Александр Голодный - Право на бессмертие. Ядерный скальпель Страница 20

– Беги, милая!

Подкрепляю слова понятным жестом. Полный благодарности взгляд, шаг ко мне, протягивает на ладони серебряное украшение. Не могу отказаться – столько просьбы в прекрасных глазах, – забираю, чувствуя знакомые тонкие пальчики. Пытающегося возразить командира девушка обрывает одной повелительной фразой. Делает шаг назад… и исчезает за стеной обрушившегося со всех сторон песка. В последний миг успеваю зажмуриться (в лицо больно бьют песчинки) и затаить дыхание. Очки на место, подарок в карман, арафаткой закрыть лицо, попытаться определиться. Бесполезно. В шуршащей и гудящей круговерти не видно ничего. Проклятый песок лезет во все щели, добираясь до тела жадными горячими струйками. Протягиваю руку, пробую пойти по спирали и сразу натыкаюсь на борт джипа. Отлично! Вот капот, теперь ясно, где палатки. Шарю по полотну в поисках входа, внезапно крепкая рука хватает за кисть и втягивает внутрь.

– Искандер! Ты где был?!

А буря, похоже, стихает – слышу Ахмета вполне прилично.

– Командир, ты все равно не поверишь. Что произошло?

– Ты сидел, а потом исчез. Просто исчез, растворился в воздухе.

Кемаль продолжает:

– А потом я услышал, как кто-то ищет вход. Что с тобой случилось?

Приводя в порядок мысли, отплевываясь в салфетку от вездесущего песка, пересказываю происшедшее. Несмотря на все самообладание, видно, что парни, мягко говоря, потрясены.

– Ты уверен?

Отщелкиваю рожки, разряжаю. В первом всего два патрона, во втором – десяток. Передергиваю затвор, вылетает патрон. Из автомата ощутимо разит сгоревшим порохом. Засовываю руку в карман, вместе с налетевшим песком достаю украшение. Толстая цепочка-браслет из широких звеньев, висящий на ней маленький изящный кувшинчик размером в два наперстка. Открытая крышка-пробочка на колечке украшена неплохим изумрудом, на звеньях россыпь мелких разноцветных камушков. И везде вязь арабского письма. Под ярким светом врубленного на полную мощь фонарика Ахмет и Кемаль пытаются разобрать текст. Впрочем, у меня уже есть догадка – в речи людей той эпохи мелькало знакомое слово, с ним обращалась и девушка.

– Там что-то про заточенного джинна, парни? И запрет открывать крышку?

Выбивая из одежды песок, помогая очистить веником (незаменимая вещь) машины, участвуя в свертывании лагеря, постоянно ловлю взгляды Ахмета и Кемаля. Понимаю парней: поверить сложно, не верить нельзя – один из членов отряда выступил в роли запертого в кувшинчике (а не в лампе, как в предании) сказочного джинна. Довольно неслабого, надеюсь. Крестоносцев зачистил четко, по жесткой схеме. Спасенная – дочь высокопоставленного вельможи, если не самого Саладина. А кувшинчик ведет свою историю со времен легендарного победителя джиннов султана Гарун аль-Рашида. Взятая в плен с остатками охраны девушка терпела до последнего, но при угрозе изнасилования выдернула-таки пробочку из висящего на браслете сосуда, и веревки не помешали тонким длинным пальцам. Согласно преданию, джинн обязан выполнить желание, но в расплату заберет душу вызвавшего, на то он и демон, говоря привычным языком. М-да… Интересно, это случилось в нашем прошлом или параллельном? Выполню задание – пороюсь в Интернете, вдруг легенду о себе любимом, найти удастся? Такая вещь, как неправильный демон (с автоматом Калашникова), должна оставить след. И еще немного полегчало на сердце. Эх, Сьюзи…

Выскочив на трассу у Тадмора, теперь ничем не выделяемся среди мирного потока машин. Пулеметы сняты и упакованы в чехлы, «калашниковы» пристроены в удобных тайниках, одинаковые бейсболки с эмблемами и новые наклейки на бортах говорят, что мы теперь представляем собой специальную службу доставки и охраны грузов. Следы песчаной бури видны на шоссе, поэтому пропыленные (хотя и старательно вытряхнутые) камуфляжки не внушают подозрений внимательным ребятам с интернациональной надписью «Полиция» на автомобилях. Думаю, номерные знаки Мансур тоже прикрутил соответствующие. Джипы ровно держат скорость, моторы уверенно гудят. Страшновато было выезжать из долинки – летящий из всех щелей кузовов песок создавал полное ощущение пожара и густого дыма. Пополнив запасы минералки в магазинчике у очередной заправки, не отказываем в удовольствии почаще прикладываться к полуторалитровым бутылкам. Минералка хороша. С кислинкой, типа нашей «Азовской» номер два. Кстати, по мере продвижения в западном направлении воздух, кажется, делается мягче и чище. Впечатление подтверждается у Хомса – присутствует явная субтропическая морская нотка. По объездной проезжаем мимо вполне цивилизованно выглядящей Хамы, сворачиваем влево к горам. Запас времени изряднейший, к точке рандеву лучше добираться в темноте, поэтому сворачиваем к кафе со столиками под выгоревшими полотняными тентами в оставшемся неизвестным поселке. Близнецы остались дежурить в машинах, остальная группа заняла стол. Официантка в парандже (как она там не парится?) принесла что-то мясное, пряное и невероятно изысканное в глубоких тарелках, потрясающий, сваренный прямо на наших глазах кофе – романтика. Зная отношение к израильтянам в Сирии, ожидал недоброжелательного к себе, но напрасно. С весьма схожей внешностью насчитал навскидку пяток посетителей, а тщательно отрепетированные арабские «спасибо» пришлись весьма кстати. Кемаль и Мансур, поев, сменили близнецов, мы с Ахметом кайфовали, чередуя крошечные глотки кофе из чашечек и прохладной воды из высоких стаканов. Бормочущий телевизор на стойке бара (абсолютно сюрреалистически выглядящей без бутылок спиртного) повествовал о творящихся совсем рядом в Ливии ужасах. Англы совершенно оборзели – уничтожили законного правителя, да еще и бахвалятся этим перед всем миром. Передел идет полным ходом, а ливийская нефть, к слову, поставляется исключительно в Европу. Еще один стимулирующий крючок для партнеров по НАТО. Аслан и Ахмет негромко беседуют на арабском, изображаю, что внимательно слушаю, повинуясь малозаметным жестам командира, киваю в нужных местах. Что же, часа полтора проведены в цивилизованных условиях, солнце клонится к горизонту, пора ехать.

Темнота опять упала внезапно и глухо, переходим на ПНВ. На этот раз аккумуляторы не экономим – приборы на всех. Рельеф делается все более горным, джипы всерьез демонстрируют качества реальных внедорожников. Где-то к двенадцати в лицо ощутимо пахнуло запахом близкого моря – влажным, с солью и йодом. Тропа, по недоразумению считающаяся дорогой, заканчивается крошечным плато. Приехали – впереди обрыв и бескрайний простор, снизу доносятся шум прибоя и острый запах водорослей. Маскировка машин, ставим палатки, в первую смену опять дежурим с Ахметом.

– Быстро мы добрались, удачно. Лодка придет завтра ночью, поэтому сутки отдохнем. Как у тебя настроение, Искандер?

– Если честно – сплошная романтика, командир. До сих пор не верится, что все происходит со мной.

– В кое-что мне тоже не верится.

Улыбаюсь, достаю из кармана браслет с кувшинчиком:

– Ты сомневаешься в словах джинна?

Легкий хлопок по плечу:

– Нет, о честнейший. Но, Искандер, если вдруг ухудшится самочувствие, испортится настроение – сразу скажи. Это нормально, обычный откат. У нас есть чем с этим бороться.

– Ясно, командир.

Что такое отходняк после дела, сам знаю не понаслышке. Но то после дела. А сейчас, по мере приближения к главной цели, внутри только сворачивается тугая пружина азарта, ответственности и уверенности. И хрен меня что остановит.

Подняв Мансура с Кемалем, заваливаемся спать. Последние мысли перед уходом в царство Морфея – хорошо, что у нас никто не храпит, и очень классно было бы искупаться.

Все-таки желаниям свойственно сбываться – оказывается, место стоянки подобрано с глубоким знанием дела. Внизу оказалась полностью скрытая от наблюдения сверху полоса крупной гальки и обточенных прибоем камней. Целых десять метров длиной и полтора шириной. Выход на нее проходит через хитро извивающееся ущелье, заканчивающееся глубокой трещиной с чистой, сине-зеленого отлива водой. Вот в этой природной ванне изрядной глубины, честно разыграв очередь, мы по одному и отмокали, смывая с тела въевшийся вездесущий песок. Коврик на достаточно ровной полосе позволил позагорать во второй половине дня. Каждому по часу воздушных и морских ванн, трое на контроле, двое спят – и так по кругу. В общем, Средиземное море мне понравилось – приятная водичка. Тщательно выбитые от песка и пыли камуфляж и нательное белье, обильное питье и нормальное разнообразное питание (вроде как у амеров двадцать четыре разновидности наборов) из сухпайков способствовали хорошему настроению. Развернутый комплекс контроля фиксировал лишь дальний радиообмен, в общем, отдохнули прекрасно. В двадцать три часа подала голос рация. Обмен контрольными фразами – все нормально. Заведя машины, отгоняем их в соседнюю расщелину, почти пещеру, маскируем. Все имущество оставляем там – с собой только «браунинги», ядерный заряд и небольшие сумки. У меня через плечо дополнительно висит ноутбучная. Вплотную к полосе под обрывом (неслабые там глубины) подходит подводная лодка. Встречающего на носу моряка Ахмет и Мансур знают лично, дружески перебрасываются приветствиями. Переброшены в параллель два трапа, осторожно переносим фугас, наддаем к темной рубке. Под ногами ощущаю пружинящий толстый слой плотной резины. Прочный фал опускает добычу в главный рубочный люк, перешагнув отполированное кольцо комингса, не отказываю себе в удовольствии спуститься по надраенным поручням на одних руках, с морским шиком. Удается без проблем. Внизу встречает сложный и мгновенно узнаваемый запах подлодки. Так, а что забыл? Блин, не поприветствовал военно-морской флаг, маразматик! Впрочем, стоп: флаг не поднимался, а я не в форме. Явный матерый мичманец в рабочей робе без погон встречает нашу команду, сверху уже задраивают люк, и раздается почти забытое: «По местам стоять, срочное погружение!» Под еле уловимый гул электромоторов лодка уходит в глубины Средиземного моря. Не прошло и десяти минут с начала погрузки.