Алекс Орлов - Острова Страница 20

«О, бесконечно незаменимый полковник Стоун!» – подумал Ренатто, уже открыв стопорный механизм панели, хотя Стоун этого делать пока не разрешал. Что ж, возможно, кто-то и боялся, но только не Реми, который уже делал это, правда, не вполне удачно и не совсем в нужное время. Зато теперь он чувствовал себя намного увереннее тех, кто снимал контроль первый раз за всю летную практику.

– Прошу внимательно слушать меня, господа перехватчики, я тоже был молодым и знаю, что все, кому больше тридцати пяти, кажутся вам старыми занудными пердунами, тем не менее – слушайте и запоминайте. Перед тем как включить тумблер «сверхмарша», потрудитесь выставить автоматическое снабжение кислородом, поскольку на некоторых режимах сверхскоростей кислород в кабинах превращается в азот.

«А вот это важно», – отметил про себя Реми, проверяя, как меняются ощущения после включения дыхательной автоматики. Получалось, что изменений нет, и это правильно, ведь никаких экстремумов пока не намечалось.

– Также следует перевести на автоматический режим влагосодержание воздуха, поскольку на сверхскоростных режимах вода в кабине превращается в гидрогенезированную каменную пыль наподобие известняка.

Ренатто слушал, что-то принимал к сведению, а что-то нет. У него в управлении был новейший перехватчик «сармат», с мощностью двигателя в двести тысяч киловатт, хотя для барражирования в районе применения ему требовалось всего три тысячи, а без джи-панели было доступно только семь тысяч пятьсот.

Куда девать остальную мощь, он до последнего времени не догадывался, но теперь все было ясно – сверхмарш.

Об этом говорили перехватчики, об этом бухтели механики из подразделения обслуживания, об этом были вынуждены говорить командиры, под давлением пробуждающегося летного состава.

– …пушечное вооружение ни в коем случае, иначе ваши снаряды полетят в обратном направлении и разрушат пушечную камеру, а вместе с ней редукторный отсек и сопло, поле чего вы превратитесь в ионизированный атомарный газ… Надеюсь, это понятно?

«Ага, – кивнул Реми, делая себе заметку, – при сверхскорости никакой стрельбы из пушек».

– …тным вооружением тоже не следует, поскольку в лучшем случае ракеты сорвут вам подвески. А в худшем все опять же закончится облаком атомарного газа.

«Ракеты тоже не запускать», – сделал пометку Реми, хотя ему и так было очевидно, что, раз его перехватчик находится в неконтролируемом визиодисперсном состоянии, то любой источник энергии – пушка или стартующая ракета, тотчас становился дефлектирующими спанисточником со ступенчатым распадом – то есть для сторонних наблюдателей ярким облаком или вспышкой.

Становиться вспышкой Реми не хотелось. Да, он бы не прочь рискнуть, но вспышкой – нет, увольте. Он еще хотел попасть на ужин, ведь сегодня обещали омлет с грибами.

«Обожаю омлеты!» – признался себе Реми и чуть не прозевал главное:

– …ступить к самостоятельному выполнению!

– Вот это я люблю, камрады! – произнес он на открытой волне.

– Вообще-то сообщение делается для командира звена, – напомнил ему лейтенант Лумарь, конопатый командир их звена.

– Я что, не могу высказать частное мнение?

– Можешь, Реми, но лучше в сортире и шепотом.

Лейтенант Ренатто это «проглотил». Можно было дерзить полковнику Стоуну, можно было скрыто хамить Брауну, но командир звена был слишком близко, чтобы что-то не расслышать, и мог найти самый изощренный способ наказания, о котором старшие начальники даже не догадывались.

«Ты сегодня в наряде, Ренатто…»

«В каком наряде?»

«Ты что, не смотришь журнал распорядка?»

«Ой, извини… А сколько сейчас времени?»

«Четыре двадцать. До заступления на дежурство четырнадцать минут. Умыться ты успеешь…»

Вот как-то так. А кому это надо?

– Прошу прощения, командир, что будем делать? Ваши предложения, сэр?

– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…

– Отлично, командир, выполняю ваш приказ, – ответил Реми и открыл крышку управления векторной тягой.

Тридцать процентов, семьдесят процентов и сто процентов. Наверное, можно было сразу рубануть и на семьдесят, но Реми решил, что за последнее время на него свалилось достаточно тумаков.

Он выбрал тягу сверхмарша в тридцать процентов и нажал кнопку, подтверждая выбор. Перехватчик начал набирать скорость, вдавливая Реми в анатомическое кресло. Впрочем, ничего особенного пока не происходило, небольшие перегрузки, показатели на панелях – в норме.

В наушниках все еще слышался голос комзвена Лумаря, а значит, можно было давить дальше.

Семьдесят процентов тяги, и подтверждение. И снова небольшие перегрузки и немного другая карта звезд, впрочем, навигатор пока еще ориентировался и не подавал сигнала тревоги.

«Ну и чего нас пугали?» – подумал Реми, смело выводя ползунок на сто процентов.

Подтверждение!

На экране появилось новое окно: «Вы действительно желаете выключить данный режим?»

– Нет, блин, пошутил просто! – возмутился Реми, еще раз вдавливая кнопку подтверждения, и опять – шлеп, перегрузки, а после перегрузок карта звездного неба… не появилась. Ни сквозь стекла кабины, ни на навигаторе, который просто отключился, Реми звезд не увидел. Хорошо хоть комзвена оставался на связи.

– Але, Лумарь, у меня тут кое-какие недоразумения… – начал вызывать Реми.

– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…

– Какие пределы, Лумарь, я ни хрена не вижу! Вокруг смазанная каша! Каша смазанная!!!

Бодрое настроение покинуло Реми, он уже откровенно боялся, слыша, с каким напряжением работает автоматика кислородного снабжения. И, значит, кислород в кабине действительно превратился в азот, а вода в какой-то там камень.

– Але, Лумарь, ты меня слышишь?

– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…

– Я сброшу скорость, слышишь?

– Ну, это… Помаленьку давай, выясняй пределы техники, я бы так сказал…

Наконец до Реми дошло, что в наушниках он слышит одну и ту же старую фразу командира звена, а значит, никакой связи со своими не было.

– Ладно, вас понял, – сказал он сам себе и заметил, что голос его дрожит. – Сбрасываем тягу до семидесяти процентов. Ползунок – раз… Подтверждение – два…

Он прислушался к ощущениям – ничего не изменилось, и за стеклом оставалась все та же смазанная каша – никаких звезд.

– Ну, хорошо, переводим с семидесяти до тридцати. Ползунок – раз, подтверждение – два. Ну, давай же, сволочь!

Ничего не изменилось и в этот раз, отчего Реми почувствовал, как у него сжимается тонкий кишечник. Где находился этот кишечник, он до сих пор не знал, а вот теперь чувствовал отчетливо.