и поспешил к сложенному из красного кирпича двухэтажному дому, в подвале которого раньше располагался «Грот» — кабак, впоследствии и давший название всему зданию.

Питейное заведение в своё время по понятным причинам приказало долго жить, и теперь там обретался скупщик всего и всея Сергей Данилович Старинов по прозвищу Старик.

Ну а поскольку конкурентов у него в ближайшей округе не имелось, именно в «Грот» со всего района и тянулись рыскавшие по брошенным домам помоишники. Одни, торопясь сдать найденное барахло; другие — в надежде занять под грабительский процент пару банок тушёнки, десяток патронов или на худой конец несколько литров воды. Золотом и водкой — ещё двумя имевшими ход в пятне валютами — Старик в долг не давал, справедливо полагая, что возврата ссуды в этом случае он может и не дождаться. Да и патроны выделял только под верное дело.