Вольфганг Хольбайн - Лучшая женщина Военно-Космических сил Страница 20

Ее слова, кажется, озадачили Хардвелла. Он еще не осознал до конца случившееся. Он был интеллигентным человеком, но, как и они все, все еще находился под воздействием шока от случившегося. Внезапно его лицо помрачнело. Хардвелл повернулся и крикнул:

– Проклятие, где свет? Почему никто не включит это дерьмовое аварийное освещение?

– Потому что оно не функционирует, генерал, – ответил из темноты голос Найлза. Рослый негр медленно подошел к Хардвеллу и Черити. В темноте его лицо и руки были почти не видны. Где-то на расстоянии двух ладоней от воротника его рубашки белели зубы.

– Генератор вышел из строя, – добавил он.

– Черт побери, тогда кто-нибудь должен его отремонтировать, – взорвался Хардвелл. – Мы… – Он запнулся, озадаченно посмотрел на Найлза и спросил: – Откуда вы это знаете?

– Генерал, оглянитесь вокруг, – ответил Найлз. – Вы видите где-нибудь свет? – Он тихо засмеялся. – Мы слишком рано начали дуть в иерихонские трубы. Они и не собирались нас уничтожать. Пока.

– Но…

Вдруг Найлз начал кричать:

– Черт побери, вы что, настолько глупы или только прикидываетесь, генерал? Эти бомбы не предназначались для нашего уничтожения. Они нас обезоружили!

– Найлз! – резко сказала Черити. Не потому, что она не поняла Найлза. Его спокойствие было так же фальшиво и наигранно, как и ее собственное, и каждому необходимо по-своему справиться с непостижимым. Но от крика им не было вообще никакой пользы. Повернувшись к Хардвеллу, она продолжила:

– Лейтенант Найлз прав, генерал. Ваш агрегат аварийного освещения не будет функционировать. Наши друзья с Марса только что его выключили.

Хардвелл побледнел еще больше.

– Что это значит?

Он совершенно точно знал, подумала Черити. Но он просто не хотел этого признать. Девушка указала в направлении, где в темноту ночи был погружен Нью-Йорк.

– Вот что, генерал. Вы же сами видите.

Глаза Хардвелла округлились от ужаса, когда он наконец понял.

– Вы считаете…

– Я считаю, – раздраженно перебила его Черити, – что случилось именно то, чего вы и ваши коллеги боялись уже пятьдесят лет. Электромагнитное излучение бомбы разрушило всю вашу великолепную боевую электронику.

Она подумала, что Найлз прав на все сто процентов, ведь, черт побери, они же должны были это знать. Пришельцы обезоружили их одним-единственным мощным взрывом, который, по всей видимости, затронул всю планету. Не нужно было обладать богатой фантазией, чтобы представить, что случилось: бомбы находились достаточно высоко, поэтому в результате их взрыва поверхность Земли не пострадала, однако взрывная волна буквально смела все, что за последние пятьдесят лет человечество запустило в космос: все горячо любимые Беккером разведывательные и военные спутники, а также и их русские аналоги, все метеорологические спутники и спутники связи и, вполне вероятно, орбитальную станцию, если, конечно, взрывная волна не выбросила ее за пределы солнечной системы и не направила куда-нибудь в сторону Альфы Центавра.

Но истинные опустошительные последствия этого страшного взрыва более пятисот водородных бомб большинство людей, вероятно, еще даже и не осознало, точно так же, как Хардвелл, который продолжал смотреть на нее большими глазами и напрасно ждал, что она еще скажет. Вполне вероятно, что повсюду на Земле люди сидели в темноте – как и десять миллионов ничего не подозревающих нью-йоркцев – и ждали, пока опять дадут свет.

Его никогда больше не будет. Ужасный призрак всех ядерных стратегов – мощная электромагнитная волна ядерного взрыва – навсегда выключила его. Черити не имела понятия о силе этой волны, но была уверена, что ею разрушено все, что хоть отдаленно напоминало электронику – начиная с микрочипа в ее часах и до центрального компьютера в подземном бункере под Рокки. И никто из них еще до конца не понял, что это значит, включая и ее саму.

– Тогда… тогда мы должны отремонтировать генераторы, – запинаясь, проговорил Хардвелл. – У нас есть техники, и…

– Не утруждайте себя понапрасну, генерал, – перебила его Черити тихо. – Там нечего больше ремонтировать. – Неужели он все еще не понимает, что здесь речь идет не о сгоревших предохранителях? – Пошлите лучше ваших людей на склад или сразу в музей. Пусть посмотрят, не сохранились ли где-нибудь ламповые аппараты. Может быть, они еще функционируют.

Хардвелл воинственно выпятил губы, собираясь возразить, но Черити просто повернулась и пошла к Майку. Найлз присоединился к ней.

Когда они подошли к Майку, тот уже закончил оказывать первую помощь раненому. Человек, которого он перевязал, выглядел очень плохо. Его лоб и правый висок представляли собой одну сплошную рану, а радарный пульт, перед которым он лежал, был весь залит кровью. Но офицер попытался даже без посторонней помощи встать, и ему удалось вновь сесть в кресло.

– Он все еще ничего не понял, да? – Майк кивком указал на Хардвелла, который прерывающимся голосом орал на кого-то, кто должен был позаботиться об этом проклятом свете.

– Да нет, он уже все понял, – устало ответила Черити. На мгновение она почувствовала себя слабой и невероятно одинокой, несмотря на близость всех этих людей.

– Что будем делать? – спросил Найлз. Майк растерянно посмотрел на него. – Я имею в виду – мы остаемся здесь?

– Нет, – насмешливо ответила Черити. – Мы подождем следующего автобуса и вернемся назад в город, что же еще?

Найлз бросил на нее ледяной взгляд, но ничего не сказал. Черити была довольна этим. Она всегда хорошо владела собой и никогда не теряла голову. Но в настоящий момент у нее было такое чувство, что, если Найлз скажет еще хоть слово, она просто вцепится ему в глотку.

Боже мой – что же они должны делать? Что они могут сделать? Ничего, черт побери. Да и вопрос, скорее всего, заключался не в том, что могут сделать они, а в том, что смогут сделать другие.

– Ты хочешь вернуться к своей семье, – сказал Майк, помолчав. Он кивнул, когда Найлз ничего не ответил. – Вероятно, это было бы самым разумным.

– Вернуться в Нью-Йорк? – Черити содрогнулась от одной лишь мысли вернуться назад в этот огромный мрачный город. Но, с другой стороны, она не оставила там семью и ребенка. – Но как?

– Пешком, если потребуется, – кратко сказал Майк. – Довольно далеко, но не имеет смысла оставаться здесь и ждать, разве нет?

Кроме того, скоро здесь может стать очень неуютно, подумала Черити. Большой взрыв немного задержал поток людей, который двигался из города в сторону аэропорта. Но они скоро будут здесь, все ведь считают, что получили лишь небольшую отсрочку, и только немногие из них поймут, что эти самолеты и вертолеты на летном поле никогда больше не поднимутся в воздух.

– Нам надо предупредить Хардвелла, – тихо сказал Майк.

– Ты думаешь, он не знает, что скоро произойдет? Он же не идиот.

Пренебрежительно фыркнув, Черити отвернулась и посмотрела мимо Хардвелла на здание аэропорта. Ей казалось, что она уже видит огромную людскую толпу, которая будет здесь через час или два, бушующее людское море, обезумевшее от страха и желающее лишь поскорее бежать отсюда. Ей вспомнился Ландерс и Терховен, который занял место Беллингера в их экипаже. Она была уверена, что оба уже давно мертвы. Их машина, скорее всего, упала на землю в тот самый момент, когда взрыв уничтожил все остальные летательные аппараты. А если все-таки еще живы – то их разделяли сотни миль. У них нет ни малейшего шанса добраться сюда, если бы они даже очень хотели. Всего лишь за одну-единственную секунду мир вновь стал очень большим. Нет – не имело смысла ждать их здесь.

– Пошли, – сказала она.

Хардвелл и не пытался их задержать. Черити даже показалось, что он обрадовался, когда она подошла к нему и заявила, что вместе с Майком и Найлзом решила вернуться в город. Но он отказался сопровождать их или послать одного из своих офицеров с ними. Правда, настоял на том, чтобы до шоссе их проводила дюжина его солдат. Кроме того, Хардвелл приказал им взять с собой свое оружие.

Четверть часа спустя они покинули аэропорт и отправились на восток. Хардвелла они больше никогда не видели.

Мир в буквальном смысле стал больше – пятиминутный полет до аэропорта превратился в почти восьмичасовой пеший марш. Черити быстро выбилась из сил, задолго до того, как они дошли до моста и перед ними появились небоскребы Манхэттена. Путь по шоссе оказался не самым коротким, но, в любом случае, самым надежным. Повсюду на улице можно было увидеть замершие автомобили и людей, которые не знали, куда же им, собственно говоря, бежать.

Удивительно, но всеобщей паники не было. В нескольких местах они видели пожары и два или три раза слышали выстрелы. Казалось, Нью-Йорк был охвачен глубоким параличом. Очень многие пытались покинуть город – во время своего ночного марша они повстречали тысячи людей – это массовое бегство было своего рода безнадежным протестом против удара судьбы. Атомный удар пришельцев не уничтожил мир, он его парализовал. Возможно, навсегда.