Сергей Соболев - Знамена Князя Страница 20

Пока он разглядывал эти новые впечатляющие подробности, ему вспомнилось то, что он, как и всякий другой грамотный человек, уже не раз слышал и читал: совокупность генов – геном – являет собой «книгу жизни» с колоссальным объемом информации, которая зашифрована всего четырьмя «буквами» – А, Ц, Г и Т – на полную дешифровку которой ученые потратят, по всей видимости, еще многие годы.

Этот феерический подъем наконец завершился. Лифт, переносивший его зрительное восприятие вверх, вдоль конструкции, остановился напротив участка спирали, который существенно отличался как цветом – темно-зеленый, почти черный, с нитеобразными прослойками алого оттенка, – так и строением – разноцветные каплевидные шары размещались здесь слишком уж неравномерно.

– Мы взяли у вас кровь на пробу, – тут же донесся снаружи женский голос. – Сделали все необходимые анализы, в том числе тщательно исследовали кое-какие аспекты, касательно вашего генома. Это, во-первых… У вас на руке швейцарские часы, по показаниям стрелок на циферблате вы всегда можете определить точное время. Вы должны знать, хотя бы на уровне высказанной учеными версии, что внутри каждого человека «тикают» биологические часы, отсчитывающие, хотя такое можно сказать лишь с определенной натяжкой, срок его жизни. Это во-вторых… Каждому из нас, в силу целого комплекса причин и обстоятельств, дан свой индивидуальный срок. Он, этот срок биологического существования, может быть существенно уменьшен из-за болезней, стрессов, по причине несчастного случая, а также по многим иным причинам. Но «контрольная отметка» существует все равно. Показания «счетчика» – тайна за семью печатями, равно как и его конечные показатели. Простой смертный не может посмотреть на личный «счетчик», это ведь не наручные часы. Он может о многом догадываться, но не знает в точности, сколько ему времени отведено на существование. Официальная наука пока тоже не научилась читать показания «генетических» часов, она находится лишь на подходах к решению подобных задач. Это в-третьих… Мы же эту проблему давно решили, потому что обладаем прорывными технологиями. Примите это мое утверждение априори, и давайте перейдем к следующему, последнему пункту… Мы не станем открывать вам показания вашего личного хронометра, в той его части, что дан самой природой. Это тайна для вас, и мы не сделаем ничего, чтобы ее нарушить. Есть только одно «но»… То, что вы видите сейчас перед собой, составляет часть «счетчика». Мы показали вам лишь один мутировавший ген, но есть и другие. Компьютерная программа, созданная нами, позволяет расшифровать показания претерпевших метаморфозы участков ДНК, она же способна выстраивать «картинку», целиком адаптированную для человеческого восприятия.

Романцев пока не знал, как ему ко всему этому относиться. Но ему сейчас было, мягко говоря, не по себе; и даже, как показалось на минутку, волосы на голове встали дыбом – хотя его череп был лысым и сверкающим, как бильярдный шар.

– Теперь смотрите… Вы умный, сами все поймете, так что я замолкаю.

Участок спирали, отличающийся по некоторым параметрам от прочей конструкции, неравномерно увешанный, как гроздьями, мириадами разноцветных «шариков», вдруг разом, в один миг, лишился их всех – вытянувшись в бесконечную цепочку, они тут же превратились в причудливое чередование буковок: АГТЦЦАГТАЦГТ…

Изображение гигантской спирали ДНК пропало из виду, но на смену ему появилось стилизованное изображение книги, разом вобравшей в себя, под разукрашенную странными вензелями обложку, все эти порхавшие в космосе мириады светящихся буковок.

Книга была теплого телесного цвета. Под воздействием непонятной силы она открылась – примерно посередине.

На листе, чью белоснежность контрастно увеличивал глубокий и объемный черный фон, стали медленно проступать письмена, начертанные, как могло показаться, самой кровью:

Глава 14

Брифинг проходил в конференц-зале штаб-квартиры Лос-Анджелесского филиала ДЕА. Учитывая, что в последние дни в графстве, равно как и в самом городе, сколь-нибудь ярких, сенсационных событий не происходило, народу сюда подтянулось немало: что-то около шестидесяти журналистов из различных газет и журналов, а также три бригады телевизионщиков. В принципе кое-какая информация об инциденте, произошедшем на 70-й улице, исходящая непосредственно от руководства филиала Бюро, поступила в информационные агентства еще до окончания вчерашних суток. Но более подробные сведения обещано было сообщить представителям СМИ на брифинге, по ходу которого на вопросы журналистов должен ответить сам Чарльз Уитмор, начальник отдела спецопераций.

Колхауэр опоздала к началу мероприятия минут на пять. Увидев коллегу из своей газеты, ведущего колонку криминальных новостей, и пустовавшее рядом кресло, она направилась к нему. Поприветствовав знакомых, каковых здесь собралось немало – кого кивком головы, кого взмахом руки, – она уселась в третьем ряду. Уитмор находился у кафедры, снабженной целым букетом микрофонов, еще двое сотрудников, Роберт Шенк и руководитель бригады криминалистов ДЕА, расположились за столом по левую руку от него.

Когда Элизабет шла по проходу, она засекла на себе недовольный взгляд Уитмора. По всей вероятности, Чак надеялся, что его знакомая появится здесь раньше других журналистов и он сможет переговорить с ней наедине еще до начала брифинга. Шенк, который вел пресс-конференцию, тыкал острием карандаша в направлении того или иного журналиста, приглашая задавать свой вопрос. Уитмор держался уверенно, хотя на некоторые вопросы предпочитал отвечать уклончиво, мотивируя свои недомолвки интересами следствия. Согласно официальной версии, которую он изложил коротко и сжато, в ходе операции, которой посвящен брифинг, силы ДЕА при поддержке полиции окружили один из домов в районе 70-й улицы, в котором свила себе гнездо шайка наркоторговцев, промышляющих продажей крупных партий героина.

Это были иммигранты, выходцы из стран Восточной Европы. Опасные личности, к тому же на дому у них имелся солидный арсенал оружия. Им было предложено сдаться, но, когда срок ультиматума уже подходил к концу, в оцепленном спецназом доме вспыхнул пожар. По всей видимости, пожизненному заключению в тюрьме строгого режима они предпочли смерть, покончив с собой путем самосожжения. Пресса не была допущена на место этих трагических событий лишь потому, чтобы не подвергать опасности жизнь журналистов. По этой же причине были спешно эвакуированы жильцы соседних домов. Пожар уничтожил крупную партию героина – несколько десятков килограммов, которая была предназначена для реализации в большом Лос-Анджелесе. Что же касается сотрудников Бюро по наркотикам и полицейских, то в ходе данной операции никто из них не пострадал.

Элизабет внимательно слушала речи Уитмора. И укрепилась в своем предположении, что всей правды о случившемся на брифинге сказано не будет. Еще вчера Шенк строго предупредил ее, чтобы она держала рот на замке и не вздумала ни с кем делиться своими впечатлениями об увиденном. Она не стала ему ничего обещать, в конце концов, кто он такой, этот Шенк? Она терпеть не может, когда на нее пытаются давить. Ведь свободу слова в Штатах, кажется, еще никто не отменял?

Сейчас она остро жалела, что ее материал о ЧП на 70-й улице по какой-то причине выпал из сегодняшнего номера «Лос-Анджелес таймс». Если бы ее статья была опубликована, то это мероприятие, вероятнее всего, протекало бы не в столь мирном русле, как сейчас.

– Уитмор явно чего-то недоговаривает, – прошептал ей на ушко коллега, криминальный хроникер, которому опыта тоже было не занимать. – Элизабет, тебя видели утром на месте событий. Что там в действительности произошло?

Колхауэр, проигнорировав вопрос коллега, устремила взгляд на стоявшего за кафедрой с эмблемой ДЕА Чарльза Уитмора. За спиной того, как и положено при проведении официальных мероприятий, виднелись флаги: американский звездно-полосатый, штата Калифорния, с изображенным на нем белым медведем, оставшимся, как утверждают некоторые, на память о проживавших здесь некогда русских переселенцах, а также штандарт родного ведомства ДЕА. И вот, несмотря на присутствие этих символов демократической свободной Америки, Чарльз Уитмор, официальное лицо, представитель властей, не только скрывал истинные факты случившегося, во всяком случае, довольно существенную их часть, но даже говорил неправду – Элизабет Колхауэр знала это наверняка.

Обернувшись, она посмотрела на двух мужчин в штатском, которые сидели в пустом ряду у входа в конференц-зал, за спинами собравшихся здесь журналистов. Она уже видела этих людей раньте: они входили в свиту крупных чиновников, представляющих ДЕА и ФБР, объявившихся в Лос-Анджелесе в тот же день, когда произошло ЧП в районе 70-й улицы.