Владимир Михайлов - Медные трубы Ардига Страница 20

Словом, сами виноваты. Но сейчас от этого не легче. Мне, во всяком случае. И ей наверняка тоже. Конечно, если Люча жива…

«Жива, жива! – тут же гневно оборвал я себя. – Нет никаких причин ей погибнуть. Ты же вот жив!»

Размышляя на этот счет, я уже успел просканировать третьим глазом не менее четверти горизонта, по-прежнему взлетая на гребнях волн. При этом заметил, что ураган явно пошел на спад. Видимо, сверхволна ушла своей дорогой дальше, а вот вода осталась. Тем не менее сейчас, пожалуй, зов можно было бы услышать – только никаких криков не возникало. И волны уже теряли высоту и потому становились более плавными. Небо все более прояснялось, позволяя различать кое-что и простым глазом. Вот только различать было нечего. Разве что звезды в небе, но до них было очень далеко.

Я невольно покачал головой. Нет, не надо было нам лететь на этом чуде техники. Не имея опыта службы на таких кораблях вообще, не зная характера, привычек, слабых мест, придурей и проблесков гениальности именно этого экземпляра, очень трудно, почти невозможно точно предугадать его самостоятельные действия. Вот если бы…

Но, собственно, чего я зря ломаю голову? Не надо размышлять о корабле, надо просто найти его. Тем более что Лючана наверняка опередила меня и сейчас уже подплывает к нему… Не собираюсь же я уступить ей!

Чтобы найти, следует понять: где он.

А чтобы…

И вдруг я понял, это получилось как бы само собой, очень легко и просто.

То, что мы оставили корабль, предоставив ему возможность действовать по собственному усмотрению, могло иметь и другие последствия, и прежде всего то, что он не станет нас разыскивать, но будет ожидать, пока мы сами к нему не возвратимся. Дальше. Поскольку наступила ночь, он обязан включить навигационные огни, на это ему команда не нужна, это в него заложено, как безусловный рефлекс. И его топовую мигалку я уже мог бы увидеть. Поднятая достаточно высоко над уровнем моря, она должна быть заметной с расстояния в десяток миль, если не больше. Не могло ведь меня за прошедшие… сколько? Да почти за час – отнести дальше чем на десять миль от места, где находился корабль?

Исходная позиция всех корабельных разработок заключается в том, что его безопасность является и безопасностью людей на его борту. Он ведь создан для того, чтобы люди находились и действовали внутри него, а не по принципу «суп отдельно, мухи отдельно». Итак, будучи предоставлен своему разумению и не имея никаких запретов, в подобной обстановке он будет спасать самого себя.

Ну а что он сделает для этого? Вернее, что сделал?

Даже мне, не профессионалу в этом деле, ясно: уйдет на глубину. Вот смысл слова «всестихийный»: повстречается земля – сядет на землю, вода – на воду, морское дно – ну что же, сядет и на дно. И правильно. Это на поверхности разыгрывается конец света, а на тех же ста метрах глубины, после того как сверхволна миновала, тишь да благодать. Да и почему сто? Уже на пятидесяти…

Хотя, собственно, для нас велика ли разница – сто или пятьдесят? Ни Люче, ни мне на такую глубину не опуститься. Живыми, во всяком случае. Мы на это не тренированы. Остается надежда, что «Триолет» погрузился ровно настолько, чтобы находиться в спокойной воде, а по мере того как волнение на поверхности станет стихать, он будет подниматься все выше, и, может быть…

Стоп. Стоп!

У компьютера, значит, хватило ума уйти туда, где не таранят волны и не уносит ветер: укрыться на глубине. А мы оказались глупее, боязнь глубины сработала в нас, наверное, сильнее, чем здравый смысл. На самом-то деле мы можем дышать и под водой, но это как-то еще не сделалось рефлексом, не было у нас такой практики, вот и позволили стихиям играть нами, как воланчиками, почувствовали, что приходится терпеть теннисному мячику в разгар гейма…

Хотя почему это я злоупотребляю множественным числом? Да, ко мне все это относится целиком и полностью. Но не к Лючане! Она наверняка оказалась умнее: потеряв меня, сообразила, куда нужно бежать, и ушла на погружение, рассчитывая к тому же, что я окажусь не глупее нее. Похоже, что она меня переоценила. Мне это пришло в голову вот только сию минуту.

Нет никакого смысла искать ее там, где ее нет. Вниз, вниз! Правда, там сейчас еще темнее, чем тут; но корабль просто обязан обозначить себя какими-то сигналами, он станет нашей целью, и около него мы с Лючей и встретимся. Возле него или, скорее, уже в нем: верхним люком (вспомнил я усвоенное при инструктаже) можно пользоваться не только в космосе, но и в подводном положении, он оборудован тамбуром, в который ты входишь вместе с водой, потом она выдавливается наружу (в космосе, наоборот, нагнетается воздух), и ты…

Я работал руками и ногами со всей силой, какая у меня еще оставалась, и с восторгом ощущал, как с каждым гребком вода вокруг меня становится все спокойнее, превращается из смертельного врага в то, чем представлялась всю жизнь: в дружественную, спокойную, ласковую среду… Я понимал, что глубина, на которой я смогу оставаться, пока работает маска, не столь и велика, да и ресурса маски осталось менее чем на полчаса. Но полчаса – это множество минут, а уж секунд прямо целый мешок, и все, что требуется, – это не потратить их зря, но постоянно искать тот сигнал, который «Триолет» подает для своего экипажа. Подает, обязательно подает, не может это оказаться не заложенным в его программу!

Подает, наверное, вот только я никак не могу его поймать. И затрудняюсь даже предположить, как он должен выглядеть. Световой? Акустический? Радио? Еще какой-нибудь?

2

Настроение у человека может меняться намного быстрее, чем окружающая обстановка. Ничего удивительного: оно же не материально, не обладает инерцией. И мое состояние изменилось мгновенно, как только в голове возникла одна-единственная, простая и убийственная мысль: корабль, который я пытаюсь найти – и нас с Лючей вместе с ним, – разыскивают те, кто несет тут какую-то службу – например, отрабатывает рабочие вахты. Значит, те сигналы, которые я сейчас пытаюсь уловить, будь они поданы, с таким же успехом может принять и противник, и «Триолету» это прекрасно известно. Так что таких сигналов – «Всем, всем» – он просто не имеет права подавать. И не подает. Выходит, сколько бы я ни искал, я их не увижу, не услышу, не почувствую. Значит – конец.

Конец мне. Ну, винить некого: сам себе устроил такое. Поступил как недоумок. Сунулся в воду, не поискав броду. Но ведь ты и Лючану втянул в эту авантюру, она-то в чем провинилась? Только в том, что чрезмерно понадеялась на меня, поверила в меня, а я оказался недоумком…

Ладно, пусть я получу, что заработал. Согласен погибнуть. Но! Слышишь, судьба, слышите, Высшие силы, но только после того, как буду уверен, что Люче удалось спастись, что она в безопасности и сможет в конце концов вернуться домой, вновь оказаться в том самом доме, от которого мы так стремились удрать и который сейчас представился мне если и не раем, то, во всяком случае, его филиалом, расположенным на Теллусе.

Так я кричал – мысленно, конечно, и не столько для того, чтобы меня действительно услышали, но прежде всего, наверное, чтобы испугать чувство, все более овладевавшее мною: чувство страха смерти, которое живет в каждом человеке и ждет только удобного момента, чтобы заявить о себе, дать понять, кто тут главный, повернуть все по-своему. Всю жизнь я побеждал его, а вот сейчас…

Ох, какой это сильный противник! Не могу даже вновь активировать третий глаз, для этого нужно спокойное состояние души – да как мне сейчас обрести его?

Я чувствовал, что окончательно теряю контроль над собой и вот-вот окажусь уже созревшим для того, чтобы сорвать маску, заключавшую в себе остаток моей жизни, и крикнуть этому страху: «Ну, на, жри меня!» Лишь в каком-то уголке сознания ютился еще здравый смысл, что-то такое нашептывавший мне, но так тихо, что ему, казалось, так и не удастся перекричать громогласие смертельного страха. Прислушайся, сказал я себе, пусть это хотя бы станет твоим последним усилием…

Насчет глубины – что-то такое было там, в инструктивной программе. Вот что он пытается мне вдолбить.

Ну, что-то, наверное, было. Но какой смысл мне сейчас…

«Мик! Твой мик!».

Бедный мой вживленный микрокомпьютер. Я совсем позабыл о нем – его сигналы, достаточно слабые, просто не могли пробиться сквозь ураган страха, несший меня сейчас. Позор. Если выживу, никогда и никому не расскажу о том, как я постыдно… Ни словечка. Конечно же, мик!

«Мик! Программу спасения! Срочно!»

Он-то не подвергнут страху, к счастью. Его логику не нарушить ужасу.

«Выполняю».

И уже в следующую секунду выдал мне из своей памяти то, что было в нее скачано полковником Службы при кратком предполетном инструктаже и на что мое сознание не обратило тогда никакого внимания – как, впрочем, и на все остальное:

«Ситуация одиннадцатая. Общение с кораблем при нахождении его в погруженном состоянии. Одиннадцать-один: экипаж находится на поверхности…» Не нужно: я не на поверхности. Дальше! «Одиннадцать-два: экипаж находится в погруженном состоянии в отдалении от корабля». Вот-вот. Давай!