Мастиф - Елизавета Огнелис Страница 20

— А самое поганое, — продолжал Саша, опустошив стопку. — Если я рыпаться начну, они за мной тоже придут. И никакая милиция, никакой ОМОН не поможет, будто у них делов нет, как мне помогать.

— Да, кстати, — пробурчал Шпаков. — Я тебе говорил, что Агробанк приходил? Собрался нас конфисковывать.

— Говорил, — отозвался Саша. — Сказал, что Анька обещала через дверь пальнуть…

— Сказали, что снова придут, теперь с милицией. Подставили нас банкиры. Посмотри…

Шпак достал из кармана смятую бумажку. Саша посмотрел и присвистнул. Число на бумажке состояло из семи цифр.

— Мы на землю и совхозное имущество подписались, чтобы ссуду взять, — тяжело ронял слова Шпак. — А нам земельный налог пришел, и долг, и пеня. Суд быстро разобрался, сплоховали мы. Надо было в общество переименовываться. Сегодня-завтра придут нас на части рвать. Жалобу надо было полгода назад подавать, а мы на полях ворочались, как идиоты…

— Значит, каждый возьмет по ружью, — прорычал с набитым ртом Александр. — А там будь что будет.

— Я их, сволочей, не понимаю, — вмешался в разговор скалящийся Наиль. — Мы же их кормим… поим… твой… — татарин посмотрел на Сашу, — …твой отец их лечит. Анька в детском саду работает. Наташа учит. Все для них делаем! Все! И все равно мало! Мало? В голове не укладывается… Зачем нас гнобят? Кто работать будет? Не понимают? Рвать зубами гадов!

— Тихо ты, — рыкнул Шпак. — Разбушевался… Конец нам… Ружьишки они возьмут… Доедайте закусь, и молитесь в тюрьму не угодить… Ты, Санек, пока доллары свои не трать, даже на масло «шелловское». Они нам ой как пригодятся…

Они в молчании доели колбасу, открыли пиво, подождали, пока кренящийся Андрей не упадет под стол.

— Ну ладно, — сказал Шпаков. — Поступай, Сашок, как знаешь. Давай, Наиль, бери Павина за ноги, потащили.

Евгения, жена Андрея Павина, маленькая жгучая брюнетка, только пожала плечами, когда Шпак и Наиль занесли мужа в квартиру.

— На кровать его ложи, — с издевкой в голосе сказала она. Пожалуй, Женя единственная из всей их компании не старалась блистать образованностью.

— Не «ложи», а «покладите», — весело отозвался татарин. — Покладите его на кровать…

— Захлопните пасть, месье, — отрезала Женя. Казалось, что она не заканчивала консерватории, а если и видала рояль — то только как надпись на этикетке, был такой дешевый спирт в литровых убойных бутылях.

— Воняет, — подумав, добавила она.

— Женька, бросай ты своего обрубка, — Наиль тотчас же включился в игру. — Выходи за меня. Прямо сейчас выходи. Ко мне, тут недалеко…

— Ага, только зонтик возьму, — сказала она, сверля татарина взглядом, но не с ненавистью, не со злобой, а с каким-то странным разочарованием, почти отчаянием. Сказала и хлопнула дверью.

Комбайн они все-таки починили. Холодильник купили. С горючим проблем не знали, даже некоторые долги по процентам выплатили. Жизнь налаживалась, входила в колею, и была по-своему прекрасна. О том, что скоро они станут никем — друзья старались не вспоминать. Пока никто не приходил — и это было по-своему здорово.

Но о них не забыли. Просто банк и «налоговая» сцепились еще на суде — по поводу дележа имущества. Ни в банке, ни в «налоговой» еще не понимали, что миллионные сделки, которые проворачиваются на краю города, возможны только потому, что четыре мужика работают на собранной из металлолома технике до «не могу», до предсмертного хрипа. Бывало, часто бывало, что даже Шпак, самый сильный и выносливый из четверки — после рабочего дня не мог подняться по лестнице на второй этаж самостоятельно, и его поднимала и вела с причитаниями Аня, чтобы на следующий день Шпак, проснувшись в несусветную рань, снова и снова стучал пудовым кулаком в двери друзьям: «Работать пора!» И они вставали, и работали, вкалывали так, как никогда в жизни — с шести утра до десяти вечера, чумазые, в масле, на зубах скрипит песок, и сил нет даже улыбнуться жене. Вот оттуда, с полей, от собственных рук, с собственных горбов они снимали деньги, которыми откупались от комиссий, проверок, налогов, инспекций, процентов. Но сила и выносливость этих мужиков, каждый из которых кормил сотни людей — не были бесконечными. Мало, плохо они работали… Ведь земля руки любит… Сколько потопаешь — столько полопаешь… Без труда не выловишь…

— Чтобы хорошо кушать — надо хорошо работать, — каждое утро говорил Саша Наилю.

— А чтобы хорошо работать… — отзывался и замолкал на полуслове Наиль…

— …надо хорошо кушать, — подхватывал Андрей Павин.

— Пошли уж, работнички, — ворчал Шпак.

Только однажды вечером, через три дня после возвращения из леса, Саша достал с полки в туалете все газеты, расстелил их на полу перед компьютером, и принялся изучать. На вопросы Люды и Наташи отвечал, что хочет стать депутатом или получить нобелевскою премию. На самом деле он преследовал другую цель, и если бы Наташа только знала — какую…

Подтолкнуло Александра одно событие, которое громко и пафосно освещалось телевидением. Из-за границы, из Франции, кажется, возвращалась на историческую родину то ли внучка, то ли правнучка, или вообще праправнучка кого-то из белогвардейских генералов. Корнилова, или вообще — Колчака. За день перед этим Саша видел, все по той же программе, тоже в вечерних новостях — возвращались остатки (их почему-то называли чуть ли не «мощами») еще одного белогвардейского высокопоставленного офицера.

В общем, совершенно случайно увидев по телевизору счастливое морщинистое лицо правнучки, довольные хари встречающих, услышав торжественный голос диктора, Саша в секунду нашел пульт телевизора, переключил. Его затошнило, показалось, что еще секунда — и вырвет.

— Ты чего? — встрепенулась Наташа.

— Ничего, — задавленно отозвался Александр, борясь с тошнотой. — Ничего…

Глава 10

Он заговорил минут через пять, когда успокоился, когда привел мысли в порядок.

— Наташ, ты ведь корову видела, — сказал он совершенно спокойно. Жена пожала плечами, потом спохватилась, кивнула.

— И овец видела, и коз, и кроликов, — перечислял Александр. Потом спросил:

— А ты не помнишь, на тебя никогда коровы не нападали? Или, может овцы? Кролики там…

— Меня лошадь кусала.

— Лошадь — животное почти дикое, свободолюбивое, — согласился Саша. — Я тоже однажды кролику сдуру пальцы в рот засунул, хотел посмотреть, как у них пасть устроена. И знаешь что?

— Что? — подхватила Наташа, хотя, по всей видимости, уже понимала, куда ведется разговор. Она не любила политику, а любила Интернет, Живой Журнал, приготовить что-нибудь вкусненькое, покраситься как-нибудь по-новому — не в «красное дерево», а в «гранатовый», хотя, честно