Сергей Вольнов - Приговоренные к войне Страница 20

Это уже было что-то! Вернее – почти всё, что нужно для успеха. Полный чертёж колеса дьявольской рулетки, с указанием всех возможных номеров, на которые можно поставить.

Теперь, заручившись поддержкой фортуны, можно было реально тягаться с крупье.

«Как ты там говорил, сучий потрох? Ставки сделаны, ставок больше нет?! – перед глазами вновь зазмеилась улыбка на никогда не виданном мною лице. – Рановато улыбаешься, человече! Особенно сейчас, когда ставки росли-росли и ТАК выросли…»

«Человече?! Херр оберст, а не много ли чести так величать бледнолицего выродка?» – в Антиле, определённо, до поры прозябал в неизвестности расист вселенского масштаба.

Колесо рулетки вращалось на скрипящей оси планеты. Ставки в дьявольской игре росли с каждым днём, но это уже не угнетало.

Теперь я знал кардинальный способ стопроцентного выигрыша. Знал, как разом взорвать это чёртово казино.

Всё было достаточно просто. Для того, чтобы сорвать джек-пот, суммарная стоимость которого оценивалась в сумму всех наших жизней плюс победа над врагом, нужно было всего-то… согласно добытой карте, поставить…

НА ВСЕ НОМЕРА СРАЗУ.

Не мелочась.

Глава шестая

Семь печатей

Секунды гулко тикали внутри неё, входили в резонанс с пульсом, мешали нормально дышать.

Стойкое ощущение: она снова маленькая девочка, которая тайком присутствует при взрослой беседе. Будто забралась в малозаметную нишу и притихла, как шалунья, укрывшаяся от родителей.

Амрина усмехнулась. Она находилась здесь на самых законных основаниях, на правах скуффита. Уже в пятый раз, но после оч-ч-чень долгого перерыва…

Именно этот перерыв и породил смутное детское чувство неуместности и даже запретности её присутствия в помещении уровня «святая святых» – зале заседаний Высшей Семёрки Локоса.

Перерыв в целых четыре месяца – маленькая жизнь, которую она провела на Эксе. Сначала в роли координатора узлового терминала и, одновременно, персонального куратора объекта НольСтоДвадцатьВосемь, он же Алексей Алексеевич Дымов. Потом – сразу во многих качествах поочерёдно. Для соплеменников: жертвы нападения, без вести пропавшей, предательницы, разведчицы, вернувшейся блудной дочери. Для землян: врага, пленницы, возлюбленной, соратницы, беглянки… той волчицы, что всё едино смотрит в лес.

Но главная погрешность восприятия сегодняшнего действа, порождённая пребыванием на Эксе, вызывалась не отвыканием, а ПРИСТРАСТНОСТЬЮ. Она уже не боялась себе в том признаться. Она боялась, что не сумеет в себе утаить ЭТО, и какой-либо из мысленных всплесков-реакций так или иначе прорвётся в её мнемоконспект скуффита. Посему вела мысленную запись сразу по двум каналам – редкое качество даже для продвинутых мнемоджахферов.* Полный контроль за собой на черновом канале. И двойной контроль тут же – при перезаписи версии для проверяющих.

Она стала пристрастна. Уже одно это могло напрочь перечеркнуть ей путь в семиархи, даже при самых лучших показателях. На двух чашах весов оказались старый груз – Путь, осенённый долгом перед Локосом, и новый – Любовь. Она любила этого невозможного человека, жестокого и нежного одновременно, – землянина Дымова. Чужака, которого она, в лучших традициях своей склуфры,* назвала своим Избранником.

Более того, по самому требовательному счёту – она стала опасна для своей родины. И как только об этом узнают…

Хорошо, что сейчас, в этом главном зале Локоса, она представляла собой лишь материоголограмму. Значит, излишние возможные эмоции останутся неразличимы.

Но оставались мысли!

…Рядом с ней в воздухе сгустилась проекция её худощавого сверстника и товарища Яспэ Тывг, с непроизносимым третьим именем – Лвай. Третье, не звучащее пока, имя было и у неё – Шуфс. Родовое. Придёт время, и станут величать дочку Второго – Амрина Ула Шуфс… Вот только придёт ли?

Яспэ Тывг поприветствовал её и ещё двух таких же скуффитов – темноглазую красавицу Джэш Огри и крепыша Ллыф Нецс – прибывших немного раньше Амрины. Последним возник смазливый Шруд Жэох. Итого – пятеро. Два места на этот раз остались свободными.

Амрина уже привычно чувствовала себя в облике материопроекции. Позади первые потрясения, когда её пугали возникавшие мини-сбои или случаи некорректной установки параметров, при которых заметно обострялись какие-либо из чувств. Со временем эти погрешности, наоборот, стали возбуждать, как в детстве, когда они играли в «Богов и творений».*

Сегодняшнее условное присутствие на церемонии было пятым в её жизни. Официально оформленное присутствие в качестве скуффита. Главной целью таких сеансов являлось впитывание в личный мнемокосм содержания процедуры и соответствия её процессуальным нормам. Каждый из условно присутствующих скуффитов старательно «проговаривал» внутри себя собственную версию мнемограммы-конспекта. С той целью, чтобы навсегда записать в память основы, на которых покоилось могущество Локоса. Возможность санкционированной проверки подготовки скуффитов не называлась – умным такое не говорится, иных же среди них попросту не имелось.

Перед её глазами начинался не просто плановый спектакль из жизни высшей склуфры Локоса. Это был гранд-спектакль на самой элитной сцене её Мира. Высшая Семёрка фактически являлась намного большим, чем правительство как таковое – она была ВСЕМ в жизни планеты и подвластных окрестностей. Законодательный, судебный, надзорный орган и что-то там ещё… о чём Амрина пока даже не догадывалась.

С виду всё было донельзя просто – семеро наиболее именитых людей Локоса, занимавших семь верхних мест в рейтинге имён, коллективно обсуждали главные вопросы жизнедеятельности планеты, принимали решения и следили за их неукоснительным исполнением. И голоса их были слышны в самых отдалённых владениях Локоса. И этих голосов слушались…

Но каким образом это достигалось? Тем более, при отсутствии какого-либо зримого сопротивления со стороны различных социальных групп! Абсолютно безответный вопрос для чужаков, для тех же землян. Локосиане же, наверняка, больше удивились бы самому вопросу: а как может быть иначе в склуфровом обществе?!

Мир создан не ими. И сложнейший механизм взаимодействия составляющих его частиц настраивался также не ими. Как могут они что-то менять? Незыблемость. Стало быть, и стабильность. То главное, что давали склуфры. А склуфры были всегда! И если кому не повезло в этой жизни – терпи удел своей склуфры, влачи, но не угасай – БУДЬ! Пройди до конца и сделай больше, чем другие такие же. Тогда в следующей жизни тебе зачтётся – душа пребудет в теле, изначально принадлежащем к более высокой склуфре. (У землян, пребывающих на примитивном уровне, есть отдалённые аналоги: «касты» и «карма». В очень ограниченном объёме истинные космические законы известны даже этим безнадёжным дикарям…)

Сама Амрина принадлежала к элите – склуфре «трёхименных»; им, согласно закону «Об именах», было позволено если не всё, то очень многое. В том числе вершина существующих прав – возможность избираться в Высшую Семёрку.

В её мнемоконспекте ещё во время первого урока-участия было записано: «Высшая Семёрка формируется согласно закону «О коллективном разуме мира Локос» и толкованиям мнемообъёма «Наследие ушедших семиархов». По сути, тайному учению «высших» существ. Семиархом может быть лицо, родившееся на планете Локос, независимо от половой принадлежности, принадлежащее к склуфре «трёхименных». Лицо, прошедшее полную подготовку в качестве скуффита…»

Она тоже могла стать семиархом. Со временем. И для этого не нужно было ждать смерти СВОЕГО наставника, чтобы занять его место. Достаточно дождаться ухода ЛЮБОГО из них. Если кто-то из семиархов уходил из жизни – вместо него выбирался самый достойный из учеников. Для этого также существовала целая система тестов и испытаний. Но, оценивая своё нынешнее состояние и уровень подготовки, Амрине казалось – на сегодняшний день она не готова опередить своих соперников. А значит – ой, не скоро облачится она в торжественное одеяние семиархов: белую мантию с красным знаком спирали Мироздания.

Сегодня начало Церемонии затягивалось.

В ожидании его Амрина неспешно впитывала зрительную картинку места действия. Непременную иллюстрацию конспекта.

Яйцеобразный зал. Полная иллюзия, что они находились внутри гигантского яйца, лежащего на боку. Полупрозрачный, жёлтого цвета, пол, словно растёкшееся содержимое. Он пересекал объём яйца так, что три четверти «скорлупы» образовывали свод, а последняя четверть оказывалась под полом, но при этом просматривалась, усиливая эффект подобия.

В «тупом» конце зала располагались семь равных между собой секторов, границы которых очерчивались светящимися линиями на полу. Все эти нити сходились в одну точку, образуя часть зала, называемую «личное пространство семиархов» и занимавшую одну треть общей длины.