Единый - Александр Цзи Страница 20

Витька пару раз чуть не опрокинул стакан, но стоявшая позади девушка перехватила сосуд, не дав пролиться соку. Я намеренно уронил вилку и растерянно сидел, пока мне не подали другую, чистую. Надо не забывать делать вид, будто ты ничего не видишь в темноте.

— У вас есть какие-нибудь догадки, отчего исчезли ваши вещи? — мягко осведомилась Марья, когда мы немного утолили голод.

Остальные “собранцы”, включая курящего деда, хранили упорное молчание — по крайней мере, в пределах слышимого диапазона. Они умели разговаривать в трех режимах: обычном, шелестящем и на уровне чип-эгрегора. Скорее всего, они постоянно болтали друг с другом за столом, однако мы с Витькой не слышали.

Если у человека есть возможность общаться без участия голоса и он редко задействует голосовые связки, то со временем они атрофируются. Не знаю, атрофировались ли связки у молчащих собранцев или они просто не хотели, чтобы мы их слышали, но Марья сохранила отличный голос — наверное, потому что поет.

— В Поганом поле есть Ведьмины круги, — принялся я объяснять, тщательно подбирая слова, чтобы случайно не соврать. — Это такие каменные круги, а в центре два больших валуна, и на них поперек — третий, вроде шапки… Так что посередине как бы дверка…

— Что-то такое слышали, — сказал дед. — Но не щупали… Говорят, к северу отсюда в лесу есть один такой.

“Это тот самый, через который мы и прибыли в этот мир”, — подумал я, а вслух произнес:

— В Поганом поле они часто встречаются. Это некое аномальное место, с магией…

Я замолчал. Сиберийцы не верят ни в какую магию — они верят в государство и Председателя. Но передо мной нуары, они другие. Как отреагируют?

Нуары-собранцы обменялись шелестом голосов — словно стая призраков пролетела над их головами под низким каменным потолком и унеслась в черные проходы, ведущие в лабиринт подземных коммуникаций. Те, кто жевал, перестал двигать челюстями; те, кто работал ложками и вилками, застыли на несколько секунд. Они совещались. И не посчитали нужным посвящать нас в суть разговора.

— Никогда не встречала магов, — сказала Марья. — Но в Поганом поле есть Уроды, Лего и Големы — почему бы не быть и магическим местам?

— Но мы никогда не слыхали, чтобы вещи испарялись просто так, — вставил дед.

— Мы тоже не слыхали, — отозвался я. — Это у нас в первый раз.

Я не соврал, и нуары это почуяли. Лишний плюсик в карму, так сказать.

Впрочем, на их месте я бы не стал доверять непонятным парням, у которых исчезает одежда.

— К сожалению, нам не суждено выйти из наших подземелий и прогуляться в Поганое поле, — сказала Марья, причем в ее тоне не слышалось никакого сожаления. — Если в нем не построят больших городов, в которых есть подземная часть.

— Почему вы ослепли от вакцинации? — с подростковой непосредственностью поинтересовался Витька, подняв интересующую его тему. — Потому что вакцина была плохая?

Дед, который уже поел и снова закурил трубку (запахло сладковатым дымком), тихо и дребезжаще рассмеялся.

— Скорее, наоборот, хорошая! Загнала народ в такой карантин, что до сих пор, спустя несколько поколений, из него выбраться не можем! Сидим тут под землей. Правда, мы привыкли к такому укладу, и нас все устраивает.

— Во времена психодемий разрабатывалось много вакцин, — сказала Марья, — а потом это, как часто бывает, стало инструментом власти и торговли. Одни вакцины подавляли волю, другие вызывали неуемное желание работать без остановки во славу Вечной Сиберии за хлеб и воду, третьи отбивали желание есть разнообразную пищу, довольствуясь одной кашей. Ни от каких вымышленных инфекций они, конечно, не защищали. То есть, когда началась первая волна психодемий, вакцины еще служили своим целям, а потом цели поменялись. Наши предки вот потеряли зрение и заразились агорафобией.

Это слово когда-то мне встречалось. Но я не помнил точно, что оно означает. Не успел я раскрыть рта, чтобы спросить, как Витька сказал:

— Это когда боишься открытых пространств?

— Да.

— Но это же… полная херня! Ужас!

— Такова жизнь. Наша жизнь. Но человек ко всему приспосабливается. В конечном итоге мы обзавелись другими возможностями и способностями.

— Вы о чиповом эгрегоре и радаре? — спросил Витька.

В темноте зазвучал мелодичный смех Марьи. Я увидел с помощью своего чутья, как струятся потоки легкой энергии по кокону, обозначающему эту влиятельную подземную бабку. Ей и вправду было смешно.

— И о них тоже… Хотя у нас еще много чего есть.

— Но на поверхность-то вы все равно выходить не можете?

— Можем. Но не любим. И далеко от своих дорогих тоннелей не отходим. На поверхность у нас разведчики выходят — следят, чтобы все в порядке было. Вот Гуж с Маем — разведчики.

— Но выходят они только темной ночью? — допытывался Витька. — И ходят среди руин и подворотен, где нет открытого пространства?

— Да, — признала Марья. Опять-таки без намека на сожаление.

Наступила недолгая пауза. “Официантки”, беззвучно плывя над полом, как танцовщицы в ансамбле “Березка”, принесли подносы со стопочками. Деды и бабки разобрали стопки, поставили перед собой на столе. Я, само собой, придуривался, что ничего не вижу и не слышу, а Витьке и придуриваться резона не было — он и так ни фига не видел.

— Олесь и Виктор, протяните ваши руки. Выпейте за наше общее дело.

— Что это? — спросил я, послушно протягивая руку. Пальцы ощутили прохладу стеклянных (или хрустальных) рюмок.

— Витамины.

При других условиях я бы воззрился на бабку.

— Это прикол?

— Нет, не прикол. Это настоящий витаминный напиток, произведен в нижнем Князьграде. Мы ж тут без света сидим, витамина Д нет. И много еще каких витаминов. Но мы от этого не страдаем, производство вот таких полезных напитков наладили. И пьем за здоровье и успех. Причем от этого напитка действительно здоровье улучшается, а не похмелье наступает. И солнца нам не надо с загаром.

Я понюхал витаминный напиток. Никакого запаха. Отпил немного — чуток кисленько и чуток сладенько. В целом, приемлемо. Витька тоже попробовал кончиком языка, затем залихватски опрокинул стопку. Я понадеялся, что это не отрава. Мы не видели, как разливали это пойло: из одного бутыля, или для нас с Витькой приготовили отдельные стопки?

Паранойя, подумал я. С чего им нас травить? Хотели бы завалить, завалили