Александр Бушков - Завороженные Страница 20

— Именно, — сказал полковник, не отрываясь от рычагов. — Правда, с некоторыми оговорками… самое интересное, наподобие тех, что в обычае у крестьян наших северных губерний. Незамужним предоставлена изрядная, я бы выразился, свобода нравов. Зато уличенная в адюльтере замужняя дама из общества может понести весьма тяжкое наказание…

Маевский ухмыльнулся:

— Что, я догадываюсь, вовсе не означает, что здешние дамы поголовно славятся супружеской верностью?

— Ну конечно, — сказал полковник. — Когда это наказание, даже самое жестокое, приводило к поголовному пуританству?

— А осмелюсь спросить, как тут обстоит с чистоплотностью? Вопрос принципиальнейший…

— Самым лучшим образом.

— Вот и слава богу, — с искренним облегчением вздохнул Маевский. — А то, вспоминая иные примеры из былого… Барышня эта, надеюсь, не замужем?

— Не замужем, — сказал полковник. Судя по его тону он, казалось, улыбался. — Кстати, Кирилл Петрович, здесь тоже весьма ценится умение кавалеров играть на подобии гитар и петь серенады, так что сможете, учитывая окружающие реалии, беззаботно предаваться вашим любимым забавам без малейшего риска угодить под арест…

— Я во время последнего пребывания на гауптвахте сделал прелюбопытнейший вывод, — сказал Маевский. — Оказывается, арест способствует развитию творческой мысли. Я серьезно. От безделья много думал, и мне пришла в голову идея, в которой я имею нахальство усматривать признаки некоторой гениальности. Речь идет о кандидатах, господин полковник. Помните, фон Шварц, когда речь зашла о жесточайшей нехватке людей, сказал, что у нас под носом имеется прекрасный выход: приглашать кандидатов из былых эпох? Он, конечно, шутил, но я подумал над этим вполне серьезно… Мы, конечно, никак не можем изымать из истории тех, кому еще предстоит прожить достаточно долго… Но как насчет тех, о которых в их времена заведомо известно, что они погибли? Митрясов и его люди доставили к нам для допросов какого-то прохвоста из времен Иоанна Грозного — потому что об этом прохвосте было достоверно известно, что его все равно зарежут лихие людишки пару часов спустя, и он будет бесповоротно исключен из течения времени… Почему бы не подбирать похожим способом кандидатов на службу? Даже многие исторические персоны порой пропадали без вести — взять хотя бы известного мадьярского поэта Шандора Петефи, чье тело так и не было отыскано после сражения… Герцог Бофор, коего мне пришлось знать лично, пропал без вести при осаде турками Кандии. Примеров множество. Необязательно люди известные и знаменитые, просто-напросто достаточно молодые и подходящие для нашей службы. Масса толковых, совсем молодых людей погибли в сражениях. Они ведь тоже могут оказаться пропавшими без вести, какая разница, что тела не обнаружили, если все равно известно, что человек именно в этом сражении погиб? А ведь есть еще всевозможные природные катастрофы наподобие Лиссабонского землетрясения или Лейденского наводнения, есть множество кораблей, затонувших, а то и пропавших без вести со всеми, кто был на борту. Да мало ли случаев… А если дерзнуть и подумать, что это может касаться не только былого, но и грядущего… Там тоже достаточно подходящих кандидатур. В особенности, если наши ученые все же добьются успеха и мы сможем путешествовать без карет…

Какое-то время царило молчание. Потом полковник задумчиво спросил:

— И вы полагаете, что эти люди согласятся у нас служить?

— Какое-то количество — непременно. А те, кто не захочет… Выражаясь самую малость цинично, они вряд ли окажутся на нас в претензии, когда выяснится, что в своем времени им все равно предстояло погибнуть…

— Пожалуй, — все так же задумчиво отозвался полковник. — Ну что же… после непременно напишите обстоятельную докладную записку. Идея не столь уж и утопическая… Светлая у вас голова, Кирилл Петрович, будь вы подисциплинированнее, цены бы вам не было…

— Как ни стараюсь, не могу переломить свой норов, — с наигранным сожалением развел руками Маевский.

— А вы бы постарались, право…

Он что-то сделал с рычагами, и летающая лодка принялась так же плавно и ровно опускаться вниз, забирая вправо. Поручик все с тем же восторженным испугом смотрел, как несутся навстречу скалистые отроги и поросшие леском крутые склоны.

— Положительно, там происходит что-то интересное, господа… — сказал полковник решительно. — А нас здесь должно интересовать абсолютно все. Я про этих созданий только слышал, но своими глазами не видел… Вот так. С такого расстояния они нас не заметят… Бинокли вон там, в ящичке неподалеку от вас, штабс-капитан. Передайте и мне. Благодарю…

Летающая лодка неподвижно повисла в воздухе. Справа тянулся внушительный горный хребет, круто опускавшийся к равнине, — и на равнине, довольно далеко, как раз и происходило какое-то мельтешение живых существ… Поручик следом за своими спутниками поднял к глазам артиллерийский призматический бинокль, привычно подкрутил бронзовое колесико, наводя на резкость.

Зрелище предстало поразительное. Вставши задом к серо-розовой каменной стене, тяжеловесно метался самый настоящий мамонт: исполинский, покрытый длинной рыжеватой шерстью, с внушительными загнутыми бивнями. Широко расставив передние ноги-колонны, он яростно трубил, подняв хобот, — даже на значительном расстоянии поручик расслышал ни с чем прежде знакомым не сравнимый гулкий, хриплый рев, полный ярости и боли.

Перед ним, совершенно отрезав дорогу на равнину, но, держась все же на значительном отдалении, носились десятка два… всадников. Поначалу так и показалось, что это всадники, но тут же поручик рассмотрел их получше и охнул от изумления.

Это оказались натуральнейшие кентавры, в точности как на античных изображениях: лошадиное туловище и вырастающий из него вместо шеи с головой человеческий торс!

Поручик приник к биноклю так, что трубочки окуляров вдались в скулы и брови, причиняя даже боль, но он не обращал внимания, захваченный и поглощенный невероятным зрелищем.

Самые натуральные кентавры с какими-то корявыми палками в руках, мало похожими на копья. Длинные жесткие волосы развеваются на ветру, на шеях болтаются словно бы ожерелья, физиономии, искаженные нешуточной яростью, мало напоминают человеческие лица, скорее уж дикарей какого-нибудь особенно омерзительного на вид племени или первобытных людей с картинок в учебниках… Они благоразумно держатся подальше, так чтобы мохнатый гигант не смог дотянуться до них хоботом, благо печальный пример налицо: вон там, справа, неподвижно лежат несколько изрядно изувеченных их собратьев, а еще пара неистово бьется на земле, никак не в силах подняться на все четыре ноги, похоже, гигант вовсе не собирается продавать свою жизнь задешево и уже успел нанести неприятелю некоторый урон…

— А вот этого они уже достали… — протянул пораженный Маевский. — Вон там, левее, господа, на равнине…

Действительно, там на правом боку лежал еще один мамонт, он дергал ногами, пытался приподнять голову, взмахивал хоботом — но как-то сразу становилось ясно, что с ним покончено и поражен он смертельно, так что больше уже на ноги не поднимется…

— Да, похоже…

— Ух ты!

Схватка внизу вспыхнула с новой силой: полулюди-полукони (к которым поручик отчего-то чувствовал сильнейшее отвращение) вдруг кинулись вперед, разомкнувшись на два потока проносились справа и слева от мамонта, вновь галопом возвращались на равнину… Это походило на атаку конницы против неприятельского пехотного каре в славные времена сражений с Наполеоном. Чертовски напоминало. Проносясь мимо, каждый кентавр направлял в сторону противника свою корявую палку — и с ее конца срывались яркие, зеленоватые змеящиеся зигзаги наподобие молний, иные при промахе ударяли в скалу, взметая ворох каменного крошева, иные, кажется, попадали-таки в мамонта… ну да, точно! Там, куда угодила эта странная зеленая молния, длинная косматая шерсть так и взметывается, опаленная летит клочьями, видно, что исполинского зверя сотрясают судороги, что попадания ему причиняют нешуточную боль…

— Ага! Достал…

В какой-то миг мамонт с тяжеловесной грацией метнулся вперед, прямо в переплетение зеленых молний, хобот стремительно взвился, обрушился вниз… Поручику показалось, что он расслышал мерзкий протяжный вопль наподобие визга схваченной капканом крысы. Хобот упал на одного из кентавров, охватил, взметнул на нешуточную высоту, выше мамонтовой головы — и пойманный, нелепо дрыгая лошадиными ногами, и взмахивая человеческими руками, отлетел далеко в сторону, грянулся оземь скомканной тряпичной куклой и, агонизируя, дернувшись пару раз, более не шевелился. Остальные, вопя и потрясая палками, проворно унеслись на прежнее место, за некую невидимую черту. Поручик отметил, что действуют они очень слаженно, словно хорошо обученный кавалерийский взвод или стая опытных волков. Еще он видел, что мохнатому гиганту тоже досталось, он шатался, один раз колыхнувшись так, что едва не упал — от его боков и спины кое-где поднимались струйки дыма, это, несомненно, тлела пораженная молниями шерсть… Хобот обвис, мамонта казалось, клонит к земле нешуточная слабость…